Промышленность в мае попросила экономику компенсировать ей все проблемы прошлого

Майский рекорд роста индекса промышленных цен в измерении год к году вряд ли будет перебит в обозримом будущем: совпало все — и постковидный спрос, и эффект базы, и мировое инфляционное ралли. В результате промышленные цены в мае превысили прошлогодние на 35,3%. Речь идет о цифрах в прейскурантах, а не в контрактах — объемы расчетов в экономике, по данным ЦБ, обычны, симптомы охлаждения настроений в промышленности наблюдаются с прошлого месяца. Промышленная комиссия Госсовета заявила о разработке информсистемы мониторинга промышленных цен, впрочем, к появлению ее прототипов она уже вряд ли будет актуальна, даже если за происходящим стоит не совпадение факторов, а системный сдвиг в ценообразовании не только в России.

Как и ожидалось, майская сводка индекса цен производителей, опубликованная вчера Росстатом, содержит почти неограниченное число цифр, поражающих воображение. В измерении год к году индекс в мае составил 135,3%, в том же измерении цены в добыче выросли более чем в два раза (209,9%) — это исторический рекорд со времен большой инфляции начала 1990-х, и вряд ли в ближайшие годы майские показатели индекса будут хотя бы близко сопоставимы. На деле ничего фантастического не происходит: в мае к апрелю 2021 года все цены в промышленности выросли в среднем на 2,3%. В добыче они увеличились в этом измерении на 1,4%, в энергетике и газоснабжении — не выросли вообще, в водоснабжении и утилизации — выросли на 0,1%, и лишь в обработке они сопоставимы с индексом потребительских цен — 3,1% год к году.

Рекорд промышленных цен — отражение антирекорда мая 2020 года, когда системный локдаун в экономике РФ и предельная неопределенность обрушили позиции во всех промышленных ценниках, а цены фьючерсов на нефть уходили и в отрицательную зону.

Май 2021 года — кульминация этих эффектов: цены в промышленности отыгрывают и финал затяжного отставания от роста, который соответствовал бы нормальному спросу, и инфляцию целого года, и в ряде отраслей снижение цен в 2015–2019 годах, и во всех отраслях все новые надежды на постковидные прибыли. Напомним, что индекс промышленных цен (как и индекс потребцен) — это цены в ценниках и прейскурантах «с улицы» для новых сделок, с учетом скидок и прочих условий цены платежей по контрактам меньше, и для промышленных цен это более актуально, чем для потребительской инфляции, где проблема учета скидок, кэшбэка и «клубных» цен еще в 2018–2019 годах признавалась Росстатом невторостепенной.

Между тем данные Банка России о платежах в мае не показывают существенного роста промышленной инфляции, впрочем, из-за проблем сезонности (майские выходные 2021 года промышленность работала в другом режиме, чем год назад, и ЦБ вообще рассчитывает показатели фактических платежей с 11 по 31 мая) конкретные цифры не имеют смысла — регулятор оговаривает сильную зашумленность даже этих данных.

В отраслевом измерении промышленная инфляция выглядит гораздо проще.

Главный рекорд — цены в добыче нефти и газа, рост цен год к году в 3,3 раза, это результат работы соглашения ОПЕК+, как, в общем, и рост цен в большой химии в 1,4 раза. Кроме этого, цены в добыче руд выросли за год в 1,6 раза, в металлургическом производстве — в 1,3 раза, в производстве кокса (и нефтепродуктов) — в 1,8 раза: как вполне убедительно показывало рейтинговое агентство АКРА в отчете «Есть ли у металлургических компаний сверхприбыли?» неделю назад, металлурги, снизившие (а не увеличившие) дивиденды за 2020 год, всего лишь продолжают восстанавливать нормальный уровень цен 2018 года. Все это измерения год к году, на деле единственное, что всерьез может беспокоить,— это майский опережающий рост цен в обработке. Но и там, впрочем, масштабы «катастрофического роста цен» при ближайшем рассмотрении не вызывают удивления. Так, автопром, где цены год к году выросли на 10,1%, в мае вообще в среднем цены не повышал. По существу, почти все, что можно видеть в индексе промышленных цен в мае,— резкое, на 11,5%, повышение цен в прейскурантах металлургического производства.

