430 лет назад в Риме был опубликован «Ratio Studiorum»

Документ с полным названием «Ratio atque Institutio Studiorum Societas Jesu, Romae, in Collegio Soc., anno 1591» представлял собой детальный план иезуитского образования. В 1591 году он был направлен для апробации во все школы и высшие учебные заведения ордена иезуитов, которых в Европе тогда насчитывалось уже около двух сотен. В 1599 году его окончательную редакцию утвердила генеральная конгрегация ордена, и этим документом Общество Иисуса фактически создало собственную унифицированную систему образования во всех странах Западной Европы, выступив в роли минобрнауки Священной Римской империи германских народов.

ФГОС XVI века

Сегодня подобные документы называются в разных странах по-разному, например, в США — Common Core Standards, в Германии — Bildungsstandards, у нас — Федеральные государственные образовательные стандарты (ФГОС), и отличаются друг от друга лишь градусом забюрократизированности, словно соревнуясь друг с другом в средневековой схоластике. Но по своей сути все они мало чем отличаются от Ratio Studiorum, что неудивительно. Профессора Общества Иисуса создали первую в истории полностью стандартизированную систему образования, которая в осовремененном светском виде существует до сих пор и продуктами которой являемся все мы, кто когда-либо учился в школе, техникуме (колледже), вузе, аспирантуре, докторантуре.

В своей фундаментальной монографии «Jesuit education» («Иезуитское образование») отец Роберт Швикерат, преподаватель первого в США иезуитского колледжа в Балтиморе, так оценивает роль «Ratio Studiorum»: «Один иезуитский учитель, возможно, и не превосходил среднего учителя в хороших протестантских школах, но своим единством действий иезуиты одерживали победу над своими соперниками так же легко, как полк солдат разгоняет толпу».

Если в этом и было преувеличение, то небольшое. В XVI–XVII веках, пока дидактика кальвиниста Яна Амоса Коменского еще не вошла в Европе в практику народного образования, дав начало современной школе, при возможности выбора родители, как простые и малоимущие, так и знатные и богатые, предпочитали отдать свое чадо в иезуитскую школу.

Интеллектуальный стандарт

Если привести в пример современную аналогию, то сеть иезуитских учебных заведений разного уровня была похожа на сеть McDonald’s: разносолов не подадут, зато накормят, не отравив и не разорив. Сила единой, унифицированной педагогики иезуитов заключалась в том, что заранее было ясно, кто, как, когда и чему научит ребенка. В начальной школе (пять лет) его научат грамматике, риторике, логике, арифметике и основам латыни. В средней школе (следующие три года) ученику дадут твердое знание латинского языка (без него в те времена невозможно было стать клерком, секретарем у важной персоны, аптекарем и еще много кем, да и вообще называться интеллигентным человеком), обучат основам, геометрии, астрономии, при наличии слуха — музыке. Высшее образование (еще три года) к закреплению пройденного добавят основы натурфилософии, то есть естественных наук.

На протяжении всего обучения в начальной и средней школе — обязательные уроки физкультуры. Даже простейшие, на уровне античной науки, натурфилософские научные опыты в начальной школе были запрещены, но поощрялись в трех старших классах. Учебный год в школах длился 180 дней, то есть примерно столько же, сколько сейчас. Форма обучения — интернат. Плата за обучение не бралась, хотя спонсорская, как сказали бы сейчас, помощь, воспринималась с благодарностью. Ученики обеспечивались всем необходимым за счет учебного заведения.

Образование в иезуитских школах, колледжах и университетах подразумевало практически ежедневное изучение Писания и трудов канонических столпов теологии и, несмотря на знакомство с движением планет, электричеством, магнетизмом и законами механики, было сугубо гуманитарным. Отдавать своих детей в иезуитские школы не гнушались даже идейные протестанты.

Понятно, что такая продуманная до мелочей, стройная система образования не могла появиться на голом месте и в одночасье, как и все в этом мире, иезуитская педагогика имела свою предтечу.

Не совсем темные века

После школьного курса истории у нас остается твердая уверенность в интеллектуальной темноте средневековья, причем это заслуга отнюдь не современной и не только отечественной педагогики. Просто есть некий набор постулатов, сформированных в Новое время, об этапах развития европейской цивилизации: за античностью следуют раннее Средневековье, или Темные века (само название которых не требует пояснений), потом Средние века, потом Возрождение, потом просвещенное Новое время. Раз было чему возрождаться, то это раньше было, а потом, как говорится, сплыло.

