Гендерная определенность, новая маскулинность и обилие оксюморонов в мужском сезоне «весна-лето 2022»

Мы получили один из самых внятных, осмысленных и красивых мужских сезонов за последние несколько лет. Начнем прямо с этого, потому что мы так долго говорили о возможности посткризисного фэшн-ренессанса — и вот он, кажется, действительно наступил. Кризис далеко не преодолен, но один его положительный итог уже виден: мода, а точнее, люди, ее делающие, действительно получили время, чтобы что-то осмыслить и сконцентрироваться на важном. Практически все показали коллекции, которые любопытно рассматривать и о которых интересно говорить — и это радостное и примечательное событие внутри сложного времени

Но прежде чем перейти к важному, отметим, что с календарем в индустрии моды по-прежнему все смутно: то, что сейчас обозначается «недели мужской моды сезона „весна-лето 2022"»,— это примерно месяц, в течение которого бренды показывали мужские коллекции, смешанные коллекции и даже женские коллекции. Но все-таки мы сосредоточимся на мужских показах, то есть тех, что были обозначены как Menswear SS 22, с небольшими отступлениями.

Самые интересные изменения претерпела гендерная прозрачность, о которой мы так давно говорим, с которой ассоциируется все прогрессивное в моде и которая, по сути дела, больше касалась мужчин, потому что именно парни в блузках и юбках стали символом новой моды. Именно тут и произошел любопытный сдвиг: за этот месяц стало понятно, что гендер, который размывался и размывался все последние шесть лет, опять стал вполне определенным. Это не значит, что парни выглядят брутально, напротив, они чаще всего выглядят как угодно, только не брутально,— но они определенно выглядят парнями. Женской одежды на них стало заметно меньше. Она не исчезла совсем, но самое любопытное произошло именно с традиционными предметами мужского гардероба. На мужскую одежду спроецировались женские стандарты — и получился яркий гендерный эффект, без всякого гротеска и даже намека на кросс-дрессинг.

Очень показательна тут коллекция Fendi. К парням, одетым в абсолютно мужские вещи, применили клише женской сексапильности. Открыть красивый плоский живот, максимально показать длинные стройные ноги — оказалось, что с мужчинами это тоже работает, и даже сильней, чем с женщинами, потому что действует универсальный закон остранения и клише перестают быть клише. Да, это определенно мужские тела, хоть и без головокружительной атлетичности, они сразу опознаются таковыми. Это можно было бы назвать обратной объективацией, но штука в том, что парни Fendi выглядят настолько безмятежно, настолько не стремятся быть hot, что об объективации нет и речи. Все вещи при этом абсолютно мужские, тут нет ни одной юбки или платья — разве что длинные рубашки, закрывающие короткие шорты, шлют им отдаленный привет. Отдельно надо сказать о цветах — они нежные, пастельные и очень красивые, и это как раз тот самый флер гендерной прозрачности, который работает даже там, где животы и ноги закрыты.

Вообще, надо отметить, что нас покинуло всякое разделение на мужские и женские цвета — персиковый, сложные оттенки розового и сиреневого, нежные салатные, разные ягодные и цветочные — все, что раньше считалось типично женским, сейчас повсеместно мужское. Характеристики цвета могут быть самыми разными — цвета могут быть модными/немодными, классными/скучными, умиротворяющими/будоражащими, но на мужские и женские они больше не делятся. Это, впрочем, случилось не сейчас, а вот о чем точно можно говорить сейчас, так это об очевидном смягчающем эффекте, который цвет вносит в мужские коллекции. Цвета стали тоньше, мягче, легче — даже у дома Hermes, где никогда не было проблем с цветом в мужских коллекциях, в этот раз были нежные оттенки бирюзового, розово-сиреневый mauve в сероватой дымке, мечтательная фуксия. Это одна из самых безупречных коллекций в 25-летней карьере Вероник Нишаньян, для которой безупречность стала главным рабочим заданием и стилистическим инструментом. При этом здесь нет гендерной флюидности, ничего over, даже никакого особенного оверсайза нет, но все выглядит свободно и современно.

