Предполагаемый «смотрящий» за Верхней Салдой о преступной иерархии и своем уголовном деле

В Екатеринбурге 9 ноября состоится отбор присяжных по первому в Свердловской области делу о занятии высшего положения в преступной иерархии. Обвинение предъявлено 54-летнему Владимиру Кузнецову, который, как полагает следствие, является «смотрящим» за Верхней Салдой. Изначально суд решил, что обвинение слишком неконкретное, и вернул дело в прокуратуру. Однако это решение было оспорено в апелляции. Владимир Кузнецов свою вину не признает. В интервью «Ъ-Урал» он рассказал, как стал фигурантом дела, кто давал на него показания, чем он занимался после выхода из колоний и на какие доходы живет.

— Сколько лет за свою жизнь вы провели в колониях?

— 20 лет.

— Последний срок вы отбыли в 2015 году и в следующий раз были задержаны в 2020 году. Расскажите, за что?

— Задержали меня 26 февраля 2020 года. Мне предъявили постановление о том, что якобы я обманным путем лишил квартиры гражданина Каменского. Тогда в деле было два эпизода (сейчас в деле 17 эпизодов мошенничества, а также легализация средств и принуждение к сделке, — «Ъ-Урал»). Задержали на двое суток, привезли в Верх-Исетский суд в Екатеринбурге. Там я пояснил, что не знаю этого человека. Более того, в момент совершения преступления я находился в местах лишения свободы. На суде я сказал как есть: да, была бурная молодость, но это все в прошлом. На тот момент я работал электромонтером в МУП «ГорУЖКХ» Верхней Салды. Меня судья отпустила.

А 11 марта, как я предполагаю, чтобы не оставлять меня на свободе, сотрудники ОБОП предъявили обвинение по ст. 210.1 УК РФ (занятие высшего положения в преступной иерархии, внесена в УК весной 2019 года). Забрали меня прямо из больницы, где я находился в предынсультном состоянии.

— В деле о мошенничестве помимо вас фигурирует еще три человека Николай Зимин, Нина Боровкова и Зурия Тарскова. Вы с ними были знакомы?

— У нас городок маленький, многие друг друга знают. Я знаю непосредственно двоих, среди них Николай Зимин (сотрудник агентства недвижимости, — «Ъ-Урал»). В свое время я обращался в агентство недвижимости, как клиент — я платил деньги за услуги. Оно у нас единственное в городе. Всего в деле есть три эпизода, когда я действительно обращался в агентство. В итоге сказали, что это была группа. Большинство потерпевших я не знаю, но с некоторыми знаком. Почти все они ведут паразитический образ жизни. Все они дают одинаковые показания, что в таком-то году они обратились в агентство недвижимости. Далее описывают, как их обманывали, как в итоге они лишились жилья. В конце показаний почти у всех потерпевших под копирку написано: «я знаю, что у нас в городе есть такой-то и я знаю, что они работали под его покровительством, поэтому мы боялись обращаться в полицию». При этом они говорят, что никогда меня не видели, а только слышали, что есть такой.

Конкретно в сделках, по их словам, я не участвовал. Но, занимая положение в преступной иерархии, якобы влиял на сообщников и потерпевших.

Все эпизоды относятся к разным годам, начиная с 2010-2011 годов, то есть, по которым еще не истек срок давности.

При этом, как оказалось, в 2015-2016 годах основная масса потерпевших писала заявления в верхнесалдинский РОВД, но по всем были отказные материалы. В тех заявлениях про меня нет ни слова. Я появился там, когда уже все материалы дела забрал к себе свердловский ОБОП, который взял все в свои умелые руки. В итоге я стал организатором и руководителем всей организованной преступной группы.

Когда я говорил, что во время многих эпизодов я находился в местах лишения свободы, то мне отвечали: «Володя, ты и оттуда мог руководить».

— Ваши предполагаемые сообщники пошли на сделку со следствием и дали против вас показания по эпизодам мошенничества.

— Это Боровкова и Тарскова. Им вменили по эпизоду покушение на мошенничество — по сути, им ничего не будет. Их привлекли, чтобы у следствия были прямые показания. Боровкова ведет маргинальный образ жизни. В первоначальных показаниях она даже не упоминала меня. Потом уже начала говорить, что я ей предложил вступить в организованную преступную группу. Тарскова мне известна тем, что торговала и продолжает беспрепятственно торговать спиртом.

