Андрей Баклицкий и Сахил Ша о переговорах России и США

Когда Владимир Путин и Джо Байден будут приветствовать друг друга в Женеве, за каждым из них будут стоять полторы тысячи боеголовок на стратегических носителях, готовые к быстрому запуску и способные уничтожить Россию и США.

В этом плане Женева — символическое место для саммита. В 1985 году Михаил Горбачев и Рональд Рейган заложили там основы процесса по снижению ядерных рисков. Но поколение спустя многие их достижения оказались утеряны. США вышли из Договора РСМД и Договора о ПРО. Еще полгода назад судьба последнего двухстороннего соглашения — Договора об СНВ — была под вопросом. Предыдущая американская администрация лишь ускоряла процесс распада системы контроля над вооружениями. К счастью, новый президент США оценил опасность ситуации. Договор об СНВ был продлен в последний момент. За этим последовало приглашение на саммит.

Хорошая новость заключается в том, что предстоящая встреча не должна разрешить все накопившиеся проблемы между двумя странами. Перед делегациями стоят ограниченные и вполне решаемые задачи.

Во-первых, важным шагом стало бы подтверждение советско-американского заявления 1985 года о том, что в ядерной войне не может быть победителей и она никогда не должна быть развязана. Этот шаг будет во многом символическим, но продемонстрирует общее понимание двумя державами ядерных рисков и может стать тем фундаментом, который дипломаты России и США смогут использовать для новых переговоров.

Во-вторых, необходимо договориться о запуске двухстороннего стратегического диалога. На саммите нет необходимости слишком углубляться в детали, но, если договоренность будет достигнута, на рабочем уровне сторонам предстоит охватить широчайший спектр традиционных озабоченностей и новых вызовов. Россия и США могли бы начать с определения ключевых проблем и их взаимосвязи, в терминологии российского МИДа — «уравнения безопасности». После этого делегации могли бы перейти к решению конкретных вопросов, используя опыт параллельных переговорных треков 1980-х годов.

Один из них мог бы быть посвящен ограничению стратегических наступательных вооружений. Другой трек мог бы сосредоточиться на противоракетной обороне и космосе. Учитывая опасения Москвы в отношении американской ПРО, а Вашингтона — в отношении безопасности своих спутников (и фактическую идентичность противоспутниковых и противоракетных систем), возникает определенное пространство для компромисса. Наконец, третий трек мог бы включить в себя вопросы нестратегического ядерного оружия (в первую очередь ракет средней и меньшей дальности), высокоточных систем в обычном оснащении и военно-политического измерения безопасности.

Наконец, в-третьих, Москва и Вашингтон должны прийти к пониманию, что взаимные обвинения (часто неподтвержденные) в нарушении договоренностей должны смениться реальной работой над разрешением противоречий. Опыт Договора РСМД и Договора по открытому небу показал, что повторение мантр о таинственных нарушениях приводит только к разрушению договоров. США должны либо прекратить обвинять Россию в нарушении моратория на ядерные испытания, либо предоставить доказательства и предложить варианты урегулирования ситуации. А как только позволит пандемия коронавируса, стороны должны вернуться к обсуждению российских претензий по модификации американских тяжелых бомбардировщиков и пусковых установок баллистических ракет подводных лодок в рамках Договора об СНВ.

Андрей Баклицкий, старший научный сотрудник ИМИ МГИМО; Сахил Ша, эксперт European Leadership Network