Ограничения для «ильфов» могут помочь национальному юридическому бизнесу в сложные времена

Сложное международное положение, гибридные войны, глобальная политическая конкуренция не могут не сказаться на российском юридическом рынке. Не будем лукавить: несмотря на жалобы участников, местный юридический бизнес сейчас регулируется мало, самоорганизуется не слишком активно, а дискуссии строятся в основном вокруг внутрикорпоративных тем, не слишком интересных широкой публике. Возможно, настало время поднять по-настоящему важный вопрос, значение которого выходит далеко за пределы внутрицеховых споров: каковы сегодня роль и значение зарубежных юрфирм («ильфов»), а также степень их проникновения в российскую экономику и через нее — в геополитику?

Некоторое время назад я беседовал с одним моим давним знакомым, крупным английским юристом, и наш small talk довольно быстро скатился к вопросам регулирования юридического рынка. «Я вообще не понимаю, почему ваш регулятор не додумался "деильфизировать" экономику (to unilf the landscape)?» — воскликнул мой собеседник. Несмотря на радикально левые для юриста взгляды (впрочем, среди западных интеллектуалов они до сих пор распространены), такой поворот беседы меня несколько обескуражил. Выходит, что один из ярких представителей западного юридического бизнеса сам говорит о том, что его коллег в России следует, переводя употребленный им неологизм на хлесткий язык Хрущева, «распогонить и разлампасить»?

В течение долгого времени у нас считалось хорошим тоном преклоняться перед «ильфами», перенимать у них стандарты работы и всячески брать с них пример. На заре развития российского юридического рынка такой подход был необходимостью, а затем стал потребностью, обусловленной широкими международными связями, беспрепятственными трансграничными контактами российских бизнесменов, зарубежным финансированием и повсеместной работой по английскому праву. Сегодня ситуация трансформировалась: открытость сменилась закрытостью, искренность — подозрительностью и недоверием, на смену дружелюбию и желанию сотрудничать пришли нескрываемое раздражение и взаимное недовольство. Экономика и бизнес, разумеется, не остались в стороне от этих процессов, причем те страны, которые хотели бы воздержаться от участия в подобных играх, рано или поздно вынуждены следовать примеру большинства. Общие стандарты рушатся, экономики закрываются (и коронавирус лишь усугубил повальную сегрегацию и изоляционизм), а повсеместные гибридные войны то и дело перерастают в полномасштабные вооруженные конфликты.

Не важно, кто здесь прав, а кто виноват — дело не в политике, а в самом тренде, описанном выше. Хоть сколько-нибудь заметные предприятия вынуждены играть по всеобщим правилам, почти никогда не основанным на чисто экономической логике, в результате высокоинтеллектуальный бизнес неизбежно попадает под удар и проникается атмосферой подозрительности и недоверия. Взять хотя бы хрестоматийный кейс бездоказательного запрета продуктов «Лаборатории Касперского» для американских госорганов, многочисленные санкции в высокотехнологичной сфере (в области «софта», «железа», авторских прав) — это уже не разовые акции, а яркая тенденция.

Недавнее постановление правительства РФ №622 «Об ограничениях на предоставление информации и документации аудиторской организации, индивидуальному аудитору», ограничивающее доступ международных аудиторов к чувствительной информации российских госорганов и госкорпораций,— явление того же порядка (при всех оговорках о том, что никто толком не знает, как именно его исполнять). Сегодня правительства разных стран все меньше доверяют друг другу и все больше преисполняются обоснованных подозрений в том, что бизнес-структуры могут (а часто и напрямую обязаны) передавать чувствительную информацию о потенциальном или реальном противнике или конкуренте, «куда следует». Почему же не проявить последовательность, ограничив международные юридические фирмы, работающие в России? Наш юридический рынок отрегулирован слабо, многочисленные потенциальные модели его развития конкурируют между собой, сообщество бурлит, а ослабленные кризисом национальные фирмы, несмотря на громогласные победные реляции, в частных разговорах рассказывают о не самой радужной реальности.

С моей точки зрения, регулятор вполне способен убить двух зайцев, выставив для «ильфов» в России определенные ограничения: с одной стороны, он может помочь национальному юрбизнесу в сложные времена, а с другой — ограничить для компаний, слабо контролируемых местными властями, возможности по сбору чувствительной информации. Разумеется, мне известно, что бизнес «ильфов» структурирован таким образом, что юридически он в большинстве случаев не отличим от «рульфов». Подобные формальности научились обходить, да и последовательной риторики чиновников хватило бы для того, чтобы запустить «деильфизацию»: крупный бизнес и госкорпорации приучены считывать неформальные сигналы и на всякий случай действовать так, словно эти сигналы уже имеют силу закона. В этом смысле публичные окрики и, к примеру, запуск рабочей группы по указанной теме, ее регулярные заседания и подробное освещение хода работ в профессиональных СМИ могли бы сослужить отечественному юрбизнесу хорошую службу. В конце концов, чем он хуже аудиторского?

Подобные разговоры давно не новость. В 2015 году ныне покойный экс-сенатор Евгений Тарло пытался ограничить работу «ильфов» на территории РФ, но тогда его инициативу не поддержали — даже несмотря на то, что профессиональное сообщество, не стесняясь в выражениях, обсуждало как минимум спорные результаты Cleary Gottlieb и Baker Botts в деле «Россия против бывших акционеров ЮКОСа». Возможно, пришло время вспомнить о старых спорах и проявить последовательность, тем более что за последние годы мир не приблизился к взаимопониманию и не проникся взаимным доверием.

Александр Московкин, «Российская газета»