Николя Бос о Van Cleef & Arpels En Coulisses

C 8 по 14 октября в московском Петровском пассаже Van Cleef & Arpels запускают культурно-образовательную программу «За кулисами», которая расскажет о давних и тесных связях ювелирного дома с миром танца. В программе выставка 40 архивных украшений, посвященных танцу, экспозиция балетного фотографа Михаила Логвинова, воркшопы с участием ювелиров дома и серия онлайн и офлайн-мероприятий с участием экспертов парижской школы ювелирных искусств L'Ecole. Более того, совместно с Большим театром Van Cleef & Arpels представят оперу-балет «Зефир и Флора» в постановке Артемия Белякова на сцене Дома Пашкова, где «Зефира и Флору» впервые показали в 1817 году. Генеральный директор дома Николя Бос рассказал «Стиль. Украшения», что все это значит.

—Ваш проект с Большим театром называется En Coulisses («За кулисами») и рассказывает о связи Van Cleef & Arpels с танцем, о творческой дружбе с Большим, предусмотрена солидная образовательная программа. Что роднит ювелирный мир и мир театра? Какие у вас общие секреты закулисья?

—Неукоснительность, методичность, строгость, требовательность — это главные ценности, фундамент, на котором держится и балетный, и ювелирный мир. Второе — образование. Без преемственности, без передачи мастерства наши профессии не выживут. И третье, что нас роднит,— усилия должны быть невидимыми. Как артист не может показать на сцене, что ему тяжело, так и в ювелирном произведении не должно быть видно следов работы. Все должно остаться за кулисами.

—История Van Cleef & Arpels неразрывно связана с балетом с 1940-х годов прошлого века. Какой танец вы танцуете сегодня?

—Нас интересуют разные танцевальные формы, так было всегда. В наших коллекциях можно было узнать и большие классические балеты, и неоклассику, и бальные танцы, и фламенко, и танго, например. Дом всегда придерживался правила не входить в слишком замкнутые категории, не ограничивать воображение, сохранять открытость новому, соединять искусство благородное и популярное. Этот вектор остается определяющим для нас. Так, например, в последних брошах, которые мы показывали летом на Неделе высокой моды, никаких отсылок к конкретным балетам не было. В музыкальных часах тоже нет прямой связи с Баланчиным. Отправной точкой были драгоценные камни, но балетная тема возникает, когда мы их заводим, как музыкальную шкатулку. В этом идея наших поэтических усложнений — использовать механизм, чтобы рассказать историю. В данном случае — балетную, о связи движения и музыки. Музыка, к слову, была написана специально для часов.

—Ищете ли вы достоверности движения, поз в своих ювелирных балеринах?

—Дословно перевести с балетного языка на ювелирный невозможно, это правда. Но мы все равно стараемся максимально приблизиться к реальному движению. Выбираем такую позу для броши, чтобы и носить можно было, и не противоречить букве балета. В 1950–1960-е годы броши создавались вокруг костюмов, они играли центральную роль. Мы брали классическую пачку, шопенку или восточное платье. Пропорции были приблизительные. Но уже много лет мы тщательно прорисовываем тело балерины в движении, чтобы быть уверенными в безупречности пропорций, и только потом надеваем костюм.

—Последние годы вы движетесь в направлении contemporary dance, который по языку радикально отличается от классики и неоклассики. Как это влияет на эстетику ювелирных произведений Van Cleef & Arpels? Увидим ли мы вместо арабесков, например, контракшн или релиз?

—Мы делали попытки, и, должен признать, это не так просто. Классический танец весь выстроен на идеях гармонии, академической красоты и элегантности. В эстетике украшений мы придерживаемся все-таки канонов классического балета. Но в артистических проектах и партнерствах наша деятельность гораздо шире. Мы с одинаковым удовольствием и гордостью поддерживаем исконно классические труппы — Парижскую оперу, Большой театр, Национальный балет Австралии, Национальный балет Кореи и современные коллективы, продолжающие неоклассические традиции Джорджа Баланчина. Так началось наше сотрудничество с Бенжаменом Мильпье.

—Вы видите в нем преемника Баланчина?

—Не мне судить. Я считаю, что он хороший хореограф, и он сам позиционирует себя как продолжатель традиций Баланчина. Будучи артистом NYCB, Бенжамен много танцевал «Драгоценности» — ключевой балет для истории дома, наше сотрудничество с этого и началось. Мы думали о новой версии, но в итоге сошлись на новом спектакле. Так появился Gems — отдаленный, но все-таки оммаж «Драгоценностям». Сотрудничество с Мильпье помогло нам войти в мир современного танца, он из того поколения хореографов, которым одинаково комфортно и с классикой, и с contemporary.

—Но зачем вам это вообще?

—Мы хотим поддерживать творческий процесс. Это своего рода взаимообмен: на протяжении многих лет мир танца вдохновляет Van Cleef & Arpels, и мы в свою очередь хотим помогать ему развиваться и процветать, чтобы было больше новых спектаклей, чтобы они достигали большей аудитории. Ведь, как и в случае с ювелирным искусством, в отношении к балету есть предубеждение, что это закрытый мир, что понять балет могут только эксперты. Мы поэтому и создали школу Van Cleef & Arpels на Вандомской площади, чтобы люди не боялись, чтобы приходили, узнавали и открывали для себя удивительный мир ювелирного искусства. В этом же задача нашего нового фонда Dance Reflections — популяризировать танец.

—Джордж Баланчин был фигурой, имеющей вес для клиентов Van Cleef & Arpels. Насколько репрезентативным является сегодня, например, Борис Шармац, которого вы поддерживаете в рамках Dance Reflections?

—В артистических дисциплинах нас больше интересуют преемственность, продолжение, чем разрыв и авангард, и выбор артистов, с которыми мы работаем, продиктован этой логикой. Борис Шармац со своим спектаклем «Двадцать танцовщиков для двадцатого века» вписывается в эту траекторию. Его спектакль — оммаж танцевальным течениям и направлениям XX века, перед нами проходит вся история танца. Уильям Форсайт, Анна Тереза Де Керсмакер — мэтры, признанные по обе стороны баррикад, тоже не рвут с прошлым, а создают новые языки и формы на классической базе. И нам эта философия близка.

Конечно, мы прекрасно понимаем, что наша коммерческая деятельность адресована определенной аудитории. Без украшений можно прожить, тем более без украшений с Вандомской площади. Но уже многие годы мы стремимся открыть наш мир, расширить круг наших клиентов и покупателей. Мы думаем, что мир драгоценных камней, ювелирных украшений, история декоративных искусств — это мир больших, невероятных открытий и знаний, и, чтобы приобщиться к нему, необязательно быть клиентом Van Cleef & Arpels. Когда мы видим, каким успехом пользуются у широкой публики наши выставки, нам хочется продолжать. Мы понимаем, что не ошиблись с выбором.

Беседовала Мария Сидельникова