Какими видели кошек Уорхол, Пригов, Пикассо и другие кошатники

8 августа отмечается Международный день кошек. По этому поводу Weekend вспомнил главные кошачьи образы ХХ века и их авторов

На рубеже ХIХ и ХХ веков художник Луис Уэйн был главным детским иллюстратором Великобритании, а еще любителем кошек, которых держал у себя дома в огромном количестве и которых изображал на своих работах. По крайней мере, славу Уэйну принесли именно его кошки, которых обожали все — и дети, и премьер-министр Стэнли Болдуин, и Герберт Уэллс, который говорил, что Уэйн «изобрел стиль кошки, кошачье общество, весь мир кошек; английские кошки, которые не выглядят и не живут как кошки Луиса Уэйна, стыдятся самих себя». В 1924 году Уэйн из-за прогрессирующей шизофрении попал в психиатрическую больницу, где прожил до самой смерти и продолжил рисовать кошек. Сделанные в этот период работы Уэйна психиатры впоследствии использовали для демонстрации развития шизофрении.

Густав Климт держал в мастерской в разное время от восьми до десяти кошек, которых он рисовал, натренировав их застывать в нужной позе. Его приятель, критик Артур Рёсслер, вспоминал, как зашел в мастерскую и был поражен не только количеством кошек, но и тем, что они спокойно бегали по работам. На вопрос Рёсслера, почему он позволяет кошкам такую свободу, Климт ответил: «Даже если они помнут или разорвут несколько работ, ничего страшного, зато они ссут на все картины, а их моча, всем известно, лучший фиксатор краски». Однако ни одной картины с кошкой Климт так и не написал, а его кошачьи эскизы не сохранились — в отличие от кошачьих следов на полотнах: во время подготовки выставки Климта в Нью-Йорке в 2018 году сотрудники музея обнаружили на картине из частной коллекции странный отпечаток, который после исследования оказался следом кошачьей лапы.

Пабло Пикассо любил всех своих домашних животных, среди которых, помимо кошек, были такса, обезьяна, мышь и кролик, но рисовал чаще всего уличных кошек: «Я хочу сделать кошку, похожую на настоящих, которых я вижу перебегающими улицу, а не на тех, что урчат дома на диване. У уличного кота щетинистый мех, он кричит и носится как дьявол, а если взглянет, то сразу думаешь, что он вот-вот на тебя бросится. А уличные кошки — вы замечали, что они всегда беременны? Они только и думают, что о любви». В 1939 году, когда началась война, Пикассо писал «Кошку, поймавшую птицу»: «Этот сюжет завораживал меня. Я не писал войну буквально, как художники, которые изображают предметы как на фотографии, но война, без сомнений, присутствует на моих картинах».

Дмитрий Александрович Пригов любил кошек, но своей у него не было. Поэтому, когда ему при создании медиаоперы «Россия» в 2005 году понадобился кот, он взял у художника Германа Виноградова его Ваську и безуспешно просил его произнести слово «Россия». Пригов вообще считал кошек символом России: «Россия в метафорическом представлении — это нечто дебелое, ленивое, развалившееся, большое... Если подбирать животное, с которым можно проассоциировать Россию, то это, конечно же, не медведь, а кошка. В кошке издревле присутствует загадочность и мистичность, кошка, хоть и живет с человеком, она полностью не захвачена им».

Энди Уорхол с детства обожал кошек. Когда в начале 1950-х его мать переехала к нему из Питсбурга в Нью-Йорк вместе со своей сиамской кошкой Эстер, Уорхол испугался, что кошке будет одиноко, и завел ей компаньона по имени Сэм. У Эстер и Сэма родились котята, которых Уорхол назвал тоже Сэмами. Ими, впрочем, дело не ограничилось: работавший тогда внештатным иллюстратором детских книг 20-летний Уорхол подбирал чуть ли не всех бездомных котят, тащил домой и каждого называл Сэмом. Уорхол их постоянно рисовал, а когда в их с матерью небольшой квартире набралось 25 Сэмов, выпустил ограниченным тиражом книгу своих акварелей «25 котов по имени Сэм и одна голубая киска». Тогда же Уорхол начал раздавать Сэмов друзьям — к каждому коту он прилагал экземпляр своей книги.

