Оценки последствий мирового перехода к низкоуглеродному развитию для РФ усложняются

На фоне череды совещаний в Кремле и встреч министров экономического блока с бизнесом для разработки стратегии адаптации экономики к усилению глобального углеродного регулирования академические эксперты погрузились в оценку сценариев его последствий для России. Рассмотрев десять вариантов, в Центре энергоэффективности—ХХI век (ЦЭНЭФ-ХХI) заключили, что потери от замораживания углеродоемкости продукции российского экспорта могут вырасти к 2050 году до $25–126 млрд. Впрочем, эксперты ЦЭНЭФ-ХХI и Аналитического центра при правительстве убеждены, что при грамотной политике Россия в результате «зеленого поворота» может оказаться в плюсе.

После того как оценки потерь российских экспортеров от введения трансграничного углеродного регулирования ЕС (ТУР, или Cross-Board Ajustment Mechanism, CBAM) оказались в 25–100 раз ниже ожиданий (см. “Ъ” от 20 июля), аналитики углубились в более детальные расчеты. В масштабном докладе экспертов ЦЭНЭФ-ХХI «СВАМ. Последствия для российской экономики» моделируются десять сценариев с разными масштабами покрытия выбросов парниковых газов углеродным регулированием, ценами «на углерод» в России и углеродоемкостью отечественной продукции.

Авторы доклада ЦЭНЭФ-ХХI замечают, что платежи по СВАМ не являются индикатором потерь российского бизнеса (их плательщики — импортеры российских товаров в ЕС, а не поставщики из РФ), а реальные потери для России связаны с сокращением рыночных ниш.

Чем большие преимущества получает российский производитель, тем (при неизменной углеродоемкости) выше платежи импортеров его продукции по СВАМ; обнулены же они могут быть за счет декарбонизации российского экспорта. В ЦЭНЭФ-ХХI отмечают, что схема СВАМ может расширяться на новые товары и географически — США, Канада и Япония уже рассматривают возможность запуска подобных механизмов. В этом случае при фиксированной углеродоемкости продукции российского экспорта рассчитанные уже с учетом вытеснения ее с рынков потери именно российских поставщиков могут вырасти к 2050 году до $25–126 млрд, считают авторы исследования.

В центре при этом убеждены, что «динамичная низкоуглеродная трансформация может приносить доход и служить драйвером экономического роста», а «низкоуглеродные технологии — огромные новые рыночные ниши объемом в триллионы долларов к середине века». К схожим выводам пришли и эксперты Аналитического центра при правительстве (АЦ) в опубликованном вчера энергетическом бюллетене, однако там указывают на слабость соответствующей политики в России: нормативная база учета парниковых газов в РФ значительно отлична от регулирования в ЕС и не позволит национальным производителям претендовать на послабление CBAM. Так, в ЕС предусмотрено стимулирование снижения выбросов, а в РФ стремятся активизировать поглощение парниковых газов.

В АЦ выделяют ряд направлений адаптации российской экономики к CBAM — это гармонизация норм углеродного регулирования с европейскими стандартами, «низкоуглеродная» модернизация ТЭКа и диверсификация экспорта.

Предложения ЦЭНЭФ-ХХI более развернуты и конкретны и дополняются необходимостью обязательного расчета углеродоемкости продукции, учета ее в справочниках наилучших доступных технологий и формирования систем бенчмаркинга по удельным выбросам парниковых газов, гармонизированных со СВАМ и другими международными системами. Также там считают необходимым принять амбициозную низкоуглеродную стратегию до 2050 года и отраслевые документы по декарбонизации, стимулировать развитие низкоуглеродного производства, искать другие сырьевые рынки, занимать рыночные ниши ЕС и расширять поставки российской продукции с низкоуглеродным следом.

«При введении заградительных пошлин отрасли и рынки могут довольно гибко адаптироваться к новой ситуации — не так, как ожидали инициаторы»,— соглашаются в АЦ, отмечая, что у РФ появился шанс переманить к себе производства продукции более глубокого передела. «Но важным условием реализации такой возможности является благоприятный инвестиционный климат»,— отмечают аналитики центра. Пока инвесторы проявляли интерес «прежде всего к дешевым энергоресурсам, а не к развитию других конкурентных преимуществ России».

Алексей Шаповалов