Это что касается истории в общем, а если взять более узко — историю педагогики, то тут картинка довольно расплывчатая. Например, средневековые берестяные грамоты из Новгорода явно говорят, что народ там был грамотный, даже дети и простолюдины писали и считали без ошибок, но кто и как их учил этому — известно лишь предположительно, хотя понятно, что без церкви тут не обошлось. Немного больше известно про народное просвещение в ранние Средние века в Западной Европе, на обломках Римской империи, и чуть больше — про него же в позднем Средневековье.

«Величайшее невежество темных веков,— писал отец Швикерат,— было вызвано не силой церковной системы, а ее слабостью. Улучшение образования составляло очевидную цель, мрак прошел под влиянием церковного возрождения XI и XII веков… Можно с некоторой уверенностью утверждать, что по крайней мере в позднем Средневековье, в самых маленьких городах и даже в больших деревнях были школы, где мальчик мог научиться читать и приобрести первые навыки родного языка, церковной латыни. То, что средства обучения чтению, письму и элементам латыни были гораздо более широко распространены, чем предполагалось, становится общепризнанным исследователями средневековой жизни».

Образование было не бесплатное, но учителям было предписано церковью «не принимать ничего, кроме вознаграждения, которое родители должны предложить свободно». К началу XV века, как писал немецкий историк XIX века Иоганн Янсен, в районе Среднего Рейна даже небольшие приходы в 500–600 душ не обходились без сельских школ. А судя по спискам учителей, найденных историками в архивах Богемии, в Пражской епархии около 1400 года должно было быть по крайней мере 640 школ. Если считать это средним показателем для Священной Римской империи, то в ее 63 епархиях должно было быть более 40 тыс. школ. Насколько верна такая экстраполяция, сейчас судить трудно, но есть и документальные факты: в брошюре, напечатанной в Майнце в 1498 году, говорилось, что в некоторых городах жалуются, что открыто слишком много школ.

Параллельно в течение всего XV века динамично развивалось университетское образование. К началу XVI века к почтенным университетским центрам — Парижу, Оксфорду, Кембриджу, Болонье, Саламанке, Праге, Вене — присоединились несколько десятков новых: в Германии — в Лейпциге, Тюбингене, Мюнхене; в Швеции — в Упсале; в Дании — в Копенгагене; в Шотландии — в Глазго и Абердине; в Голландии — в Лувене. В Испании помимо Саламанкского университета, который называли «испанскими Афинами», работали университеты в Гранаде, Толедо, Севилье, Валенсии и нескольких других крупных городах, в Португалии — Университет Коимбры. В Алькале в 1526 году и годом позже в Саламанке слушал лекции основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола, а потом он пять лет проучился в Парижском университете, получив там докторскую степень.

Университеты того времени были в значительной степени духовными учреждениями и находились под юрисдикцией церкви или, по крайней мере, они были наделены привилегиями от Святого Престола. Понятно, что при таком статусе университетов их образование с современной точки зрения было ущербным, в первую очередь из-за схоластической парадигмы педагогики того времени, когда слишком много времени и энергии тратилось впустую на обсуждение бесполезных усовершенствований мысли. И понятно, почему первыми союзниками Лютера были радикальные гуманисты, питавшие естественную для умного человека ненависть к схоластической учености и охраняющей ее церковной власти.

Война за неокрепшие умы

Когда историки педагогики пишут про иезуитское образование, то обычно добавляют: «возникшее на фоне контрреформации». Иными словами, априори подразумевается, что создание сети иезуитских учебных заведений было одной из реакций католической церкви на волну Реформации, начавшуюся с бунта Лютера в 1517 году и прокатившуюся по Европе в XVI–XVII веках, выводя из-под власти Ватикана десятки и сотни тысяч искренне верующих христиан. Ватикан сопротивлялся как только мог, в том числе массовыми репрессиями типа Варфоломеевской ночи и военной силой — религиозные войны затянулись на два долгих века.