Пауль Клее говорил, что мечтал завести кота с детства: его родители брали кошек, исключительно когда заводились мыши, и, стоило кошкам справиться с работой, немедленно избавлялись от них. У взрослого Клее за 20 лет сменились три кошки — полосатый Фритци и белые длинношерстные Бимбо и Бимбо-2,— все они появились на десятках его картин. Главной его музой был первый Бимбо, про которого Клее говорил, что «его взгляд похож на вооруженные цветы», и которого изобразил на знаменитой картине «Кошка и птица» (1928). Как вспоминала жена Кандинского Нина, в мастерской Клее в школе Баухаус на окне всегда сидел кот, который, как утверждал Клее, следил за окружающими и передавал художнику их секреты. Однажды американский коллекционер приехал к Клее купить его работу и увидел, как кот ходит по свежей акварели и стирает краску. Американец прогнал кота, но Клее объяснил, что не имеет ничего против: «Спустя много лет один из вас, ценителей искусства, будет ломать голову, как мне удалось добиться такого эффекта».

Джуди Чикаго, основоположница феминистского искусства, которая в 1970-х первой употребил этот термин и открыла первую профеминистскую арт-программу в американском университете, называет себя «безумной кошатницей»: первого бездомного котенка она подобрала в 1950-м, когда ей был 21 год, и с тех пор у нее было 17 кошек. В 1999 году она начала проект «Город кисок»: художница вела исследование истории одомашнивания кошек и их психологии и параллельно с этим делала акварельные рисунки своих котов. Результатом работы стала книга «Город кисок: кошачий часослов», выпущенная в формате средневековой богослужебной книги, где вместо молитв — факты о кошках, сопровождаемые рисунками Чикаго. Для художницы кошки стали «метафорой человеческой природы: рабство, семейные и товарищеские отношения, безусловная любовь, борьба за власть проживаются кошками так же, как человеком».

Гравер, плакатист и художник Теофиль Александр Стейнлен начал рисовать кошек еще на полях школьных тетрадей. Он продолжил заниматься этим, когда переехал из швейцарской Лозанны на Монмартр, где продавал на улице рисунки местных котов — его друзья вспоминали, что тогда за Стейнленом постоянно ходила огромная шайка котов, которых он подкармливал. Стейнлен одним из первых стал писать элегантных и самодостаточных уличных котов в пику принятому до этого образу пушистого и трогательного домашнего существа. Такие коты, которые, по Стейнлену, отражали дух богемного Монмартра, пользовались особенной популярностью. Самой известной его работой с котом стала афиша главного кабаре Европы рубежа веков «Черный кот», где бывали все, от Мопассана до Тулуз-Лотрека и Стриндберга.

Эрнст Людвиг Кирхнер считал своим главным вдохновителем кота Бобби, которого художнику подарили, когда он, как это часто было во время Первой мировой, попал с фронта в психиатрическую больницу с нервным срывом. Кирхнер называл Бобби своим самым интересным компаньоном и написал более ста работ с его изображением, включая многочисленные автопортреты с ним. Когда Бобби умер 6 октября 1930 года, Кирхнер записал в дневнике: «Мы похоронили его в слезах. Хотя он и был котом, но страдал и умер как человек — его ясный взгляд навсегда останется в нашей памяти». Спустя год в мастерскую Кирхнера стал захаживать уличный кот, которого художник назвал Шаки и которого тоже начал рисовать. Шаки, впрочем, был слишком свободолюбивым и нечасто одаривал художника своим обществом: «Вчера к Шаки приходила дама, и всю ночь стоял крик. Он приходит, только чтобы поесть и поиграть, и мне одиноко».

Выдающийся фотограф, один из основателей агентства Magnum Photos Анри Картье-Брессон всю жизнь снимал кошек, которых уважал за независимый характер: «Англосаксы уверены, что анархизм — это насилие. Спросите кота, что такое анархизм на самом деле, он-то знает: кошки против дисциплины и власти. Собаку учат подчиняться, а кошку невозможно подчинить, кошки несут хаос». После того как в 1975 году Картье-Брессон устал от фотографии и стал заниматься живописью, единственным, кого он продолжал время от времени фотографировать, был его любимец — кот Улисс.

Никита Солдатов