Татьяна Алешичева о сериале «Холстон», его герое и его создателе

На платформе Netflix вышел мини-сериал «Холстон», в котором Райан Мёрфи рассказывает историю становления модной империи Роя Холстона в 1970-е и ее краха в 1980-е

Так вышло, что Холстон становился популярным не единожды. Его первый звездный час случился в 1961 году, когда Жаклин Кеннеди надела на инаугурацию мужа шляпу-таблетку Холстона, и все женщины немедленно захотели такую же. Эта история рассказана в сериале скороговоркой в качестве пролога — спустя несколько лет шляпы просто перестанут носить. Тогда Рой Холстон (Эван Макгрегор), предприимчивый шляпник со вкрадчивыми манерами, начнет обхаживать богатых тетушек из числа клиенток, чтобы разжиться капиталом на создание собственного модного дома.

Первые платья он создает, разрывая отрезы ткани руками и просто драпируя в них тела моделей. В интервью Эван Макгрегор уже посетовал, что его собственные пальцы, к сожалению, не такие длинные, как у настоящего Холстона,— ведь одно удовольствие смотреть в сохранившихся документальных съемках, как чувственно и трепетно модельер касается ими тканей. Режиссер Дэниел Минахан, в последние годы постоянно работающий с Райаном Мёрфи, все равно уделит этим пальцам не меньше экранного времени, чем некоторым эпизодическим персонажам. Ближе к финалу они будут безжизненно свисать с зажатой между ними тлеющей сигаретой, когда творческий дух покинет Холстона. Но пока он еще полон надежд и заражает своим энтузиазмом удивительных женщин: его музой становится Лайза Миннелли (Криста Родригес). У этих двоих оказываются схожие амбиции — Лайзе так же претит числиться в глазах общества лишь «дочерью Джуди», как Холстону «шляпником Джеки». В 1973 году Лайза поможет Холстону выиграть «битву за Версаль», участвовать в которой его силком принудит энергичная журналистка и антрепренерша Элеанор Ламберт (Келли Бишоп). В Версале именитые французские кутюрье сойдутся стенка на стенку с дерзкими американскими дизайнерами — и проиграют с разгромным счетом. Холстон окажется на коне, подпишет контракт с ушлым предпринимателем Дэвидом Махони (Билл Пуллман) и перестанет нуждаться в инвестициях, а его жизнь превратится в сплошную череду триумфов и вечеринок в «Студии 54».

Все счастливые истории успеха похожи друг на друга, каждая история поражения интересна по-своему. Мёрфи уделил Холстону во славе всего две серии — против трех, рассказывающих о его падении. Макгрегор изображает Холстона похожим на капризного ребенка. Он красуется, кокетливо тянет гласные и везде ходит со свитой, пока отбрасываемая им тень не скрещивается с чьей-нибудь еще, и тогда он становится невыносим, мелочен и криклив. Махони подсчитывает барыши и ужасается тому, какие суммы Холстон тратит на орхидеи и кокаин. А между тем вся Америка, еще вчера обожавшая Холстона, переодевается в джинсы Кельвина Кляйна. Но как ни принуждает его Махони, Холстон наотрез отказывается моделировать джинсы. Однажды наступит день, когда Лайза рухнет без сознания в «Студии 54» от избытка веселья и наркотиков, и в тот же вечер при обыске в вентиляции найдут труп случайной тусовщицы, которая хотела пробраться в «Студию» и застряла. И — о ужас! — одета она будет не в «Холстона», а в «Кельвина Кляйна».

Пожалуй, лучшая байка о Холстоне, рассказанная в сериале,— история создания его знаменитых духов: они будут выпестованы из прошлого, слез и потерь. Холстон принесет парфюмеру (Вера Фармига) орхидею, табак и бандаж своего любовника — и вся Америка захочет пахнуть сладостью и сексом. Но после того как Махони продаст бренд Холстона и тому придется сотрудничать с сетью универмагов JCPenney, все рухнет. Жизнь Холстона покатится под откос следом за его карьерой: высокий стиль не вынесет альянса с ширпотребом.

Лучше всего мысль об этом противостоянии выразил Том Форд, не раз цитировавший Холстона в своих коллекциях: «Запомните: эта страна была основана пуританами, и американцы всегда боялись переизбытка стиля». И дело даже не в том, что наряды Холстона были слишком роскошными,— с этим у модельера, стремившегося «одеть всю Америку», как раз все в порядке. Хотя экранный Холстон не забывает регулярно картинно заламывать руки и причитать, что если люксовый бренд двигать в массмаркет, он обесценится. Так в итоге и случилось: это сейчас демократичные коллаборации считаются обычным делом, а в 1980-е с их манией успеха, выраженного во внешних атрибутах, такого не прощали. Но Мёрфи снимает сериал не об этом. В фокусе его пуританской критики — звездный образ жизни, который вел модельер. Холстон был избыточен во всем в ущерб работе. Нанятый ему в помощь скромный труженик Джон Ридж (Джек Майкселл) ближе к финалу упрекает модельера: «Вы безответственны, вы перестали работать над развитием бренда, потеряли свое имя и зарыли в землю талант». Одной из причин, погубивших Холстона, был безжалостный конвейер — хорошо, что Мёрфи, подписавший гигантский контракт с Netflix и теперь выпускающий по три сериала в год, это понимает. И пока справляется.

Смотреть: Netflix