Бок о бок. Спецпроект “Ъ-Кубань” о том, как в Кавказском заповеднике мирно сосуществуют люди и звери

В Кавказском заповеднике работают люди, которые никак не связаны с романтикой. Для них нахождение здесь — это ежедневный тяжелый труд. В Кавказский заповедник идут люди, влюбленные в горы. Какая-то неведомая сила тянет их наверх, а потом заставляет возвращаться — снова и снова. Те, кто остается на равнине, считают и работу эту, и удовольствие находиться там безумием.

Здесь нам не равнина

16 июля в Краснодаре градусник термометра показывает плюс 40 в тени. Я читаю чек-лист, присланный пресс-секретарем Кавказского заповедника. Мой взгляд упирается в слово "пуховка". Я думаю, что Янина перестраховывается.

В Майкопе нас, журналистов, забирает "УАЗ". Водитель, он же госинспектор (большинство по привычке называет их егерями), представляется: "Дмитрич". Он должен отвезти нас до кордона Лаго-Наки, а оттуда сделать заброску: доставить наши вещи на приют в Инструкторскую щель. Мы же пойдем пешком.

Жара такая же, как в городе, только без духоты и липкости. «УАЗ» под завязку набит рюкзаками, но впереди место свободно, и я еду с Дмитричем. По пути он рассказывает мне о том, как работают смотрители, госинспекторы, ученые и опергруппы. «У нас их несколько. Несмотря на то, что браконьеров давно нет, опергруппы нужны как раз для того, чтобы они не появились. Профилактика, так сказать. Хотя желающие половить рыбу еще попадаются. Но чтобы с оружием — нет. С этим реально очень строго, боятся. Мы вооружены карабинами "Сайга" и наганами, имеем право открыть огонь. В 90-е было по-другому. Тогда страшные истории происходили, сейчас это в прошлом»,— говорит егерь. После паузы он добавляет: «Работают здесь сумасшедшие. Это сложно объяснить, такая работа… неделями не видеть семью, в жару, дождь и снег обходить участок, постоянно ночевать в палатке, общаться с туристами, они, знаете, разные… нелегко это, и не каждый сможет, да и захочет».

Мы подъезжаем к приюту «Инструкторская щель». Выгружаем рюкзаки, Дмитрич уезжает, а я остаюсь со смотрителем приюта Антоном и егерем Денисом. Антон Верещагин, в прошлом (неожиданно) физик-ядерщик, показывает мне на палаточный лагерь. «Туристов очень много. Недавно около ста палаток насчитал. Мое дело — объяснить им, как себя вести, где брать воду, какие правила они должны соблюдать и так далее. Также я убираю мусор, если кто-то оставил, а такое случается очень часто».

Вход в заповедник стоит 300 руб. с человека в сутки. «Многие туристы так и говорят: "Я заплатил, и могу делать что хочу",— рассказывает госинспектор.— Но это заповедник — ходить можно только по определенным тропам, разбивать лагерь тоже только в определенных местах: здесь ведь множество растений – краснокнижные, еще половина из них — эндемики. За нарушения выписываем штрафы. И выносим мусор, оставленный туристами».

Вскоре приходят мои коллеги. Мы готовим ужин, затем разбираем вещи — спать нам предстоит в 12-местной палатке. К вечеру температура опускается до 10 градусов, и я понимаю, что пункт о пуховке не был лишним.

С утра нам предстоит идти на Оштен. К приюту подходят научные сотрудники — доктор биологических наук, профессор, старший научный сотрудник Кавказского заповедника Валерий Акатов и его жена, тоже научный сотрудник заповедника. По пути они рассказывают нам о местной флоре. «30% растений, произрастающих в этом районе, являются эндемиками. Большая часть из них растет на Оштене. Здесь огромное количество краснокнижных видов. Вот видите небольшие скальные группы? Это петрофиты — они предпочитают селиться вокруг камней. Туристы любят фотографироваться именно на них — и вытаптывают редкие растения. Нагрузка на флору колоссальная. Мы надеемся, что будут введены квоты на посещение заповедника»,— говорит Валерий Акатов.

