Как ее провел Владимир Путин, читая послание, и куда она его самого заведет

21 апреля президент России в Манеже зачел свое послание Федеральному собранию. Кроме его глобальной социальной части специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников не мог не обратить внимание на то, с каким удовлетворением президент России отдал должное самому себе, сообщив, что организаторы провокаций против России, если что, «пожалеют о содеянном так, как давно уже ни о чем не жалели». А спецкор “Ъ” не жалеет прежде всего о том, что такое количество людей триумфально встретились на руинах коронавирусной инфекции в одном не таком уж большом зале.

А видно было, что люди соскучились друг по другу. Да, они долго шли к этому мероприятию, через три подряд изматывающих теста на коронавирус (но, впрочем, кто сказал, что, сдав последний 20 апреля, как было предписано, человек не мог за целый день где-то, а на самом деле везде подцепить вирус или, вернее, вирус — его). Не дай бог, конечно.

Но сама по себе процедура выглядела такой изнурительной, что, казалось, полностью гарантировала от всяких неприятных неожиданностей. И то и дело в холле перед входом в зал вспыхивал чей-то отчаянный крик: «Три! Три теста сдал!..» И над головами взлетали кулаки с зажатыми в них листочками, чаще всего из «Гемотеста» (там вроде подешевле), и я все ждал, что наконец раздастся: «А я четыре!.. Четыре теста!..»

И вот точно нашелся бы, пусть не сразу, тот, кто и через пять тестов пройти не постеснялся, да и все бы отдал за душевное спокойствие ближнего…

А ближний на самом деле был дальним, то есть читал послание метрах в тридцати от первого ряда.

Так вот, люди, настаиваю, соскучились друг по другу. Зазывали к себе за столик вице-спикер Госдумы Петр Толстой и советник президента Владимир Толстой, великодушно предлагая встать между ними и загадать желание… Да разве можно было год назад хоть предположить такое великодушие?.. Нет, собою все были заняты безоговорочно, и не до шуток было накануне такого величественного события, закончившегося к тому же отставкой правительства.

— Давай, не упускай момента! — предлагали они теперь главе Удмуртии Александру Бречалову, а тот смущался:

— Ой, ну я, пожалуй, воздержусь…

— А чего так? — переспрашивали его, и он виновато пожимал плечами: и сам не знал чего…

— Ну хуже-то не будет…— решился я было под одобрительным взглядом Владимира Толстого, но место оказалось занято кем-то из амбициозных членов Совета федерации, тем более что Петр Толстой агитировал не хуже Коровьева:

— Ну что ж вы, что ж вы, подходите! Гарантируется быстрое списание коммерческой задолженности!..

Он не уточнял, какой именно и кому, но ведь наверняка у всех тут уважающих себя людей была какая-нибудь кому-то коммерческая задолженность, ну в крайнем случае просто задолженность… И вставали люди под эти знамена, и с чувством менялись местами…

Как ни странно, о самом послании в холле почти ничего не говорили, кроме того, что если уж о сюрпризах, к которым привыкли на этих мероприятиях, то наверное, надо их ожидать от Белоруссии, которую, может, присоединят уж наконец…

— Ты смотри,— говорил один участник собрания другому,— все сходится: сегодня послание, завтра они с Лукашенко встречаются («они» тут, наверное, следовало писать с заглавной буквы.— А. К.), а послезавтра — Совбез! Все!

— Да,— засмеялся директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин, когда я ему пересказал эти страхи (а по-другому их никак и нельзя было назвать.— А. К.),— тем более что, как известно, еще один Совбез прямо сегодня планируется… Но нет, нереально, думаю, учитывая особенно позицию Александра Григорьевича по этому вопросу…

— Государственная власть в Хабаровском крае установлена! — доложил мне отчего-то губернатор края Михаил Дегтярев.

— Или восстановлена? — уточнил подошедший коллега.

Михаил Дегтярев задумался, и было о чем.

— Установлена! — повторил он наконец, теперь уже выстраданно.

