Сара Мун в Мультимедиа Арт Музее

В Мультимедиа Арт Музее в рамках празднования его 25-летия при поддержке MasterCard проходит выставка классика современной фотографии Сары Мун «Однажды где-то, но не здесь…». Рассказывает Игорь Гребельников.

Выставке Сары Мун очень идет легкий полумрак, задающий ту в меру интимную обстановку, в которой разрозненные в сюжетном плане кадры воспринимаются цельной историей. Они тянутся по периметру стен, иногда группируясь по темам, иногда возвращаясь к тем или иным мотивам, и развеску стоит обойти дважды, до и после фильма «Русалка Одервиля», который показывают тут же в отдельном боксе. В этой цельности есть что-то от сновидений — обрывочных, смутных, черно-белых, либо, напротив, ярких, отчетливых, цветных, которые, соединившись, могут долго не отпускать. Неопределенные пейзажи — что-то заброшенное, индустриальное, окраинное, будто замеченное краем глаза, побережья и облака, колеса обозрения и обветшалые фасады, птицы в клетке, птицы на воле, другие животные, манекены и люди, как манекены, театральные сцены и арены цирка. Среди них немало снятых в России, и опознать Москву или Петербург конца девяностых или нулевых — особое удовольствие. Впрочем, зачастую место съемки проясняют лишь этикетки: Сара Мун фотографирует не места, а состояния вроде пограничных — что-то призрачное, скрытое за тем, что привычно глазу.

Экспозиционный полумрак отзывается еще и темнотой фотолаборатории, где пленка и химикаты, соединяясь, порождают те обольстительные подобия реальности, благодаря которым в свое время утвердилась фотография и так и продолжает молча свидетельствовать. Дело, конечно, подхватили цифровые технологии: фотолаборатории теперь скорее диковинка. Но Сара Мун привержена пленке и старомодным манипуляциям: каждый ее отпечаток не просто хранит, а выпячивает следы той алхимии, которую сегодня заменили разного рода фильтры и цифровые редакторы.

Разводы по краям, нечеткие, искривленные, двоящиеся изображения — у нее это смотрится не дизайнерским изыском, а чуть ли не программной установкой. Все тут будто наперекор современным техническим возможностям: Мун, кажется, важнее не осевшее на пленке под воздействием света, а выстоявшее в темноте в процессе проявки и печати, ведь неслучайно она взяла себе «лунный» творческий псевдоним.

Эта возвращаемая ею в мир призрачность по-разному работала в 70-е годы, когда Сара Мун начинала как fashion-фотограф, придя в профессию с другой стороны камеры (до этого она работала моделью), и сейчас, когда все оцифровано и готово быть распознанным искусственным интеллектом. Многие ее кадры он, пожалуй, что и не распознает — «Однажды где-то, но не здесь…», как и обещает название выставки.

В ее сюрреалистическую манеру укладывается интерес к сказочным сюжетам. В разные годы Ольга Свиблова привозила в Москву фото- и киноиллюстрации Сары Мун к «Красной Шапочке», «Синей Бороде», «Девочке со спичками», да и «Русалку Одервиля», снятую в 2007 году, тоже здесь показывали, правда, не с таким пространным аккомпанементом фотографий.

В этом году «Русалка» смотрится особенно свежо на фоне вышедших в прокат хитов последнего Каннского кинофестиваля — «Аннетт» Леоса Каракса и «Титана» Жюлии Дюкурно, главными героинями которых выступают не совсем человеческие существа, хотя и пребывающие в людском обличье. Героиня андерсеновской сказки, в общем-то, той же породы: можно сказать, она результат усовершенствованной «пересборки».

К сказочным сюжетам Мун обильно примешивает современные реалии, да и как иначе, коль в руках фотоаппарат. Вот и версия андерсеновского сюжета обходится без великолепия подводного царства, без сестер и ведьмы, без принца, зато есть элементы хроники из наших дней. Девушка с хвостом, обитающая в море, влюбляется в водолаза, а узнав, что на одном из островов «украинская мафия» занимается махинациями с человеческими органами, плывет туда, чтобы обменять хвост на ноги. О принесенной жертве, удаленном языке, она узнает уже после «операции». Дальше — знакомство и редкие встречи с возлюбленным и положенная трагическая развязка.

Фильм лишь наполовину игровой, значительную часть экранного времени составляют фотокадры, в том числе и те, что развешены по соседним стенам. И то, как эти кадры ловко встраиваются в видеоряд, производит сильный эффект: ведь только что, перед просмотром фильма, ты был с ними тет-а-тет, а теперь оказываешься участником беспросветного сюжета.

При всей изобразительной вольнице ее кадров — что в кино, что на снимках — в том, как Сара Мун наводит свою камеру на мир, есть редкостная для фотографии освобождающая энергия. Разглядеть в кордебалете белых лебедей, выпархивающих из-за кулис Большого театра, стаю испуганных птиц — а именно так они выглядят на одной из фотографий Мун — это ведь и есть волшебство, избавление одним щелчком от «колдовства» хрестоматийной постановки, которое, пожалуй что, и покрепче сказочного.