На этом фоне борьба католической церкви за умы подрастающих поколений путем создания начальных и средних школ-интернатов и высших учебных заведений, привлекательных для детей и их родителей не только и не столько практикуемыми в них методами педагогики, сколько их бесплатностью и полным казенным обеспечением учащихся, выглядело едва ли не высшим проявлением гуманизма, под флагом которого протестанты всех мастей закрывали школы и терроризировали университеты. Во всяком случае, именно так это выглядит сейчас со стороны. Единственное, что мешает проникнуться этой мыслью, так это крайне нехорошая репутация иезуитов, которые, собственно, и создали сеть универсальных католических школ по всей Европе. Но тут ничего не поделать, орден иезуитов не только педагогикой занимался.

Полвека на программу обучения

Что же касается иезуитской педагогики, то сам орден официально был утвержден в 1540 году. А в 1848 году в Мессине на Сицилии была создана первая иезуитская школа — по просьбе мессинских родителей, как гласит официальная версия. В это время основатель и первый генерал ордена Игнатий Лойола только начал писать «Конституции» — устав и программу ордена. Писал он их долго, целых 15 лет, до самой своей смерти в 1556 году. Как потом подсчитали историки, больше всего страниц содержала четвертая из десяти частей «Конституций», посвященная просвещению и воспитанию подрастающих поколений. Пока он это писал, число иезуитских начальных, средних школ и университетов перевалило уже за два десятка и продолжало расти, словно на дрожжах.

Преемникам Лойолы на посту генерала ордена наверняка было понятно, что нужен безотказный рычаг для управления растущей массой учителей и их учеников в разных странах, благо основа для него уже была. Еще при жизни Лойолы в ударные сроки был составлен первый сборник дидактических правил «De Studiis Societatis Jesu», который в 1558 году был принят за основу в головном учебном заведении иезуитов — Римской коллегии, получившей известность как Григорианский университет.

При третьем генерале ордена Франческо Борджиа появилась новая редакция документа «Ratio studiorum Borgiana» (1569), а завершилась работа над ним только при пятом генерале ордена Клаудио Аквавиве, который привлек к работе последовательно две комиссии из профессоров-иезуитов из разных стран. В итоге в 1586 году появился черновой свод правил для иезуитских учебных заведений, включавший указания и комментарии по преподаванию как высших, так и низших дисциплин, о различных видах занятий, длине учебного года, дневном расписании, каникулах, дисциплине и по прочим вопросам организации жизни учебных заведений.

В 1591 году был напечатан «Ratio Studiorum», который разослали для апробации во все учебные заведения ордена, которые уже были в большинстве католических стран Европы, и их число приближалось к двум сотням, а в 1599 году окончательный текст документа был утвержден генеральной конгрегацией ордена. С момента открытия первого учебного заведения ордена до создания собственной системы образования иезуитов прошло полвека. И надо сказать, что этот процесс не всегда шел гладко.

Прелаты на местах всячески сопротивлялись ограничению их собственного видения народного просвещения. Особенно отличись в этом испанские священники, которые, видимо, считали, что раз у них лучшая в мире инквизиция, то педагогика тоже будет лучшая. Они придрались к тому, что в «Ratio Studiorum» перешел пассаж из написанных Лойолой и утвержденных «Конституций» Общества Христа о том, что св. Фома провозглашается официальным автором для обучения во всех иезуитских школах. Но некоторые мнения св. Фомы можно было счесть двусмысленными, и потому гениальный инквизитор кардинал Гаспар де Кирога распорядился изъять копии «Ratio» до окончания расследования, и в тюрьме оказались двое профессоров из иезуитской коллегии в Монтерее и ректор коллегии города Вильягарсиа.

В скандал пришлось вмешаться папе Сиксту V, который велел своему нунцию передать кардиналу, чтобы тот не своевольничал, а безотлагательно вернул трактат в Общество Иисуса со своими замечаниями, если таковые у него имеются. Подробно история педагогики иезуитов описана в трудах профессора Санкт-Петербургской духовной академии Дмитрия Викторовича Шмонина, они доступны в интернете и весьма интересны многими деталями, которые в популярной литературе не встретишь и которые в целом дают более живую картину ордена по сравнению с общепринятой.