— Показания по ст. 210.1 УК РФ в отношении вас давал один из потерпевших по мошенничеству.

— Это некто Слободчиков. Я его не знаю, ни разу в жизни не видел. Но он дает показания, что я ему рассказывал о своем положении в преступном мире. Он описывает события с 2000-го года — такое ощущение, что он всегда был рядом со мной. Но если посмотреть его год рождения, то получается, что он описывает события во время, когда ему самому было 10 лет. Он рассказывает, что я контролировал продажу и скупку металла, продажу алкоголя. Все события якобы с 2000 года, хотя я освободился с 90-х годов только в 2005 году.

— Очные ставки с вами проводили?

— Следствие шло год и четыре месяца. Мы подали около 50 ходатайств. У меня не было ни одной очной ставки во время следствия.

— Как и когда вас стали называть Лисом?

— Меня так называют с детства. Был такой мультфильм «За лисенка», с него и стали называть. Это сейчас говорят, что это криминальная кличка, потому что я такой хитрый. Но те, кто знают меня с детства, знают как Лиса. К моей хитрости это не имеет отношения.

— Вы знаете, кто такой «смотрящий»?

— Он назначается «вором в законе». Выполняет определенные функции, например, пропагандирует воровские идеи, собирает деньги в общак, решает какие-то вопросы. Эти абстрактные понятия указаны у меня в обвинении. Но при этом в обвинении не содержится конкретных сведений о совершении мной таких действий. Что я когда-либо пропагандировал преступные идеи или собирал и распределял воровской общак.

— Следствие полагает, что «смотрящим» вас в 2009 году назначил Тимур Мерзоев. Вы были знакомы?

— Нет, не знаком и никогда не видел. С февраля 2007 года по 2010 год я был в местах лишения свободы, поэтому никак не мог быть «смотрящим» за городом. В преступной иерархии есть же свои законы, как и в любой другой структуре: на заводе или в городе. Например, есть мэр Екатеринбурга, он же не может руководить городом, находясь во Владивостоке? Здесь также: если «смотрящего» приговаривают к сроку, как он может выполнять свои функции, находясь в местах лишения свободы? Никак. Поэтому сразу же назначается другой человек.

— Вообще когда-либо у вас был статус «смотрящего»?

— Никогда. Здесь (в Верхней Салде) все знают, кто был, и кто есть, но это точно не я.

— А кто был?

— В городе с таким статусом никого не было до 2008 года. Потом был назначен. В СМИ уже писали, что это был Александр Попов (Поп), он умер в 2019 году. А тогда ввели ст.210.1. УК РФ к кому-то нужно было применить ее. Вспомнили, что есть такой Володя.

— Раз вы все это знаете, значит, в авторитетных кругах вращались?

— Мы все общались друг с другом, город маленький. Но я не занимал никакого высшего положения. Там были другие влиятельные люди, и я был с ними знаком.

Когда я освободился из ИК-46 в 2010 году, я изменил образ жизни. Я вышел условно-досрочно. И не занимался ничем, даже старался не встречаться с таким кругом.

В то время я познакомился со своей супругой, у нас родилась дочь. Я работал на полигоне ТБО. Был там сторожем, потом был мастером. В 2014 год произошло недоразумение, когда меня задержали и осудили за укрывательство убийства. В 2015 году я освободился, работал в разных организациях, потом снова в ЖКХ. У меня нет ни одного привода, замечания, ни на каких сходках меня не видели, потому что я нигде не присутствовал.

— Помимо показаний потерпевшего, какие еще доказательства есть у следствия в материалах дела?

— Там есть такой момент, что меня называли «дедулей». А дело обстояло так: есть цыганенок, с которым в свое время мы вместе находились в СИЗО. Он сирота, он меня действительно называл дедулей. Находясь в местах лишения свободы, он иногда звонил мне, и называл по телефону дедулей, но не из-за того, что я занимаю, какое-то положение, а по возрасту. Или, например, там есть ситуация, когда мне звонит друг детства, рассказывает, что в заведении избили его сына. Он спрашивает: знаю ли я, чье это заведение. Я предлагаю ему встретиться и посмотреть, что там случилось. Но это же нормально: каждый человек сначала будет звонить своим друзьям, знакомым, когда ему нужна помощь.

