стала одной из ключевых тем Петербургского международного экономического форума неслучайно

2020 год останется в истории как год коронавируса, а 2021-й, по всей видимости, будет годом глобальной инфляции. Инфляция растет повсеместно и грозит мировой экономике серьезными проблемами.

3 июня 2021 года на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) запланирована дискуссия об инфляции в мировой экономике. «В рамках борьбы с экономическими последствиями пандемии COVID-19 правительства приняли меры по стимулированию экономики, которые в большинстве случаев сводились к прямому увеличению доступной денежной массы, что не могло не привести к росту инфляции»,— указывается в анонсе мероприятия. На форуме будут обсуждаться вопросы: как именно стоит оценивать увеличение инфляции в среднесрочной перспективе, могут ли геополитические причины влиять на инфляцию внутри стран и каким может быть ответ правительств, несет ли увеличение государственного долга в современной ситуации дополнительные риски, возможна ли гиперинфляция в развитых странах, существуют ли такие риски на глобальном уровне?

Что такое инфляция-2021: признак восстановления мировой экономики, симптом деглобализации или предвестник кризиса? Это и то, и другое, и третье!

Практически весь период времени с момента окончания глобального экономического кризиса 2008 года развитый мир существовал в условиях низких процентных ставок, низких темпов экономического роста и низкой инфляции. Всего лишь пару лет назад глава ФРС США Джером Пауэлл называл слишком низкую инфляцию в Соединенных Штатах «одним из главных вызовов нашего времени». Аналогичная ситуация в Евросоюзе и Японии вынуждала центральные банки годами проводить сверхмягкую денежно-кредитную политику, расширяя денежную эмиссию и поддерживая нулевые и даже отрицательные ставки рефинансирования, а также использовать нетрадиционные эмиссионные механизмы, такие как выкуп активов с рынка.

Народный банк Китая также увлекался стимулирующей монетарной политикой, ведь китайская экономика обеспечивала треть мирового экономического роста. На пике глобализации избыток созданных в Китае и других азиатских странах мощностей при одновременном росте неравенства в мире и закредитованности населения развитых экономик привел к перепроизводству товаров. А глобальная конкуренция и, как следствие, политика сокращения издержек, в том числе на оплату труда, на материалы, на логистику, на посредников, а также масштабирование бизнеса и использование цифровой коммерции позволяли постоянно снижать цены на товары. Это привело к тому, что вместе с товарами из развивающихся стран годами экспортировалась дефляция, что заметно подавляло инфляцию в развитых странах, несмотря на все монетарные усилия центральных банков.

Перед пандемией коронавируса в качестве основной проблемы для США и большинства стран Европы называлась «японификация экономики», то есть перспектива длительного дефляционного спада и бесконечной стагнации, как это происходило в Японии на протяжении последних десятилетий. Именно этот сценарий развития событий ФРС США и центральные банки развитых стран всеми силами пытались предотвратить. Главы центробанков хотели остановить дефляционную спираль и наконец-то увидеть инфляцию, но масштабное монетарное стимулирование приводило к тому, что львиная доля закачанных в финансовые системы средств попала на резервные счета крупнейших банков или перетекла на фондовые рынки, обеспечив тем самым длительный повышательный тренд в акциях и снижение доходности облигаций до исторических минимумов. Остаток средств, поступавший в итоге в реальные сектора экономики постиндустриальных стран, был недостаточен для того, чтобы как-то заметно повлиять на базовую инфляцию.

Рынки беспечно принимали ликвидность, а инвесторы, часто с нотками иронии, выражали сомнение в эффективности денежно-кредитной политики центральных банков и возможностях правительств противостоять дефляции, поэтому и полагали, что денежная накачка будет продолжаться бесконечно. И чем хуже были дела в реальной экономике, тем выше был оптимизм на фондовых рынках. «Волшебное денежное дерево» (современная монетарная теория о том, что деньги можно печатать в любых количествах, а излишки абсорбировать в виде налогов) всерьез обсуждалось экономистами развитых стран.

Пандемия коронавируса ускорила работу «печатного станка». Агентство Reuters отметило в аналитическом обзоре от 20 мая, что, по оценкам консалтинговой компании CrossBorder Capital, с марта 2020 года центральные банки и правительства наводнили рынки ликвидностью на сумму $27 трлн, что составляет треть мирового ВВП.