— А все же, может, помочь чем? — сочувственно сказал ему один из, видимо, прокурорских.— Посадить кого? Можем не более 50 человек в день и не более тысячи в месяц! Остальное — в ваших руках!

Таким образом, игривое, если так можно выразиться, настроение не покидало участников мероприятия, и на фоне обсуждений истории с чехами я уже даже слышал историю одного мема, которая рассказывалась друг другу участниками, олицетворяющими международную часть послания: как плывет «Титаник», стоят на носу Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет, раскинув руки, а ближе к корме притаились за какими-то ящиками Петров и Боширов…

Смеялись все…

Не так уж весела, обратил я внимание, была только Элла Памфилова, глава Центризбиркома. Она обратила внимание, как холодно стало сегодня утром, а ведь она рассаду для помидоров не только посадила, а уже почти и вырастила, а теперь как бы не оказалось, что рано… Она была искренне этим озабочена, да и я теперь поневоле только об этом, считай, и думал (потому что разве только у нее рассада?), а надо же было про послание…

— Скорей бы уж начиналось,— вздохнул губернатор Новгородской области Андрей Никитин, но для этого всем, в том числе и ему, следовало пройти в зал, где, казалось мне, уж и нет свободных мест. Тут ведь были общественные деятели (актеры в основном; да кто тут был, с другой стороны, не актер в этой эпичной массовке…), и волонтеры, врачи, медсестры, и члены Общественной палаты, и президентских советов, и главные редакторы в каком-то несметном количестве. И все тут охотно шли навстречу друг другу во всех смыслах, ведь не виделись-то и правда в таком виде больше года…

Что-то было во всем этом от конца этого ужаса, который еще не так давно казался ужасом без конца, ведь и правда могли себе позволить придти и не бояться, и на самом деле не потому, что сделали по три теста, а потому, что все уж переболели или привились… И гордились друг перед другом прежде всего количеством антител, и мерились ими… Ну в крайнем случае, если у кого-то их все-таки не было, тогда мифическим для многих (поэтому не поспоришь, что имеется) иммунитетом на уровне Т-клеток…

И может, именно этот день будет означать, что вирус превозмогли, что разобщение заканчивается, ведь это было видно сегодня, так сказать, физически, ведь год назад такое было невозможно, в конце концов (прошлогоднее послание было же перед самым карантином)…

Да, хотелось, чтобы уже начиналось, но ясно было, впрочем, что начнется вовремя, в 12 дня, то есть еще через четверть часа, хотя все-таки не обошлось без опоздания на четыре минуты.

Владимир Путин и начал, конечно, с инфекции:

— Больницы были переполнены, сообщали о реальной угрозе нехватки кислорода, в том числе и в реанимациях. Аппараты ИВЛ (искусственной вентиляции легких.— “Ъ”), респираторы, средства индивидуальной защиты распределялись буквально поштучно. В товарной сети из-за повышенного спроса снижались запасы самого необходимого: круп, масла, сахара. Эпидемия наступала… Хорошо помню, как приехал в больницу в Коммунарке. Надо было прочувствовать, увидеть своими глазами, с какой опасностью мы столкнулись (ну и испытать ее в полной мере: на самом деле ведь чудо, что Владимир Путин тогда не заразился, сняв защиту и продолжив свои жизнеутверждающие встречи в больнице.— А. К.), как, в каких условиях трудятся медицинские работники, ведь они сразу вышли на передовую, рискуя собой, сражались за каждую жизнь…

И про вакцины было сказано, и про то, что их надо делать, и со словами «дорогие мои»…

Началось обнародование мер поддержки. Говорили про то, что послание будет социальным прежде всего, но к этому стоило относиться спокойно: и о предыдущих посланиях за день до них говорили так же, а на деле они оказывались то демонстративно милитаристскими, то заканчивались уходом правительства в отставку…

Но это послание оказалось и в самом деле прежде всего социальным.