Отметим, что в отраслевом индикаторе ожиданий, рассчитываемым Институтом Гайдара, симптомы охлаждения настроений были уже в мае. «Инфляционные ожидания российской промышленности в июне перестали набирать "оптимизм", снизившись после майского рекорда на 7 пунктов и вернувшись к уровню апреля. Однако баланс ценовых прогнозов остался положительным, что свидетельствует о планах увеличения отпускных цен к уже достигнутому их июньскому уровню, но уже не так сильно, как они выросли в мае по отношению к апрелю»,— говорится в свежем выпуске бюллетеня Института Гайдара. В июне 2021 года эффект базы будет уже не таким сильным, как в мае.

Тезис о том, что происходящее — «инфляция издержек» и феномен «немонетарной инфляции», видимо, будет центральным в летних дискуссиях о происходящем.

В принципе, есть три системных объяснения пику и промышленных, и розничных цен, которые связаны друг с другом нелинейно и сложно, и эти механизмы могут действовать вместе. Первый, которого придерживается официально Банк России: происходящее — следствие изменений в спросе, цены растут параллельно с объемами продаж, предвидя будущий рост цен, потребители активно кредитуются, покупают раньше, чем планировали, и стремятся восстановить запасы «до повышения цен». Второй — вынужденное поведение производителей, которые не могут оставаться рентабельными с текущими ценами.

В последнем обзоре потребительской инфляции аналитики ЦБ считают, что происходящее — «перенос издержек в цены», лишь облегчающийся ростом спроса (отметим, что в выступлении главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной 11 июня тезис об «инфляции издержек» прямо опровергался — происходящее совет директоров регулятора считает однозначной «инфляцией спроса»). Наконец, есть и третье объяснение: структурные сдвиги, изменяющие относительные цены, в данном случае это и предполагаемые «постковидные» изменения в экономике РФ, и инфляция, «импортируемая» через рост цен во всем мире (всплеск инфляции весной—летом 2021 года, в основном через цены на commodities,— совсем нероссийская проблема). Против этого тезиса сейчас играет то, что растут все цены (немного отставали в мае лишь цены услуг), тогда как структурные изменения требуют сильно неравномерного роста цен на одни группы товаров в экономике и их стабильности на другие, по сути, такие изменения отражают несовершенство расчета «корзины потребления», по которой рассчитываются индексы цен, и отставание ее коррекции по времени от смены цифр в ценниках.

В любом случае, «немонетарные факторы инфляции» — явление, не опровергающее монетарную инфляцию: повышение ЦБ ключевой ставки не может в общем смысле «не работать», но эффект от решений в сфере денежно-кредитной политики очень инерционен.

Осенью 2021 года, когда станет виден эффект от повышения ключевой ставки с начала года по июнь на 1,25 процентного пункта, экономические обстоятельства будут уже принципиально другими. И даже если речь действительно идет о системном увеличении цен на нефть, сталь, уголь, стройматериалы и пшеницу во всем мире по отношению к другим товарам и услугам, индексы цен не могут при текущей ДКП расти долго даже с учетом эффекта базы, какие-то цены в них обязаны падать — банковский кредит ограничен, как и сбережения, созданные в экономиках за период пандемии. Впрочем, чем более «длинными» являются такие изменения (само существование которых пока не доказано), тем больше продлится период нестабильности и роста цен вопреки всему, в том числе здравому смыслу,— это может быть и полгода, и два-три года.

Между тем промышленные цены уже стали предметом обсуждения комиссии Госсовета РФ по направлению «Промышленность» — ее глава, тульский губернатор Алексей Дюмин, вчера заявил о проработке концепции федерального закона о ценообразовании с созданием единой национальной системы мониторинга цен (цитируется по сообщению «Интерфакса»). «Цены растут не только на товары первой необходимости, но и на сырье для промышленных предприятий. Увеличение цен на металл и строительные материалы негативно влияет на развитие целых отраслей промышленности. Кроме того, существует угроза срыва реализации национальных проектов в части строительства и введения в эксплуатацию объектов»,— сказал он. Отметим, что создание такой системы вряд ли займет менее полугода, к осени 2021 года при сохранении текущих трендов промышленность уже должна столкнуться с тем, что ее ценовые запросы никто больше не может удовлетворить деньгами. Пока же в мае—июне ценовая игра выглядит очень эффектно. День кормит целый год, тот, кто не повысил цены сейчас, возможно, уже не сможет сделать этого до конца года. Покупатели это знают, поэтому летом 2021 года сверхбурное восстановление ВВП может притормозиться — это и есть естественный механизм саморегулирования, заявленные цены уже не всем по карману.

Дмитрий Бутрин