Льюис Кэрролл в книге «Алиса в Стране чудес» писал, «что раскаленной докрасна кочергой можно обжечься, если держать ее голой рукой слишком долго; или что если слишком глубоко разрезать палец ножом, то обычно идет кровь; или что если выпить слишком много из пузырька с надписью "Яд", то почти наверняка рано или поздно почувствуешь недомогание». Теперь можно с уверенностью дополнить рассуждения Алисы — если долго и массово печатать деньги, то рано или поздно это обернется серьезной инфляцией.

Инфляция как признак восстановления мировой экономики

Прекращение локдаунов и восстановление мировой экономики, начавшееся в прошлом году, усилили спрос на базовые материалы, первичную энергию и продовольствие. Целые отрасли и регионы возвращаются к работе практически синхронно, но в отличие от цифровой экономики эластичность производства в реальной сфере имеет свои пределы и не поспевает за растущим спросом.

Цены на энергоносители начали восстановление еще в четвертом квартале 2020 года, потому что цифровая экономика, главный бенефициар пандемии, оказалась крайне энергозатратна, на «цифру» уже приходится 12% мирового потребления электроэнергии, а холодная зима в Северном полушарии привела к повышенному потреблению газа и угля. Параллельно начался рост цен на сталь и промышленные металлы, взлетели цены на продовольствие.

Вследствие тотального дефицита предложения цены на все сырьевые товары резко пошли вверх, нехватка полупроводников и чипов стала реальной проблемой и для IT-отрасли, и для производства автомобилей, взлетают цены на хлопок, на пиломатериалы, на металлопрокат, на медь для электросетей и цветные металлы, идет рост тарифов на контейнерные перевозки и стоимость доставки последней мили.

Индекс Bloomberg Commodity Spot Index, который отслеживает 23 вида сырья, вырос до самого высокого уровня почти за десятилетие.

Согласно данным IHS Markit, мировые цены на продукцию обрабатывающей промышленности достигли самого высокого уровня с 2009 года, а цены производителей в США достигли показателей, невиданных с 2008 года.

Быстрое восстановление мировой экономики на колоссальном денежном «допинге» в сочетании с нехваткой ресурсов, отставанием в поставках, логистическими проблемами и возросшими ценами на материалы увеличивает издержки производителей, и это мгновенно отражается в потребительских ценах на конечные товары. В совокупности это провоцирует дальнейший рост цен и гарантирует высокую инфляцию в обозримой перспективе.

Недостаток инвестиций в реальные сектора экономики, особенно в нефтегазовую отрасль и в расширение горно-металлургического сектора, в последние годы сдерживал производство, а для исправления дисбаланса спроса и предложения в реальной экономике требуются длительное время и высокие капитальные затраты. Но мир годами тратил деньги на биржевые игры, цифровые технологии и услуги, и теперь, когда все выходят из пандемии и спрос растет, для сырьевых рынков открываются новые перспективы роста. Крупнейшие инвестбанки уже заявили в первом квартале 2021 года о начале нового сырьевого суперцикла, который может продлиться около десяти лет.

По оценкам Всемирного экономического форума, даже через 20 лет (к 2040 году) в мире сохранится дефицит инфраструктуры в размере $15 трлн. Недостаточное инвестирование в реальные активы ВЭФ считает следствием более высокой доходности инвестиций в цифровую экономику и в акции высокотехнологического сектора.

Столь модные сейчас на Западе «зеленая трансформация» и политика ESG также становятся мощными проинфляционными факторами, поскольку это увеличивает стоимость углеводородных источников энергии, доля которых в мировой энергогенерации еще долго будет оставаться выше 70%, и потребует дополнительных мощностей по добыче необходимых металлов и материалов для более дорогой «зеленой» электрификации.

Накопленные более чем за столетие экономические данные позволяют с уверенностью утверждать, что существует высокая взаимосвязь между ростом экономики и инфляцией, которая увеличивается по мере оживления экономической активности и уверенности потребителей. В условиях, когда денежные стимулы дошли до реальной экономики и сырьевых рынков, повсеместный рост цен становится «платой» за постковидное восстановление.