Правда, даже в мире безупречности Hermes в этот раз кое-что поменялось — почти не было пиджаков, что совсем не типично для Нишаньян, но было много длинных, свободных шорт-бермудов, были новые силуэты и сочетания, например заправленный в широкие штаны анорак цвета розовой пудры или длинная прямая рубаха песочного цвета с несквозной застежкой, погонами и накладными карманами, тоже с широкими штанами. И хайлайт — двухцветный трикотаж с пиксельным переходом желтого в фуксию или нежно-сиреневого в ярко-бирюзовый. Вообще, слово «нежный» тут все время возникает — именно благодаря цветовой гамме: вместе с мягкостью форм она создала общее ощущение свободы, незацементированности гендера.

Ровно то же самое можно сказать и про Jil Sander: мужские вещи в мужских же сочетаниях, но с такой работой с цветом, которая помещает их вне строгих гендерных рамок. Довольно жесткой конструкции брюки, юбки и пиджаки, мягкие трикотажные кофты в резинку, все немного оверсайз, из женского разве что небольшие сумочки на плече и брошки винтажного вида на лацканах — и еще цепочки поверх шейных платков. Но все это в салатовом цвете, цвете розового поросенка и цвете ряженки, он же палевый,— причем даже в тотальном цвете, с ног до головы. И это сразу меняет гендерный код, делает все другим.

Это работает даже в такой классике par excellence, как Brioni. Норберт Штумпфль, новый художественный директор, с которым Brioni наконец обрели покой и гармонию, отлично понимает цвет и умеет его использовать — он работал с Альбером Эльбазом и Хайдером Аккерманом. Он не делает, конечно, ничего радикального, но делает пиджаки, брюки, легкие летние плащи и шорты из редких видов шелка, льна, хлопка и шерсти, в редких, сложных цветах, и получается классическая красота, но по-современному легкая, мягкая, очень дружественная, без гендерного педалирования, но, напротив, с мужественностью, которую можно назвать изящной, и этот оксюморон будет тут очень на месте и очень ко времени.

Розовый вообще полюбили все — у Кима Джонса в Dior Homme был даже целый блок розовых аутфитов. А кроме розового — маркерный желтый, размытый серо-бежевый принт и деконструированная разными способами диоровская монограмма. На парнях были украшения — броши на пиджаках, цепочки на поясе, кольца на руках. Самым интересным в этой коллекции было не сотрудничество с одним из главных современных рэп-идолов Трэвисом Скоттом и не серия рубашек, вручную разрисованных художником Джорджем Кондо, а то, что Джонс сделал с классическим мужским пиджаком. Он оставил его довольно широким, но заузил в талии, местами лишил воротника и лацканов и сделал под горло, а местами поднял воротник и лацканы, запахнул их и закрепил брошью, и все это вышло довольно изящно. Можно видеть в этом гендерную прозрачность, а можно — рэперскую любовь к шику и блеску, и последнее будет, наверное, вернее, учитывая и Трэвиса Скотта, и множество муаровых, атласных шелковых фактур.

Вообще, есть много иронии в том, что основным завоеванием революции, которую мы переживаем последние шесть лет, стало именно это сакральное знание: гендерная амбивалентность не требует обязательных юбок и блузок, она вполне может обеспечиваться куда более рафинированными, непрямыми средствами. Можно никогда не использовать ни одной блузки и ни одного банта, но при этом быть гендерно флюидным. Как, например, Дрис Ван Нотен. Вот кто переживает настоящий ренессанс, запершись в своем родном Антверпене и используя его лучшие творческие силы, чтобы делать свои видео и фото для новых коллекций,— и в результате он, человек, не сделавший в жизни ни одной рекламной кампании, справляется с этим лучше, чем креативные студии. Он без малейшего напряжения комбинирует объемы, цвета и принты, свободно соединяет разные стилистические регистры, декаданс с техно и скейтерское с формальным. После 30 лет карьеры он легко и совершенно непринужденно управляется с культурой и субкультурами, конструкцией и деконструкцией, гендерным смещениями и совмещениями. Он надевает передники на шорты и штаны, соединяет широкое с еще более широким, использует опять же лиловый и оранжевый — и получает ту цветущую сложность, которой ни у кого больше нет и которую ни с чем не спутаешь. И те несколько женских луков — и определенно женских, с высоким платформами и голыми ногами, и женских, похожих на мужские,— выглядят частью этого сложного целого.