Вот о чем говорил господин Путин:

— Нужно отдельно поддержать те семьи, где мама и папа в одиночку воспитывают ребенка. И в свидетельстве о рождении — извините, что говорю о таких как бы бытовых вещах, но это то, чем люди живут,— и в свидетельстве о рождении не указан один из родителей либо родители разведены, и один из них имеет право на алименты. Поэтому с 1 июля текущего года детям в возрасте от 8 до 16 лет включительно, растущим в таких семьях, будет назначена выплата. Ее размер в среднем по стране составит 5650 рублей…

— Предлагаю,— добавлял он,— предусмотреть для женщин, вставших на учет в ранние сроки беременности и находящихся в трудной материальной ситуации, ежемесячную выплату. В среднем по стране размер такой выплаты составит 6350 рублей в месяц (это был, возможно, ответ на предложение Владимира Жириновского забирать только что родившихся детей у матерей, которым дети не нужны, и платить за детей деньги.— А. К.).

— Далее,— продолжал российский президент.— Сейчас размер оплаты больничного по уходу за ребенком зависит от трудового стажа, в целом это правильно, конечно, и справедливо. Но получается, что для молодых женщин такие выплаты существенно ниже. Эта тема обсуждалась на площадке Госсовета, ее ставила и «Единая Россия». Все законодательные решения здесь нужно принять в ближайшее время, чтобы уже с этого года больничный по уходу за ребенком в возрасте до семи лет включительно оплачивался в размере 100% от заработка. Понятно, о чем речь, большинство присутствующих в зале понимают: чем больше стаж, тем больше оплата. 100% имеют женщины, которые уже имеют приличный стаж, но они уже, как правило, и не рожают. А те, кто рожает, 100% не имеют. Но надо, безусловно, поддержать тех, кто ждет ребенка.

Все тут было уже не так просто, но разобраться еще можно было, тем более что деньги пока что, в конце концов, давали, а не отнимали.

— Напомню,— говорил господин Путин,— также, что расширена и продлена до 2026 года программа материнского капитала. Теперь право на него возникает с рождением первенца. Раньше мы такого себе позволить не могли. Материнский капитал проиндексирован и составляет почти 640 тыс. рублей… С 1 января прошлого года обеспечено бесплатное горячее питание для всех младших школьников, и эта мера также стала подспорьем для семей… Предлагаю провести еще одну единовременную выплату семьям, где растут дети школьного возраста, а именно, по 10 тыс. рублей на всех школьников (имелось в виду все-таки, надо надеяться, «на каждого».— А. К.). И более того, распространить эту меру на будущих первоклашек, на ребят, которые в этом году только пойдут учиться. Выплату проведем в середине августа, чтобы у родителей было время собрать ребенка в школу.

В области культуры нас ждет прежде всего перезапуск общества «Знание».

— Все мы о нем хорошо…— Владимир Путин замялся, потому что, наверное, хотел сказать «знаем», но ведь это было не так, и в конце концов было употреблено более честное слово: — Помним. В последние годы оно вроде существует, но вроде его никто не замечает. А чтобы поддержать проекты в сфере культуры, искусства и творчества, создадим президентский фонд культурных инициатив. Уже в этом году за счет его грантов на конкурсной основе профинансируем более 1,5 тыс. креативных команд.

О культуре пока все.

Про бизнес было больше.

— В прошлом году мы вдвое, как вы знаете, с 30% до 15%, снизили страховые взносы для малого и среднего бизнеса. Это решение будет применяться на постоянной основе и пересмотру не подлежит,— сообщил президент.

Это запомнится.

Но тут же возникла, так сказать, и обратка:

— Скажу, что называется, без протокола: дивиденды — кто-то выводит дивиденды, а кто-то вкладывает в развитие своих предприятий и целых отраслей. Будем поощрять, конечно, тех, кто вкладывает.

Главы регионов должны оценить и решение господина Путина, на которое перед началом послания намекал Петр Толстой:

— Прежде всего надо помочь регионам с высоким уровнем коммерческой задолженности. Предлагаю здесь следующее: весь объем коммерческого долга субъекта федерации, превышающий 25% его собственных доходов, будет замещен бюджетными кредитами со сроком погашения до 2029 года.