В деле по этим разговорам есть лингвистическая экспертиза. Но из разговоров не видно, что я обладаю полномочиями главного лица в преступной иерархии.

За несколько лет прослушивания нет ни одного слова об общаке, о том, что я руковожу криминальным сообществом Верхней Салды.

А экспертиза, построенная на этих разговорах, опирается в своих выводах только на том, что кто-то называет меня «дедулькой» или «дедой».

Также по делу был допрошен Руслан Антипенко. При мне (в 2015 году во время отбывания срока в ИК-12) он был начальником по борьбе с оргпреступностью при ГУФСИН, потом стал начальником колонии, а сейчас он заместитель руководителя ГУФСИН.

Я сам писал ходатайство о его допросе, а когда прочитал его показания, то чуть не упал. Он дал показания, что он якобы проводил со мной беседы, просил, чтобы я отказался от воровских идей, но я отказался это делать.

По его словам, я был «смотрящим» за отрядом в ИК-12. Но, если бы я был на профучете, то находился бы в строгих условиях содержания, а я там был в промышленной зоне, работал в столярке. За время пребывания в ИК-12 я был дважды поощрен длительными свиданиями, а потом освобожден по амнистии в 2015 году.

— Одним из показателей вашей принадлежности к преступному миру назывался тот факт, что не вы обратились в полицию после нападения банды Абиловых на вашу семью. Заявление написала ваша супруга.

— Это правда, заявление писала жена, потому что я в это время находился в больнице. Но я был признан потерпевшим по этому делу, я давал изобличающие показания, они получили длительные сроки наказания. Это все противоречит обвинению, что я занимал какое-то высшее положение.

Если бы я отказался давать показания, тогда можно было это говорить. В преступном мире стать потерпевшим, дать показания — это все очень серьезно.

— Почему члены банды напали на вас?

— Мой друг, который живет в Нижнем Тагиле, однажды попросил меня поприсутствовать на разговоре (с членами банды). Шел разговор о том, кто кого обманул. Я приехал, поприсутствовал и уехал. Ничего там не решал. В дальнейшем Абиловы его избили, он написал расписки, что должен деньги. И в один прекрасный день я находился в саду с женой, ребенком, тещей и тестем, когда приехали человек 13, перелезли через забор, произошел конфликт. Они решили, что раз я был на этом разговоре, значит, я им тоже должен отдавать деньги. Я дал показания, они сидят.

— Почему вы ходатайствовали о суде присяжных?

— Когда апелляция вернула дело в областной суд, то на предварительном слушании судья, по сути, уже высказал свою точку зрения: раз с апелляции вернулось, значит, я виновен. Теперь я не доверяю профессиональному суду. На сегодняшний день, мы считаем, что добиться правды можно только через суд присяжных. Я читаю новости о том, как проходят суды по ст. 210.1 УК РФ, есть оправдательные приговоры. Но сейчас по ней судят только «воров в законе», по «смотрящему» у нас будет первый в стране суд.

— Чем вы сейчас занимаетесь, на что живете?

— Я недавно уволился из МУПа и собираюсь на биржу труда. Произошло это из-за состояния моего здоровья: у меня третья группа инвалидности, операция на шейных позвонках, мне показан легкий труд. Кроме того, из-за судебного процесса я сейчас часто нахожусь в Екатеринбурге. Поэтому мне предложили написать по собственному желанию. В Екатеринбурге я подрабатываю на стройках.

Вместе с пенсией общий доход моей семьи составляет 25 тыс. руб. в месяц.

— Где вы живете в Верхней Салде?

— Это тоже интересный момент. Я, по версии следствия, организатор и руководитель преступной группы, но все эти годы у меня и моих родственников ничего нет и не было. Мы с женой и двумя детьми живем в трехкомнатной квартире. Это квартира бабушки и дедушки моей жены. Когда я работал на мусорном полигоне, мы им в Верхнем Тагиле, откуда они родом, купили квартиру, а они нам отдали свою квартиру. Там мы и живем. В материалах дела говорится, что у меня есть Touareg. Его я купил в рассрочку у друзей за 600 тыс. руб. Три года выплачивал деньги. Сейчас любой слесарь ездит на более дорогих машинах.

Мало того, у меня есть документы за 2018-2019 годы, когда мы с женой сдавали золото в ломбард, чтобы было на что жить. Какой «смотрящий», какие общаки?

Беседовала Татьяна Дрогаева