Но инфляция, связанная с экономическими циклами, прежде всего с фазой подъема, это временное явление. Как только темпы роста мировой экономики замедлятся (а для этого есть предпосылки), инфляционное давление снизится. Восстановлению и дальнейшему росту могут помешать геополитика, деглобализация и новый экономический кризис.

Инфляция как симптом деглобализации

Обострение конкуренции, повсеместный рост протекционизма, увлечение санкциями в качестве инструмента внешней политики и торговые войны Трампа, ставшие ответом на возникшие дисбалансы торговли США с остальным миром, стали признаками фактического окончания глобализации. Пандемия коронавируса также добавила линий разлома глобального экономического пространства. Сложные товарно-производственные и логистические цепочки, опутавшие весь земной шар, были эффективны на пике глобализации, но теперь их разрыв приводит к заметным потрясениям.

Опрос, проведенный Bank of America в прошлом году, показал, что из-за пандемии компании из 80% глобальных секторов столкнулись с разрушением цепочек поставок, а три четверти корпораций создали планы по возвращению производства из-за рубежа. Часть этих планов начала реализовываться в 2021 году, или уже идет массовый наем персонала. Недавний отчет Министерства труда США показал самый большой квартальный рост заработной платы работников в компаниях с 2003 года.

В докладе McKinsey «Risk, resilience and rebalancing in global value chains» (Риск, устойчивость и восстановление равновесия в глобальных цепочках создания стоимости) отмечается, что при смене приоритетов национальных политик от 16% до 26% мирового экспорта товаров на сумму от $2,9 трлн до $4,6 трлн может переместиться в новые страны в течение следующих пяти лет.

Все крупные державы сейчас стремятся к хотя бы частичной самодостаточности, для того чтобы обеспечить свою экономическую безопасность в условиях возросших рисков, а также сохранить внутреннюю стабильность и инновационный потенциал. Это усиливает конкуренцию за все ресурсы — сырьевые, человеческие, финансовые — и повышает их стоимость.

А ведь в предыдущие три десятилетия вывод обрабатывающей промышленности и экологически небезопасных производств в Китай с его дешевыми трудовыми ресурсами и страны Азии позволили западным корпорациям значительно снизить издержки и сделать потребительские товары доступными во всем мире. Но Соединенные Штаты сейчас находятся в геоэкономической конкуренции с Китаем, и особенно это заметно в сфере высоких технологий и полупроводникового оборудования.

Деглобализация, напротив, ведет к локализации цепочек создания добавленной стоимости и более высоким затратам на рабочую силу и материалы, а также к проблемам с поставками и к периодическим дефицитам сырья и материалов для производства. Сочетание всех этих факторов усилит рост потребительской инфляции, особенно в тех странах, которые продолжат стимулировать экономику все новыми и новыми денежными вливаниями, и риск гиперинфляции может стать вполне реальным.

Рост цен и дефицит тех или иных товаров и продуктов приводит к тому, что правительства стимулируют производителей работать на внутреннем рынке и ограничивают экспорт. Россия, например, запускает «зерновой демпфер» и вводит гибкие пошлины на пшеницу, ячмень и кукурузу. Обсуждается ограничение или запрет на экспорт бензина и нефтепродуктов. Производители в Европе и США пытаются пополнить запасы, но отмечают при этом в отчетах рекордные отставания в производственных планах и более высокие цены на сырье.

Попытки во многих частях света стабилизировать внутренние рынки ограничением экспорта усиливают эффекты деглобализации. Страны, экономики которых ориентированы на экспорт и наиболее вовлечены в международную торговлю, подвергаются большему риску. Так, например, задержки поставок сырья и материалов негативно сказываются на китайских производителях, которые вынуждены останавливать предприятия, задерживать отгрузку готовой продукции и нести при этом высокую кредитную нагрузку, что также отражается в ценах. Премия за краткосрочные поставки товаров по сравнению с будущими поставками, которая отслеживается товарным индексом Bloomberg, подскочила до самого высокого уровня более чем за 15 лет. Это серьезный сигнал о том, что на различных рынках сохраняется дефицит всего. Еще пару лет назад в том глобализированном доковидном мире такое представить было невозможно.