Это решение следует признать сильным и даже неожиданным, впрочем, неравноценно действующим в случае с каждым регионом. То, что масштабно пойдет на пользу, например, Татарстану, не произведет сильного впечатления, к примеру, на Новгородскую область, у которой не такие уж больше коммерческие долги.

Впрочем, российский президент вроде даже утешил:

— Мы поддержим именно тех, кто проводил и проводит взвешенную финансовую политику. Принцип распределения инфраструктурных кредитов будет следующим: чем меньше долгов было у региона, тем больше он сможет получить инфраструктурных кредитов.

Владимир Путин озвучил еще одну предсказуемую новость:

— Начнем с того, что выделим средства из Фонда национального благосостояния на опорные магистрали. Прежде всего нужно форсировать уже идущее строительство скоростной автомагистрали Москва—Казань и, более того, продлить ее до Екатеринбурга, завершить этот проект за три года. Таким образом, в 2024 году с учетом действующей трассы Москва—Санкт-Петербург и Центральной кольцевой автодороги будет обеспечено безопасное скоростное движение автотранспорта через всю европейскую часть — от Балтики до Урала.

Про Белоруссию Владимир Путин говорил много, но не в связи с объединением. Пока ее пытаются, как выяснилось, вообще уничтожить, так что странно было бы объединяться с ней — как бы не утянула за собой.

Президент России подробно остановился «на недавно ставших всем известными фактах прямой попытки организации в Белоруссии государственного переворота и убийства президента этой страны. При этом характерно, что даже такие вопиющие действия не находят осуждения так называемого коллективного Запада. Никто этого просто как бы и не замечает. Все делают вид, что вообще ничего не происходит!»

— Но послушайте,— воскликнул Владимир Путин,— можно как угодно относиться, например, к президенту Украины Януковичу (может, Владимир Путин и правда до сих пор считает его действующим.— А. К.) или к Мадуро в Венесуэле. Повторяю, можно как угодно к ним относиться, к тому же Януковичу, которого тоже чуть не убили и отстранили от власти с помощью вооруженного переворота. Можно иметь любую точку зрения по поводу политики президента Белоруссии Лукашенко Александра Григорьевича.

Но практика организации госпереворотов, планов политических убийств, в том числе и высших должностных лиц,— ну это уже слишком, все границы перешли уже.

Таким образом, Владимир Путин подтвердил, что сам категорически осуждает практику политических убийств.

— А ведь чего только стоит признание задержанных участников заговора в том, что готовилась блокада Минска, включая городскую инфраструктуру и средства коммуникации, полное отключение всей энергосистемы столицы Белоруссии! — продолжал он.— Это значит между прочим, что, по сути, велась подготовка к массированной кибератаке. А как иначе-то? Это так, знаете, просто одним рубильником не сделаешь!

История с заговором произвела на Владимира Путина, без сомнения, сильнейшее впечатление.

— Вместе с тем недружественные акции и в отношении России также не прекращаются. В некоторых странах завели пренеприличный обычай — по любому поводу, а чаще всего вообще без всякого повода цеплять Россию. Спорт, какой-то новый вид спорта — кто громче…

Тут Владимир Путин сделал некоторую театральную паузу — и я замер, так как последовать могло что угодно.

— Что-то скажет,— миролюбиво закончил все же господин Путин.

Если кто-то хотел в послании жары, то вот она уже, наконец, и была:

— А мы видим, что происходит в реальной жизни: как я уже сказал, цепляют Россию то тут, то там без всяких причин. И конечно, вокруг них сразу же, как вокруг Шерхана, крутятся всякие мелкие Табаки. Все как у Киплинга… Подвывают, для того чтобы задобрить своего суверена. Киплинг великий писатель был…— покачал головой российский президент.

Если разбираться, он не имел в виду, что Россия и есть тот Шерхан. Скорее злобный тигр Шерхан цепляет человеческого детеныша Маугли, за которого вступаются волчица-мать, волк-отец, старый сонный бурый медведь Балу и черная пантера Багира.

