Председатель комитета РСПП по интеллектуальной собственности и креативным индустриям Андрей Кричевский о токенизации в цифровом искусстве

Сегодня невзаимозаменяемые токены выглядят как спекулятивное безрассудство, пузырь внутри пузыря. В отличие от обычного имущества NFT, это объект только цифровой среды, ограниченный пределами блокчейн-сети, в которой выпущен. Токенизированный объект не связан с правами собственности, которые дают нам возможность распоряжаться им хоть с какой-то юридически обоснованной целью, например запрещать и разрешать использование другим. Цифровой файл едва ли примет в качестве залога банк или арестуют судебные приставы. Произведением вы сможете пользоваться только лично, или даже не пользоваться, а просто ощущать себя счастливым владельцем цифрового объекта.

С появлением NFT-токенов произведений искусства значимым стал просто сам факт обладания, пусть даже гифками, примитивным 3D-артом, откровенным китчем. Это, возможно, вполне оправданный виток эволюции, ведь некоторые современные художники прямо утверждают, что важно даже не воплощение произведения, а связанная с ним идея, посыл или эмоция. Для них технология NFT стала символом анархии или бунта против консерватизации современного искусства.

Но есть ряд областей, где функции NFT-токенов оказались востребованы именно как технология, а не как спекулятивный актив. Одна из них — это digital art, жанр современного искусства, в котором работы имеют изначально цифровую природу. До последнего времени это представляло определенную проблему. Коллекционер мог приобрести на аукционе цифровой файл с видео или изображением, но это не давало ни права, ни технической возможности запретить остальным тиражировать произведение, а главное, как доказать факт такого использования. Возникал вопрос, чем его копия отличалась от остальных копий в интернете?

Благодаря NFT ответ появился: помимо цифрового объекта коллекционер владеет уникальным хешкодом, с которым связан файл. В этом случае речь идет не только о приобретении токенизированного объекта, но и о переходе исключительных прав на него. Важно, чтобы такой переход был обусловлен контрактом. Без связки с институтом интеллектуальных прав сам факт «обладания» — чистая условность, предмет договоренности участников NFT-субкультуры.

В случае корректной связи токенизация в цифровом искусстве может служить не только спекуляциям, но и строительству более прозрачного рынка. Если в традиционной модели сделки между художниками, галереями, коллекционерами часто имеют кулуарный характер, то в мире NFT продажи, цены, провенанс принципиально публичны. Это своего рода новый общественный договор.

Продажа NFT-токенов может служить и маркетинговым, рекламным, даже филантропическим целям: например, музей может токенизировать разные части картины, требующей реставрации, или ученые — новую формулу вещества. Это поможет привлечь финансирование и даст покупателям ощущение связи с произведением науки или искусства.

Я уверен, что прикладной функционал технологии куда шире. Сейчас с NFT происходит то, что несколько лет назад было с блокчейном. После того как хайп схлынул, распределенные реестры стали развиваться в более естественном и прагматичном русле. Логистика, земельный кадастр, финтех, управление интеллектуальными правами — бизнес успешно применяет технологию там, где она востребована. Близится время, когда и NFT можно будет рассматривать как прикладной инструментарий, а не спекулятивный актив.

Андрей Кричевский, председатель комитета РСПП по интеллектуальной собственности и креативным индустриям