Апрельский рост базовой инфляции в США до уровня в 4,2% (который стал максимальным с 1982 года) подчеркивает факт глобального дефицита предложения. Производители сообщали статистическому ведомству, что сбои в цепочке поставок и массовые задержки заказов не дают возможности удовлетворить растущий спрос. Базовая инфляция измеряет рост цен по индексу, который исключает продукты питания и топливо, потому что колебания цен на бензин и продовольствие могут быть значительными и носить сезонный характер. И если растет базовая инфляция, то это уже долгосрочная тенденция, которую сложно переломить.

Характерный для периода глобализации экспорт дефляции из развивающихся стран в развитые в эпоху начавшейся деглобализации сменяется экспортом инфляции из развитых экономик в остальной мир.

Инфляция как предвестник кризиса

Проходивший в последние пару десятилетий планомерный процесс превращения реальных товарных рынков в финансовые, когда цены на сырье, промышленные товары, сельхозпродукты определяются не только и не столько фундаментальным соотношением спроса и предложения, сколько стоимостью и объемом предложения денежных средств и относительной силой или слабостью валют отдельных стран к доллару США, поставил большинство рынков в зависимость от изменений в монетарной политики ФРС США.

Очевидно, что беспрецедентная накачка рынков долларовой ликвидностью и сверхвысокие темпы роста денежной массы в США, Евросоюзе, Японии и Китае стали основными факторами возникновения мировой инфляции. Свернуть стимулирующие монетарные меры не так легко, ведь конкуренция за дефицитные ресурсы, а также конкуренция в технологической сфере потребуют увеличения и без того гигантского кредитного финансирования, хотя рост долга у всех основных субъектов мировой экономики стал бесконтрольным.

Но рано или поздно стимулы придется сворачивать, чтобы не допустить разрушительной гиперинфляции. Высокая инфляция вынудит центральные банки развитых экономик сначала ограничить предоставление ликвидности, что крайне негативно скажется на фондовом рынке и на рынке облигаций, где сконцентрированы основные объемы мировых финансов, а затем начать повышение ставок, что создаст проблемы для рефинансирования долгов, которых в мире накопилось в объеме, превышающем 350% глобального ВВП.

Всемирный банк отмечает, что за последние 50 лет мировая экономика пережила четыре волны накопления долга. Первые три волны роста задолженности закончились финансовыми кризисами. Последняя, начавшаяся в 2010 году, уже стала крупнейшей самой быстрорастущей волной роста долгов в мире. А долги — это главная уязвимость современной экономики, и риски массовых дефолтов станут угрожающе реальными, как только проинфляционное монетарное стимулирование завершится.

На глобальном фондовом рынке начнется одновременная коррекция вниз и котировок акций, и цен облигаций, что станет кошмаром и для инвесторов, и для банков, кредитовавших компании и участников рынка под залог активов. То, что сначала будет напоминать «медвежий» тренд в так называемых акциях роста, перерастет в полноценный глобальный финансовый кризис. И это может стать лишь преддверием чего-то более страшного. Мировая экономика держалась на плаву и росла на огромном финансовом пузыре. Схлопывание этого пузыря запустит масштабный экономический кризис, который затронет уже все страны мира без исключения. Для того чтобы этого не допустить, придется еще больше печатать денег, но это приведет к тотальному обесценению основных валют и гиперинфляции, а затем и к стагфляции. Ловушка захлопнется.

Чтобы предотвратить развитие катастрофического сценария, необходимо координировать действия центральных банков и правительств основных экономик, потому что риск инфляции перевешивает сейчас риски управления экономическими процессами со стороны государств. Хотя есть риск, что попытки управления мировой экономикой державами, имеющими разные политические цели, могут привести к ее плановому разрушению. Сырьевую инфляцию и инфляцию издержек еще можно контролировать, хотя сырье — это глобальные активы, и рост их стоимости означает, что покупательная способность денег снижается быстрыми темпами. Сложнее определиться, чем придется пожертвовать — темпами экономического роста, отраслями экономики, неэффективными компаниями, «зеленой трансформацией», социальной стабильностью или чем-то еще. Но определиться придется. Если не ограничить инфляцию в этом году, то следующий год станет предкризисным и в истории XXI века будут свои «ревущие 20-е».

Александр Лосев, генеральный директор УК «Спутник — Управление капиталом»