На протяжении всего пути, пока мы идем по субальпике, а позднее поднимаемся на альпийские луга, он рассказывает нам о растениях, погоде, о том, как проходит «инвентаризация» растений и многом другом. Ученый говорит настолько интересно и понятно, что беседа занимает несколько часов — и далеко не все, что хочется, нам удается узнать.

Название горы происходит от адыг. Ошъутен и имеет несколько вариантов перевода: «вечный снег», «вечная зима», «там, где застревает град», «собиратель туч». Высота — 2804 м над уровнем моря.

Мы останавливаемся, чтобы передохнуть — солнце палит нещадно. «Вам повезло,— говорит Валерий Акатов.— Погода здесь крайне неустойчивая. Даже сейчас, в июле, часто идут дожди, становится холодно, ветрено, может пойти град».

Я поднимаю взгляд — далеко впереди растянулась цепочка людей: туристы поднимаются на Оштен. У его подножия стремительно проносится тень — это бежит серна. Туристы спугнули ее, и она скрылась в скалах.

Покорить или покориться

Третий день пресс-тура обещает быть самым сложным: мы должны подняться на Фишт-Оштеновский перевал и затем спуститься к приюту Фишт. Нас сопровождает госинспектор Денис. Помимо рюкзака он несет карабин — положено.

Выходим рано, снова тропа ведет по альпийским лугам, мимо мирно пасущихся лошадей. Через два-три часа подходим к озеру Псенодах. Оно далеко внизу, блестит полумесяцем. Мы останавливаемся на «перекур». У озера разбиты палатки. «Это запрещено,— снова говорит госинспектор.— А ведь объясняли — только на специально оборудованных стоянках».

Практически поднявшись на перевал, мы останавливаемся у небольших снежников. Снег! В июле! В Краснодарском крае! Мы, как дети, лепим снежки и фотографируем друга.

После небольшого привала на седловине снова идем — начинается нудный затяжной спуск, который, кажется, длится бесконечно. Но все когда-то заканчивается, и спустя еще несколько часов мы выходим к приюту «Фишт». Здесь также организована большая поляна под палаточный лагерь, но помимо этого есть домики для туристов, кострища, столовая (большая комната со столами и лавками) и даже душевые. И — электрозабор.

Нас встречает Александр Жигулин, которого все здесь зовут Сан Санычем,— знаменитый смотритель знаменитого приюта.

Именно отсюда альпинисты идут на Фишт — гору, высота которой составляет 2867 и которая помнит немало трагедий. «На ней постоянные ледники, именно они представляют наибольшую (кроме непогоды, конечно) опасность. Относительно недавно был случай: инструктор повел группу, ребята сказали ему, что у них большой опыт, это не первое восхождение. Опуская технические подробности, скажу, что они полетели с ледника в трещину, инструктор успел их спасти, однако сам сильно побился. Благо, что никто не погиб, но восстанавливается гид до сих пор. Это правда проблема — люди считают себя профессионалами, не соблюдают технику безопасности, никого не слушают, итог печален»,— говорит Сан Саныч. Он напоминает и о трагедиях, которые произошли давно: в 1975 году из 53 туристов, отправившихся через «тридцатку» (30-й Всесоюзный маршрут «Через горы к морю». Начинается он от поселка Гузерипль в Адыгее, а завершается в курортном Дагомысе и проходит мимо приюта «Фишт»), погиб 21 человек. В 1986 году там же из 13 погибли 11.

Мы долго обсуждаем те роковые события, безалаберность туристов и неопытность инструкторов, затем разговор возвращается к недавним событиям. Всех интересует, зачем лагерь обнесен электрозабором. Ответ прост: медведи. «Медведица повадилась сюда, на приют ходить. Туристы оставляли продукты, она и доедала. Потом с семьей пришла. Люди специально ее прикармливали, ну как же — интересно на зверя вблизи посмотреть. А потом медведи совсем, так сказать, страх потеряли. Стали резать палатки, рюкзаки, у них же когти, как бритва. Не поверите, какой у них нюх — рюкзаки резали именно в том месте, где сладости лежали — больше всего сахар и конфеты их привлекают. Развлечения кончились, туристы стали скандалить, жаловаться на испорченные вещи. Пришлось поставить электропастух. Для жизни зверей он не опасен, не убивает, только отпугивает»,— говорит Сан Саныч.