Иезуитский «посох» в Ватикане

В XVI веке католицизм уже не смог задушить протестантство в зародыше, как это было ранее, например, в случае с катарами и Яном Гусом, но все-таки сумел затормозить его экспансию, используя в числе прочих мер и педагогику. Большинство самых развитых стран Запада протестантские, но на сегодня среди 2 млрд христиан в мире большинство (60%) — католики. Что же касается иезуитской педагогики, то к концу жизни первого генерала Общества Христа Игнатия Лойолы, который умер в 1556 году, было 23 иезуитских начальных средних школ и университетов в основном в Италии и Испании. Спустя два века, перед запретом ордена, их число подбиралось к тысяче, они были не только в Европе, но и в Новом Свете, Китае, Японии, Индии, училось в них по меньшей полмиллиона школьников и студентов.

На ранних этапах Реформации конкурентное преимущество иезуитских школ сохранялось во многом благодаря революционным крайностям протестантов. В эпоху Великих географических открытий и нарождавшегося естествознания революционная ломка клерикального образования была неизбежной, другой вопрос — что предлагалось взамен. Сохранились архивные записи о том, как директор школы для мальчиков в Виттенберге призывал из окна школы горожан, чтобы они пришли и забрали своих детей, ибо нет смысла продолжать их учить латыни, если умелый механик полезнее, чем все богословы в мире. Эразм Роттердамский, получивший прозвище «князь гуманизма», столкнувшись с реальностью Реформации, писал в 1528 году: «Я не люблю этих евангелистов по многим причинам, но главным образом потому, что они любят только хорошее настроение и жену; другие вещи их ничуть не заботят».

Другим конкурентным преимуществом иезуитских школ, оставалось неограниченное количество квалифицированных педагогов, которые черпались по мере надобности из членов ордена, получивших образование в своих же иезуитских учебных заведениях. Как писал отец Швикерат в своем «Иезуитском образовании», член ордена, выпущенный из иезуитского колледжа или университета был всего лишь «посохом», который орден мог использовать по своему разумению. Живой учитель с мизерной зарплатой, обремененный мирскими заботами, конкурировать с «посохом» не мог. Как писал в конце XIX века профессор педагогики Берлинского университета Фридрих Паульсен, в Саксонии к концу XVI века единственным школьным учителем небольшого городка был по совместительству пономарь-могильщик на церковном кладбище и он же органист в городском соборе.

В селах, как правило, учительствовал либо пономарь, либо полевой сторож. В городах много учителей были по совместительству портными, точнее наоборот — среди портных было много школьных учителей. Много позже Фридрих Великий даже высказался по этому поводу, заявив, что «портные — плохие школьные учителя», а потому в учителя надо брать старых солдат, инвалидных капралов и сержантов. В общем, зря мы смеялись в школе над недорослем Митрофанушкой, которого учил грамоте бывший семинарист Кутейкин, арифметике — отставной сержант Цифиркин, «всем наукам» — бывший кучер Адам Вральман, а единственным по-настоящему ученым в доме господ Простаковых был портной-самоучка Тишка. Фонвизин, похоже, не думал шутить.

Лишь к концу XIX века ситуация с кадрами в народном просвещении изменилась в лучшую сторону, к тому же на первый план вышло техническое и естественно-научное образование. Соответственно, исчезли конкурентные преимущества иезуитских учебных заведений. Сегодня отголоски иезуитской педагогики можно заметить лишь в британских частных школах, но это внешнее сходство, главного признака иезуитских школ — жесткой стандартизации процесса обучения — в них как раз нет. Нет его и в нынешних иезуитских учебных заведениях, а сами они есть, причем их много.

Сейчас в мире около 4 тыс. иезуитских образовательных учреждений, в которых служат 4 тыс. иезуитов (руководство заведений) и 125 тыс. светских и монашествующих сотрудников под их началом учит 2,5 млн школьников и студентов. Четыре тысячи иезутов-директоров иезуитских учебных заведений — это очень много для Общества Иисуса, численность которого в наше время насчитывает чуть больше 16 тыс. человек. Педагогика, похоже, сейчас главное направление деятельности ордена.

Иезуитские школы-интернаты для детей неимущих и профессиональные школы в основном сосредоточены в странах Латинской Америки, Африки и Юго-Восточной Азии, а высшие учебные заведения — как раз в развитых станах Запада, в том числе традиционно протестантских. В нашей стране их немного, но они тоже есть.

Но главное в другом — впервые за всю историю католической церкви сейчас престол в Ватикане занимает иезуит, папа Франциск. Он сам десять лет послужил «посохом» ордена для учащихся в четырех по очереди католических колледжах Буэнос-Айреса, пока не дослужился до профессора.

Ася Петухова