Юрий Барсуков о начале торговли квотами на СО2 в Китае

На прошлой неделе без особого шума Китай, крупнейший эмитент углерода в мире, начал биржевую торговлю квотами на СО2. Поначалу в торгах участвуют только около 2 тыс. электроэнергетических компаний, большинство из которых принадлежат государству или властям провинций. Тем не менее на них приходится около 4,1 млрд тонн выбросов в год, или около 44% всей эмиссии Китая. Предполагается, что в течение следующих трех-пяти лет в периметр торговли квотами войдет еще семь крупных секторов, в том числе нефтехимия, производство строительных материалов, черная и цветная металлургия, а также авиаперевозки.

Цена СО2 в ходе торгов сложилась на уровне чуть ниже $8 за тонну, что в 7,5 раза ниже, чем стоимость аналогичной квоты в ЕС. Китайские власти, в сущности, могут управлять этим значением, снижая или увеличивая размер бесплатных квот для отдельных секторов. Суть в том, чтобы создать для компаний экономический стимул к снижению выбросов, но при этом не слишком подорвать их финансовые показатели.

В отличие от предыдущих абстрактных деклараций, запуск обязательной системы квот на СО2 в Китае — грозный сигнал для России.

Китай наш крупнейший после ЕС торговый партнер, и в структуре экспорта туда преобладают сырьевые товары с высоким углеродным следом. Уже сейчас введение платы за СО2 в Китае будет стимулировать местные предприятия потреблять меньше в первую очередь угля, а затем и углеводородов. На следующем этапе Китай может ввести углеродный налог наподобие того, что уже принят в ЕС, что непосредственно ударит по российскому экспорту угля, нефти, газа, удобрений и металлов.

Последние 15 лет российское государство стремилось диверсифицировать экспорт, перенаправляя сырьевые потоки с традиционного европейского рынка — ныне политически ненадежного и порой экономически непривлекательного — на растущий рынок Азии. Десятки триллионов рублей были вложены в новые нефте- и газопроводы, порты, железнодорожную и энергетическую инфраструктуры, и существуют уже одобренные планы их дальнейшего масштабного расширения. Какая судьба ждет эти инвестиции, если Китай, как сейчас планируется, начнет сокращать потребление углеводородов после 2030 года? Кому будут нужны, к примеру, новые мощности БАМа, если Китай сократит закупки российского угля?

В этом году в России впервые обсуждение декарбонизации добралось до уровня президента РФ. Но пока эти разговоры существуют совершенно отдельно от процесса принятия решений: одни и те же люди утверждают и водородную стратегию, и планы по долгосрочному росту добычи нефти и угля, и проект новой железной дороги из Якутии к Охотскому морю. А хотелось бы для начала посчитать, сможет ли ОАО РЖД хотя бы содержать расширенный БАМ, если грузопоток по нему упадет наполовину.