То есть все более или менее поэтично.

Дальше, впрочем, было как-то жестче:

— Мы действительно хотим иметь добрые отношения со всеми участниками международного общения, в том числе, кстати, и с теми, с кем отношения в последнее время у нас, мягко говоря, не складываются. Мы действительно не хотим сжигать мосты. Но если кто-то воспринимает наши добрые намерения как безразличие или слабость и сам намерен окончательно сжечь или даже взорвать эти мосты, должен знать, что ответ России будет асимметричным, быстрым и жестким. Организаторы любых провокаций, угрожающих коренным интересам нашей безопасности, пожалеют о содеянном так, как давно уже ни о чем не жалели.

Это и сама по себе была тоже угроза, причем демонстративно не прикрытая.

— При этом,— не закончил господин Путин,— у нас, я просто вынужден это сказать, хватит терпения, ответственности, профессионализма, уверенности в себе и своей правоте и здравого смысла при принятии любого решения.

Но надеюсь, что никому не придет в голову перейти в отношении России так называемую красную черту. А где она будет проходить, это мы будем определять в каждом конкретном случае сами.

Он продемонстрировал, можно сказать, небывалую готовность к обострению, на фоне которой резкие высказывания Сергея Лаврова, которые он позволял себе последнее время, стали казаться попыткой объясниться соседям по планете в любви.

На боевое дежурство ставятся новые ракеты, рассказывал президент, глядя в сторону Сергея Шойгу, и счастливо улыбались все, кто сидел рядом с министром обороны: нельзя ведь было полностью исключить, что Владимир Путин обращался и к ним тоже.

Чтение послания закончилось как обычно пением гимна. Пели, правда, всего несколько человек, впрочем, не исключено, что и та треть зала, что просидела эти час двадцать минут в масках.

— Я так и не понял: будет война или нет? — заинтересованно спрашивал один участник мероприятия другого на выходе из зала.

— А с кем? — в свою очередь, переспрашивал его товарищ.

— Да хоть с кем…

— Я тоже не понял…— признавался тот.

Журналистов наконец допустили к остальным участникам мероприятия, и я слышал, как корреспонденты делали отчаянный бросок к спешащему к выходу после краткого интервью «Первому каналу» (дело сделано) Петру Толстому:

— А что по поводу безопасности?!

— Россия в безопасности, коллеги! — успевал им прокричать (а скорее порадовать) уже от дверей господин Толстой.

Рядом давала интервью спикер Совета федерации Валентина Матвиенко:

— Наверное, ни майских не будет, ни вообще выходных…— заверяла она.

Я расстроился, но, попытавшись понять, зачем она сделала такой вывод из чтения послания, наконец осознал, что она имеет в виду прежде всего себя:

— Займемся подготовкой подзаконных актов…

Ох, опять…

Перед видеокамерой, без корреспондента подле нее (и по-моему, вообще неработающей.— А. К.) выступал лидер ЛДПР Владимир Жириновский:

— Поддержка хорошая… Для школьников… Я сам пошел в школу, и ничего у меня не было… Да, тихо все прошло, так и страна огромная, мы не хотим колебать весь мир (а все же не отказали себе в удовольствии маленько поколебать.— А. К.)… А вообще я обозначил бы это не как послание президента Федеральному собранию, а как обращение Верховного правителя народу России…

— Нет, я не согласен, что тихое послание! — сказал мне спикер Госдумы Вячеслав Володин.— Определять красную линию мы будем сами! Это было сказано не тихо!

В зале, где происходило мероприятие, уже оставалось не так много людей. Меж двух дверей на выходе сидел только в полном составе оркестр, игравший гимн. Музыканты заметно маялись, но с места не двигались.

Я вдруг вспомнил про тот мем про «Титаник» и подошел к одному из музыкантов:

— Что, вы последние выходите, как с «Титаника»?

— Нет,— впопыхах воскликнул он,— не как с «Титаника»! С чего вы взяли?

Потом подумал и договорил:

— А вообще-то да, вы правы: как с «Титаника».

Андрей Колесников