Михаил Трофименков о байопике Туве Янссон

«Туве» Зайды Бергрот рассказывает о том времени, когда будущая главная писательница Финляндии еще выбирала между живописью и литературой, начала осознавать свою гомосексуальность и пока только вынашивала своих главных героев. И это тот редкий случай, когда история творческого поиска оказывается историей счастливого человека

Фильм Зайды Бергрот занимает вторую строчку в списке «тяжеловесов» финской киноиндустрии за всю ее историю: его бюджет составил €3,4 млн. Вдвое дороже «Туве» обошелся продюсерам лишь «Неизвестный солдат» (2017) Аку Лоухимиеса, но то была как-никак военная фреска о советско-финской войне. Другой знаменитый батальный фильм на ту же тему, «Зимняя война» (1989) Пекки Парикка, был в свое время снят за те же деньги, что и «Туве» — относительно камерный байопик писательницы Туве Янссон.

Его действие разворачивается в 1944–1954 годах, когда Туве была еще не «той самой» Янссон, вселенски прославившейся упоительными историями о муми-троллях, а тридцатилетней художницей, только выбирающей между изобразительным искусством и литературой. Еще не богатейшей женщиной Финляндии, способной купить персональный остров, а скромной хулиганистой пташкой хельсинкской богемы, замерзающей, как и все послевоенные европейцы, в стылой квартире, за которую, как водится, никогда не удается заплатить в срок.

Финляндия словно хочет отогреть Туве, для которой не жалко никаких бюджетов. Недаром же, в 2001-м, когда 86-летняя Янссон умерла, президент Тарья Халонен назвала ее творчество самым большим вкладом Финляндии в мировую культуру после «Калевалы» и музыки Сибелиуса. Хотя с этим вряд ли согласятся сотни миллионов читателей во всем мире (включая меня), которые наверняка поставят «Шляпу волшебника» гораздо выше сказаний о богатыре Вяйнямёйнене или «Грустного вальса» Сибелиуса вкупе с написанным им же гимном Финляндии.

«Туве» словно напрашивается на кучу брюзгливых претензий. В самом деле, байопик получился какой-то неправильный. Ведь чего нормальный зритель ждет от творческой личности, выведенной на экран? В идеале — того, что герой отрежет себе ухо, как Ван Гог, или зарежет подругу, как Сид Вишес. На худой конец, сойдет ранняя смерть или многолетнее отшельничество в духе Сэлинджера. Ну и уж во всяком случае творец, которого угораздило родиться в ХХ веке, обязан сублимировать даже в самых невинных своих фантазиях травмы войн и террора — как, скажем, автор «Винни Пуха» Алан Милн сублимировал опыт офицера Первой мировой.

А Янссон (Альма Пейсти), как назло, ничего, если говорить честно, не сублимировала. Ну да, на экране она бормочет себе под нос о муми-троллях, сидя в бомбоубежище или торопливо вышагивая по разбомбленному Хельсинки 1944 года. Но было бы колоссальным унижением не только и не столько для самой Янссон, сколько для муми-троллей, видеть в фантазиях Туве защиту от жестокостей ХХ века. К чести Бергрот, она не педалирует связь между реальностью и фантазией, а просто констатирует факт, что Туве жила в городе, который бомбили. Чуть настойчивее — но только чуть — фильм пытается вывести какие-то особенности муми-троллей, прежде всего их кодированный язык, из интимных обстоятельств жизни Янссон. Да, в тот момент своей жизни она выбирала не только между живописью и литературой, но и между мужчинами и женщинами. Но Бергрот вовсе не настаивает на том, что прообразом мумического лопотания послужило любовное воркование Туве и ее первой любовницы Вивики Бандлер (Криста Косонен). И, хвала небесам, не опускается до того, чтобы повторять невыносимые пошлости вроде той, что цветом своей шляпы Снусмумрик обязан зеленой шляпе любовника Туве Атоса Виртанена (Шанти Рони), которой тот фраппировал своих коллег по парламенту.

Короче говоря, у экранной Туве все в жизни складывается как нельзя лучше, причем ее социальная удачливость прямо пропорциональна ее сексуальной активности. Атос — не только депутат от левого крыла социал-демократической партии, но и главный редактор ведущей газеты Финляндии: не отрываясь от Туве, он заказывает ей для своей газеты комиксы о муми-троллях. Вивика — восходящая звезда скандинавской театральной режиссуры,— перекуривая с Туве в постели, предлагает ей инсценировать истории о муми-троллях для своего театра. Пуще того. Отец Вивики, заглянув как-то раз на огонек к Туве, одаривает ее заказом на роспись здания муниципального совета Хельсинки, который возглавляет. Стоит ли, после череды таких счастливых совпадений, удивляться, что Туве как снег на голову падает сенсационный семилетний контракт с Associated Press, благодаря которому она в одночасье станет кумиром читающей публики в 17 странах мира.

И ведь не скажешь, что Туве использовала постель как карьерный трамплин: все действительно доставалось ей как-то само собой. Что ж, отрадно в кои-то веки увидеть на экране историю счастливого — несмотря на досадную ветреность Вивики — человека. Наверное, дело в том, что сама Туве Янссон была вполне себе пугливым, застенчивым и обреченным быть счастливым муми-троллем.

В прокате с 27 мая