Земля леопарда

15 июля в России неофициально отмечают День переднеазиатского леопарда, потому что пять лет назад в Кавказском государственном биосферном заповеднике впервые выпустили в дикую природу этих диких кошек.

Всего на «вольный выпас» отправлено десять животных со специальными ошейниками. Специалисты отслеживают их местоположение с помощью спутников. В декабре 2020 года в Центр восстановления леопарда на Кавказе привезли новую пару из Швеции — самку Шиву и самца Филоу. Их потомство должно было пополнить ряды леопарда, и это произошло. 30 июля в Центре родились два котенка. Об этом сообщает пресс-служба Сочинского национального парка. «Сегодня в Центре вновь радостное событие — самка леопарда Шива принесла два котенка. Мама и ее малыши чувствуют себя хорошо»,— говорится в сообщении.

По словам сотрудников Центра, пол детей можно будет узнать через три месяца, когда котятам проведут первую вакцинацию.

Сама программа разработана WWF и ИПЭЭ РАН в 2005 году, в 2007-м ее утвердило Минприроды. Тогда же начали строить Центр, он был готов через два года. К программе присоединились охраняемые территории Республики Северная Осетия — Алания. Считается, что это самая сложная в мире программа по реинтродукции животных в естественную среду обитания.

Всего с 2009 года в Центре реинтродукции родилось 23 котенка, включая двух последних. В июле 2015 года первые три особи были выпущены в дикую природу, это Ахун, Кили и Виктория. Виктория погибла в январе 2018 года, Кили убили браконьеры в январе 2019 года.

Прошлой осенью в Кавказском заповеднике по невыясненным обстоятельствам также погибла леопард Лаба. Она стала уже третьим леопардом, погибшим на Кавказе. Лабу выпустили в дикую природу в августе 2020 года вместе с самцом Кодором. 29 октября фотоловушка запечатлела леопардов в диком ландшафте. Животные были здоровы, охотились и все больше увеличивали площадь освоенного ими пространства, сообщалось на странице Кавказского заповедника в Instagram. Лаба на тот момент прошла 138 км с момента выпуска, она была очень осторожна и с 20 августа ни разу не удалялась от места выпуска более чем на 6,5 км.

СМИ также сообщали о гибели самца Эльбруса, однако, по словам пресс-секретаря Представительства WWF России в экорегионе «Российский Кавказ» Михаила Клименко, так говорить не совсем корректно. «Его ошейник в определенный момент передал "сигнал смерти". Это просто название, оно не свидетельствует о гибели животного. Такой сигнал подается, когда ошейник находится без движения 24 часа. Возможно, животное ранено или погибло, а вполне возможно, что оно просто сбросило ошейник. Экспедиции, которые ходили на место сигнала, обнаружили сход лавины. Эльбруса могло завалить там, но возможно, что он сбросил ошейник или его сорвала какая-нибудь серна в борьбе с ним. Поэтому утверждать однозначно, что он погиб, нельзя. Скорее, о нем ничего неизвестно, хотя есть признаки полагать, что он мог попасть в лавину»,— пояснил Михаил Клименко.

На сегодняшний день в дикой природе российского Кавказа обитает шесть переднеазиатских леопардов: самцы Ахун, Артек и Кодор, выпущенные на территории Кавказского заповедника, и самец Баксан с двумя самками Волной и Агурой на территории Северной Осетии.

Следующий выпуск леопардов возможен весной-летом 2022 года, однако состав и место выпуска будут определены позже рабочей группой.

Сейчас как раз готовят трех леопардов — самок Хосту и Лауру и самца Лео. Все они родились в 2020 году.

Подготовка к выпуску занимает 1,5–2 года, затем животные должны сдать экзамены на готовность. Основные требования — избегать человека, избегать домашний скот и не нападать на него и умение охотиться. Плюс тест на психологическое состояние.