Единый стиль — то, что возникает из всех этих гендерных пертурбаций, когда различия сливаются и переплавляются. Такую коллекцию показал Ermenegildo Zegna— Алессандро Сартори сделал мужские и женские луки в одном общем стиле, простые, функциональные вещи из суперроскошных материалов, шорты, комбинезоны, поло, свитшоты, мягкие пиджаки с некоторым японским твистом, никаких платьев ни на ком, униформа и унисекс.

Пойдет ли этим путем, путем сплетения и слияния разных концепций мужского и женского в единый стиль, новая Prada? При Миучче Праде мужские и женские коллекции отличались довольно заметно, при Миучче и Рафе Симонсе последние мужская и женская коллекции были фактически двумя частями одной, показанными с перерывом в месяц. Как будет дальше — посмотрим осенью, но уже сейчас можно сказать, что нынешняя мужская коллекция — лучшая из их совместных на сегодняшний день. В ней есть та особая четкость и наведенность прадовских коллекций, концептуальная и маркетинговая, которую все всегда хотели, но она никому так не удавалась, как Праде. Когда раз! — и все надели чалмы, два! — и все в гипюре, независимо от веса и возраста. В какой-то момент казалось, что это ее волшебное свойство потеряно, но вот сейчас у них вместе это опять получилось — и следующим летом все будут ходить в шляпах-бобах. А также в такой родной и любимой прадовской полоске — как будто эти коротенькие комбинезончики, топы и панамки кроили из пляжных зонтов и шезлонгов. Еще от нее тут винтажные геометрические принты, как на кримпленовых плавках 1970-х. А от него — принты-граффити, трикотаж с поползшими петлями, вязаные воротники и большие квадратные пиджаки. В видео было много пар стройных мужских ног — потому что если шорты, то высоко закатанные, с черными длинными носками и черными офисными ботинками, если сандалии — то с волочащимися по земле широкими штанами. В видео эти ботинки хлюпали по бирюзовой прибрежной волне — и это хорошая работа со стилистическими штампами, а эти штаны, стянутые ремнем не снаружи, как обычно, а изнутри,— хорошая работа с превратившимся уже в клише гиперобъемом. У Prada сейчас четко разделены мужские и женские показы — никаких девушек тут не было, как и никакого заигрывания с гендерными стереотипами,— и это очевидная реакция на то, что происходило последние шесть лет.

Все завоевания этих последних лет останутся с нами — никто не отнимет у мужчин блузки и юбки. Вот они у Louis Vuitton, в самом разном виде, вплоть до кринолинов, и в соединении с классическим тейлорингом,— стилю, созданному Вёрджилом Абло, эта эксцентрика родная и близкая.

Чтобы выглядеть модно, мужчинам и женщинам больше совершенно не обязательно носить вещи друг друга, а если они это делают, то по другим причинам — им так удобней, их это радует или для них это важный стейтмент. И то, и другое, и третье — нормальный резон надевать вещи противоположного пола, которые все еще такими воспринимаются. Но никого фраппировать мужскими юбками на подиуме больше не получится. И куда интересней то, что обозначил новый сезон: утверждается какая-то новая маскулинность, состоящая из сплошных оксюморонов — мягкая, даже хрупкая, изящная, довольно отстраненная, без всякого напора,— и ее формы в моде вполне коррелируются с ее содержанием в культуре и социуме, с терпимостью, всяческой корректностью и осознанностью. Все это, а не юбки и блузки, и есть наше главное достижение.

Елена Стафьева