Проректор Тюменского государственного университета (ТюмГУ) Таисья Погодаева о внедрении индивидуальной образовательной траектории в университете.

1 сентября 2017 года в ТюмГУ внедрили новую образовательную модель, основанную на выборе студентом индивидуальной образовательной траектории (ИОТ). Внедрение проходило довольно сложно — пришлось полностью поменять весь подход к системе обучения: от логики учебного процесса до образовательного пространства.

С момента, как ТюмГУ перешел на ИОТ, студенты в шесть раз чаще стали менять направление подготовки и вследствие этого на 30% реже стали отчисляться по собственному желанию. При этом почти на 30% увеличился контингент, а средний балл ЕГЭ вырос с 70,0 до 80,3.

В университете пересмотрено внутреннее устройство образовательных программ. Путь каждого студента теперь начинается с ядерной программы — обязательных предметов, одинаковых для студентов всех направлений. Эти предметы отвечают за универсальные компетенции, я бы даже сказала — метакомпетенции и метанавыки. На наш взгляд, образование — это прежде всего про формирование у студента представлений об окружающем мире, способности смотреть на мир через разные оптики: гуманитарную, естественнонаучную, инженерную, предпринимательскую и др. При этом каждый студент имеет возможность по-разному строить свое развитие, усиливая или уменьшая нагрузку на разные блоки. Например, в обязательной для всех математике есть разные уровни сложности на выбор.

Профессиональные знания студент получает в блоке major. Туда включены обязательные профессиональные предметы, профильные курсы и профессиональные элективы, которые студент выбирает сам. Заблуждение, что внедрение индивидуализации сокращает количество часов на профессиональные дисциплины. Новая модель позволила многократно повысить качество общеобразовательных дисциплин — так называемого межфака, которые раньше были раскиданы по всему периоду обучения, а теперь собраны на первом-втором курсах. Благодаря этому на третьем-четвертом курсах обеспечено погружение в профессиональную область, внедрены практикоориентированные курсы. Некоторые модули ведут эксперты из индустрии, которые дают свои кейсы для разбора, принимают экзамены, приглашают студентов на стажировки, включенные в структуру семестра.

Университет изменился — здания, люди, отношение к студентам. Коворкинги, проектные мастерские, брейк-ауты стали необходимы: так как студент теперь сам конструирует свой образовательный путь, у него появились «окна» между парами, то есть потребность в местах, где можно провести время, не выходя из университета. Мы называем это «университет полного дня».

Появилась не свойственная академическому пространству конкуренция. Преподаватель заинтересован в том, чтобы сделать свой курс как можно более интересным и полезным. Это не только честолюбие: от востребованности у студентов зависят продление срочного контракта, поощрение и премирование. Кстати, мнение, что студенты выбирают самые легкие курсы, оказалось мифом. Всего 10–15% берут предметы попроще, для остальных критерием выступает интерес. Студенты и сами соревнуются за право учиться на самых популярных элективах: места на них полностью разбирают за три минуты.

Постепенно становится нормой общеуниверситетский аудит содержания образования. Каждую осень объявляется конкурс элективных курсов. В декабре комиссия принимает решение, и лучшие новые курсы включаются в образовательное пространство. Так, в университете появилось множество авторских курсов, в том числе междисциплинарных, основанных на научных интересах ученых. Также появились комплексные предметы, которые ведут несколько преподавателей: нам удалось собрать своего рода «супермена», объединив очень сильных узких специалистов в работе над одним курсом, например 11 преподавателей в дисциплине «Россия и мир». За счет возможности дробления курса на элементы мы теперь легко можем включить новых специалистов в образовательный процесс на любом этапе.

Для сопровождения новой модели создан Центр тьюторского сопровождения. 15 профессиональных тьюторов помогают студентам сориентироваться в образовательном пространстве, адаптироваться к университету в первые недели и весь первый курс проводят тьюториалы по целеполаганию и внутренней мотивации.

Если говорить о сложностях трансформации, конечно, большинство из них связано с консерватизмом системы образования. К любым изменениям в университетской среде в принципе относятся с некоторым скепсисом. Конечно, тяжело было отказываться от системы, в которой все понятно, ведь она была неизменной с 1960-х. В первый год внедрения я каждый день встречалась с родителями, которые говорили: не придумывайте, верните все, как было, кем будет мой ребенок после этого? Кем решит — тем и будет, как минимум он попробует в процессе учебы разные варианты и потом сможет искать работу более качественно с учетом этого опыта.

С коллективом университета тоже было непросто. Примерно треть преподавателей с самого начала очень ждали изменений, у них горели глаза, они с удовольствием придумывали курсы, разрабатывали новые учебные планы. Многие из них стали частью команды трансформации и уже запускают собственные проекты. А около 20%, мне кажется, до сих пор считают, что мы занимаемся ерундой. Это нормальное распределение — если бы противников было больше, то вся энергия уходила бы на борьбу, а не на преобразования.

В итоге оно того стоило. Из абсолютно обычного регионального университета ТюмГУ стал заметной фигурой на национальной образовательной карте, самым массовым проектом по внедрению индивидуальных образовательных траекторий. К нам ездят обмениваться опытом, запущен онлайн-курс по кейсу трансформации ТюмГУ, который прошли уже более 700 слушателей из топовых университетов России.