Дмитрий Бутрин о том, чего не было в рейтинге Всемирного банка

Прекращение публикации рейтинга Doing Business (DB) Всемирным банком (см. “Ъ” от 17 сентября) — история, которую можно рассказывать самыми разными способами. Например, для любителей теории заговора (в России она шире известна как «геополитика») это прекрасный повод пообсуждать сразу несколько тем — от (полупризрачного) противостояния Китая и США до (увы, мнимого) отсутствия принципиальной разницы между отечественной коррупцией и устройством политической карьеры в западном мире. Для людей, еще помнящих главу МВФ Кристалину Георгиеву главой представительства ВБ в Москве, а Симеона Дянкова — ректором РЭШ, это повод поговорить о том, существует ли «мировое правительство», глобальный deep state в виде сети пары десятков хорошо знакомых друг с другом людей, которые не только в России «все понимают, но почти ничего не могут сделать» (эту фразу я слышу уже двадцать лет от людей этого круга), и о том, как обвинения в адрес Георгиевой и Дянкова связаны с этой фразой.

Для умных же российских чиновников это предмет беспокойства: Doing Business с начала 2000-х, каким бы он ни был, всегда являлся весьма полезным явлением.

Детище Дянкова вне зависимости от того, отражало ли оно реальную легкость открытия и ведения бизнеса в конкретной юрисдикции (чаще всего нет), позволяло делать вид, что адаптация национального госрегулирования к нуждам предпринимательства — это не внутреннее дело каждой гордой страны, а всемирная олимпиада государств, на которой нужно зарабатывать медали, и тут не жалко и реформировать систему Росреестра. Наконец, для все более многочисленных адептов зеленой экономики крах DB — долгосрочная победа: зачем нужно все это, когда есть ESG?

Но меня в бесславном завершении многолетней эпопеи DB, который всякий заинтересованный заменит на какой-то более сфокусированный конкурирующий рейтинг (для части это явно будет IMD World Competitiveness Ranking), беспокоит другое: одна некрупная деталь, которая, кажется, и стала причиной происходящего. В двух эпизодах из трех (с Китаем и Саудовской Аравией в 2018 году) команда DB под давлением завышала рейтинги стран. В третьем, в случае с Азербайджаном,— занижала, ссылаясь на собственный неформальный «узбекский протокол», смысл которого — пока нет уверенности в том, что принятый закон работает, учитывать его как улучшение ситуации нельзя. Причины, по которым было невозможно превратить неформальный «протокол» в формальный, внести его в методику расчета, можно себе представить. Однако легкость, с которой десятки стран, где предпринимательство — заведомо героическое занятие, в течение пяти-шести лет совершали быстрый подъем в DB, говорит о том, что, в сущности, не законодательство, не суды и не регуляторика определяют возможности для частного бизнеса, иначе не было бы Белоруссии, где, по оценкам DB, предпринимателем быть проще, чем в Италии, на Кипре или в Люксембурге.

Но как измерять принятие обществом предпринимательских занятий в качестве естественных? DB не нашел ответа, но он нужен.