О музее Иосифа Бродского «Полторы комнаты»

Этому новому и самому необычному частному музейному проекту Петербурга не очень подходит слово «музей». И на самом деле здесь не полторы комнаты, а полторы квартиры: к 40-метровой комнате семьи Бродских ведет часть соседской анфилады с видом на Спасо-Преображенский собор. Сквозь эти помещения с голыми кирпичными стенами, очищенные от бытовых наслоений, идешь, как по туннелю, в другое временное измерение.

Старинный паркетный пол внезапно сменяется клетками линолеума ленинградских коммуналок — и за кусочком коридора будто открываются врата времени. Просторная комната с драными стенами и лепным потолком, восточными арками, причудливыми пилястрами и сарацинским декором цвета какао поражает своей величественной пустотой. Мавританский стиль, редкий для Петербурга, был во вкусе «миллионера и византийского князя» Александра Мурузи — заказчика и владельца дома, построенного в 1877 году. В советское время барские квартиры превратились в коммунальные, и такое великолепие, понятно, не везде сохранилось.

Бродские — родители с 15-летним сыном Иосифом — переехали в квартиру №28 в доме Мурузи на углу Литейного проспекта и улицы Пестеля в 1955 году, обменяв на новое жилье две комнаты в разных районах города. По тем временам вариант исключительно удачный: огромная комната в центре города, да еще с балконом и добавочными метрами за арочной перегородкой. Балкон, кстати, был по-своему знаменит. «Что до нашей анфилады, то ее занимала чета, чье главенство было ощутимым как на предреволюционной русской литературной сцене, так и позднее в Париже в интеллектуальном климате русской эмиграции двадцатых и тридцатых годов: Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. И как раз с балкона наших полутора комнат, изогнувшись гусеницей, Зинка выкрикивала оскорбления революционным матросам»,— сказано в эссе Иосифа Бродского «In a Room and a Half» (оно написано на английском в 1985-м в Нью-Йорке и под названием «Полторы комнаты» в переводе Дмитрия Чекалова в 1995 году вошло в полное собрание сочинений Бродского). А балкон этот стал приметой и того времени, когда в большой комнате жила семья Бродских: «Подобно тому как у других отмечают рост детей карандашными метками на кухонной стене, отец ежегодно в мой день рождения выводил меня на балкон и там фотографировал». Свою часть «полутора комнат», «лучшие десять метров, которые я когда-либо знал», Иосиф отгородил тремя шкафами. От одного оторвал заднюю стенку, оставив нетронутой дверцу,— гости входили к нему через шкаф. Шкафов этих теперь нет. Только след на старом паркете.

Совсем немного вещей советского времени обосновались в других комнатах музея: проигрыватель «Юность», виниловые пластинки в пожелтевших обложках, настольные лампы, кресла с круглым столиком — они создают домашний, не музейный антураж. Можно налить себе кофе, посидеть в отреставрированном кресле 60-х годов у камина, полистать томик со стеллажа: часть книг — те же, что были в домашней библиотеке Бродских, которая хранится в музее Ахматовой в Фонтанном доме. Кроме «комнаты с мебелью», как она названа в путеводителе, есть еще «комната с архивом», «комната с эркером», где стоит пианино, на котором соседская девочка играла свои надоедливые «собачьи вальсы», и «лекторий» — обшитая фанерой бывшая кухня с окнами из непрозрачных стеклоблоков во двор-колодец. На музей похожа разве что «комната с мусором» — здесь в одиноких витринах под стеклом разложены странные вещицы, мелочи, затерявшиеся между прошлым и настоящим: ключ с остатками цемента, огрызок карандаша, ластик, колпачок от шариковой ручки, «найденные за плинтусом у окна рядом с местом, где стоял письменный стол Бродского», фантик от карамели «Студенческая», обрывок газеты со статьей «Равнодушие ведет к браку»…

Как это ни парадоксально, музейный проект «Полторы комнаты» в нынешнем своем виде состоялся во многом благодаря упрямству соседки Бродских Нины Федоровой — она почти ровесница поэта, живет в этой квартире с рождения. Ну и конечно, благодаря частным инвестициям. С 1999 года, когда часть коммуналки была выкуплена Фондом создания музея Иосифа Бродского, Нина Васильевна упорно отказывалась переезжать не в пример другим соседям. Только через 20 лет дело сдвинулось с мертвой точки. Управляющий партнер инвестиционной компании Fort Group Максим Левченко приобрел под музей смежную квартиру, соединив ее с уже расселенной частью коммуналки вместе с комнатой Бродских. А свидетельница эпохи Нина Федорова осталась у себя, только за стенкой, в изолированной части с отдельным входом. В смежной квартире после ремонта 2000-х годов ничего подлинного не осталось — хорошо, что уцелели печи и лепнина на потолках. «Существовало мнение, что надо обойти антикварные и комиссионные магазины и накупить там кроватей, тумбочек и столов, похожих на те, что были при Бродском, но мы решили, что это совершенно неправильный подход, не нужно никаких фальшивых вещей»,— рассказывает в одном из интервью Александр Бродский, однофамилец поэта, автор архитектурного решения музея. Ошеломительную пустоту главного пространства музея оживляют лишь проекции старых фотографий — тех «полутора комнат», какими они были перед самым отъездом поэта 4 июня 1972 года. Когда он под давлением властей покинул СССР навсегда.

Музей открылся менее полугода назад. Жители дома пока еще не привыкли к такому соседству. Чтобы попасть сюда, нужно предварительно позвонить по телефону +7 (812) 958 28 28.

Елена Федотова