Татьяна Алешичева о ремейке «Сцен из супружеской жизни»

На канале HBO (в России — в «Амедиатеке») выходит мини-сериал «Сцены супружеской жизни», в котором классическая семейная драма Бергмана переснята с точностью до наоборот

Легендарные бергмановские «Сцены» (1973), где персонажи Лив Ульман и Эрланда Юсефсона испытывали брак на прочность, занимались сексом на полу, разводились и дрались, чтобы в финале слиться во всепрощающем объятии,— одно из самых влиятельных событий в мировом кино. И речь даже не об известной байке: мол, после показа сериала Бергмана по шведскому телевидению в стране увеличилось количество разводов. Эта история о другом: если представить кино как единый живой организм с сознанием и памятью, то «Сцены» сидят у него где-то в подкорке и давно являются частью его алфавита. Под влиянием сериала снимал Вуди Аллен, он вдохновил Ричарда Линклейтера на знаменитую трилогию «Перед закатом» и в недавней «Брачной истории» Ноя Баумбаха тоже есть его отголоски — да где только их нет! Поэтому легко понять недоумение израильского шоураннера Хагая Леви, когда младший сын Бергмана Даниэль обратился к нему с предложением сделать современную версию «Сцен»: «Самым большим вопросом для меня было: зачем?» Этот вопрос Леви прокручивал в голове несколько лет, пока не догадался, что единственный возможный способ перебергманить Бергмана на современный лад — поменять персонажей местами. У Бергмана страдательной фигурой в браке была Марианна, от которой Йохан уходил (точнее, бежал) к другой. В новой версии HBO роль разрушившей брак злодейки досталась жене.

Мира (Джессика Честейн) содержит семью на свои высокие заработки в хайтек-компании, а Джонатан (Оскар Айзек) занят академической карьерой, работает дома и присматривает за четырехлетней дочкой. В первом эпизоде их брак предстает ширмой для каких-то подспудных тектонических сдвигов: как и у Бергмана, супруги дают интервью, пытаясь представить свой союз в лучшем свете, а потом на правах идеальной пары становятся свидетелями безобразной ссоры женатых друзей. Только теперь это интервью не для журнала, а для социологического исследования, и друзья не изменщики, а полиаморы.

Когда спустя некоторое время Мира внезапно объявляет Джонатану, что уезжает (точнее, бежит) с любовником в Тель-Авив, он ошарашен, разбит, уничтожен, но душераздирающе собирает ей чемодан. И именно тут становится понятно, что, идя за оригиналом след в след, ремейк не попадает в такт. Здесь впору вспомнить все ту же «Брачную историю» (2019) Баумбаха, где мотивации героев к разводу были абсолютно прозрачны. Все понятно было и у Бергмана: его Йохан задыхался от десятилетней семейной рутины — всех этих воскресных обедов с родителями, расписанных на год вперед. У Хагая Леви Джонатан задыхается буквально: он астматик — и вдобавок вырос в ортодоксальной еврейской семье и всегда был подавлен фигурой строгого отца. Но что подвигло героиню Честейн бежать, разбрасывая вешалки с одеждой, от такого очаровательного мужчины — загадка, ведь Оскар Айзек здесь прямо ух! обнять и плакать. Тут новые «Сцены» становятся похожи уже не на Бергмана, а на другой выдающийся фильм о разводе той эпохи — «Крамер против Крамера» (1979), где Мерил Стрип бросала ребенка на попечение Дастина Хоффмана. А ничем не мотивированная Мира — увы! — становится похожа на мать-ехидну.

Другое дело, что даже незначительные детали в ремейке свидетельствуют, как за полвека после выхода бергмановских «Сцен» изменилась жизнь: Мира в сердцах бросает Джонатану, что последние восемь месяцев только и думала, что уйти от него,— в неторопливые 1970-е Йохан думал о том же целых четыре года. Жизнь определенно ускорилась, но мы перестали лазить в окна к любимым женщинам, а вместо этого обсуждаем на кухнях полиаморию и гендер да пишем в соцсетях «все сложно».

Хагай Леви интересно отвечает на вопрос, зачем нужен ремейк, но и над ним довлеет фигура строгого отца-Бергмана: чтобы подчеркнуть постановочность и вторичность этой брачной истории, в каждой серии Честейн и Айзек вначале появляются на площадке в роли самих себя — актеров, которые играют в Бергмана. Но актеры эти такие красивые и страстные, что заставляют забыть, что перед нами конструкт, умозрительное построение, где бергмановская ситуация смоделирована наоборот. Гендерная расстановка сил поменялась, но это не имеет никакого значения, пока человек остается живым и теплым беззащитным существом, сделанным из плоти и крови. Этой самой плоти было много и в оригинальных «Сценах», а здесь экран и вовсе периодически запотевает от страстей — перебергманить Бергмана не получилось, но мелодрама вышла знатная: обнять и плакать.

Смотреть: «Амедиатека»