Сохраняя природу

В Кавказском заповеднике обитает несколько десятков видов животных.

Это зубры, медведи, серны, олени, лисы, волки, еноты, зайцы и множество других. Заместитель директора заповедника по научной работе Николай Ескин рассказывает мне, как считают животных.

«Сначала мы в течение нескольких дней обходим участки и расклеиваем на деревьях объявления: сернам и медведям построиться тогда-то для пересчета». На самом же деле работа по учету животных очень сложная — как в профессиональном плане, так и в бытовом. Близко не подойдешь, да и считают некоторых животных зимой, при минусовой температуре и в снегу, а некоторых весной или осенью — под проливным дождем.

Начинают в июне с медведей. Их считают по следам и визуально. Оленей учитывают осенью по реву: говорят, кричат они так громко и страшно, что по незнанию звук вполне можно принять за медвежий рев. Особенно сложно посчитать волков. Это очень острожные животные, их также считают по следам, а еще — по помету. Научные работники уже знают, где расположено логово. Прячутся и с помощью бинокля отслеживают зверей. Зубров считают визуально, с помощью авиации, а также на выдувных склонах. Это места, где зимой меньше всего снега, его выдувает ветром. Зубры не могут в снегу найти пропитание и поднимаются на выдувные склоны. «Методик учета довольно много, к каждому зверю применяются свои. В этом году закупили квадрокоптеры, с их помощью будет попроще»,— говорит Николай Ескин.

Кавказский биосферный заповедник занимает площадь 300 тыс. га, на его территории работают 96 сотрудников отдела охраны и 30 сотрудников научного отдела.

Все эти животные, да и большинство других, обитают в так называемом ядре заповедника, куда вход посторонним категорически запрещен, да и пройти туда невозможно в принципе. Находиться там имеют право только госинспекторы и научные сотрудники, которые и сами-то ходят исключительно по проложенным тропам.

На вопрос о том, как повлияет на заповедник и его обитателей строительство горного курорта «Лаго-Наки», Николай Ескин говорит, что все зависит от того, насколько грамотно будет реализован проект: «Пока говорить об этом рано. Еще нет по сути ни самого проекта, ни каких-либо экспертиз. По моему мнению, если все будет грамотно организовано, серьезных проблем не будет. Однако необходимо следить, чтобы курорт, если он все же появится, не разрастался вглубь заповедника».

На четвертый день пресс-тура мы общаемся с директором заповедника Сергеем Шевелевым. Говорят, он прошел путь к этой должности с лесничего и знает всех — и людей, и зверей. А еще знает, как поладить и с теми, и с другими. «Мы не можем ввести квоты на посещения — люди хотят приехать и не всегда могут спланировать поездку заранее. Мы не можем отказать, однако делаем все, чтобы минимизировать нагрузку на заповедник. Например, на озеро Кардывач мы проложили деревянные настилы, что-то вроде тротуаров, и такие же настилы для палаток. Туристы даже не будут наступать на растительность, не будут разбивать на траве лагерь. В настоящее время мы намерены развивать плановый туризм. Это в общем такой вид походов на организованной основе, который разрабатывается и осуществляется организаторами туризма, то есть предприятиями сферы туризма. Плановый туризм регулируется государством законодательными и нормативными актами. Это и безопаснее, и экологичнее»,— поясняет Сергей Шевелев.

Он говорит с нами еще долго — отвечает на вопросы, рассказывает о планах и задумках и упоминает интересный факт: на приюте Фишт организовали доступ к интернету, а через некоторое время туристы попросили отключить Wi-Fi. «Люди приезжают сюда отдыхать, а им приходят сообщения то от начальства, то еще от кого-то, постоянно вопросы, проблемы. В итоге отключили, остался только у смотрителя — на всякий случай».

Я согласна с большинством: четыре дня без связи и интернета показали, что это и есть лучший отдых.

Мы прощаемся. Это был наш последний день в Кавказском заповеднике. Мы едем домой, а за спиной остаются горы. И люди, которые в них влюблены.

Елена Рыжкова