25 лет L.U.C Chopard

Путь в городок Флерье лежит через высокие горы и заповедные леса. Напоминанием о современности служат лишь появляющиеся вдоль дороги памятники холодной войны: линии противотанковых надолбов, которые во Франции называют «львиными зубами», а в шоколадной Швейцарии нежно «тоблероном». Сладость леса они своими пирамидками только подчеркивают. «Мне кажется, или Уолт Дисней рисовал здесь Белоснежку?» — говорит один из моих спутников.

В самом Флерье на первый взгляд все как в XIX веке. Вид главной улицы можно сверять с гравюрой. Город просыпается и засыпает, кажется, по звону колоколов с башни. Меж тем именно здесь расположен один из самых молодых и энергично развивающихся часовых центров Швейцарии. 25 лет назад во Флерье родилась мануфактура Chopard и выпускаемые там L.U.C — серия выдающихся часов с собственными механизмами. Неподалеку от мануфактуры теперь построено второе предприятие, тоже принадлежащее марке, Fleurier Ebauches, выпускающее механизмы и детали для других часовых линий Chopard.

Историю L.U.C придумал Карл-Фридрих Шойфеле. Он встречает нас во Флерье. Сопрезидент Chopard внимателен, немногословен, но очень горд тем решением, которое приняла с его легкой руки семья Шойфеле. Родители купили швейцарскую марку еще в 1963 году, а его стараниями в 1995-м она стала настоящим часовым предприятием. В те времена мало кто понимал значение собственных механизмов. Карл-Фридрих Шойфеле увидел в разработке мануфактурных калибров гарантию независимости и шанс на подлинное возрождение имени Луи-Улисса Шопара, основавшего марку в 1860 году. По его инициалам — L.U.C — и назвали мануфактурную линию Chopard.

Первый собственный механизм L.U.C 1.96 проектировался не просто в качестве альтернативы чужим калибрам. Он превосходил сложностью все другие базовые механизмы, присутствовавшие на рынке. Не проще ли было сделать что-то похожее на надежные, много лет используемые «моторы», стоявшие тогда в трех швейцарских часах из четырех?

«Зачем повторять то, что уже есть? Мы начали с базового калибра, но сразу с довольно необычного — с микроротором и двойными барабанами,— говорит Шойфеле.— Уверен, мы были правы». Он вспоминает о том, что тогда, 25 лет назад, не было ни мануфактуры, ни завода, ни тысячи с лишним сотрудников: «Когда мы начинали, нас было всего трое. Теперь модно говорить о стартапах, так вот, L.U.C был самым настоящим стартапом. Он стал нашим "механизмом успеха"».

Первый калибр 1.96 и созданные на его основе часы L.U.C 1860 стали началом захватывающей работы по созданию семьи сложных «шопаровских» механизмов. Из года в год команда Карла-Фридриха Шойфеле представляла новые и новые модели. Причем выглядело это каждый раз логичным и последовательным процессом завоевания новых технологических территорий. Сейчас в линейке мануфактурных часов Chopard есть и репетир, и совершенный собственный возвратный хронограф L.U.C Chrono One, и указатель лунных циклов с вечным календарем L.U.C Lunar One, и турбийон. «В часах L.U.C 150 All-in-One, самых сложных из наших моделей,— рассказывает Шойфеле,— были сразу турбийон, хронограф, уравнение времени, вечный календарь, индикаторы восхода и захода Солнца и фазы Луны». Когда я спрашиваю его, чего еще не хватает в линии L.U.C, он вздыхает о сплит-хронографе, но с таким видом, что ясно: эта модель не за швейцарскими горами.

К юбилею мануфактуры марка Chopard выпустила две особенные модели L.U.C. Первая — в 39-миллиметровом корпусе с кольцом синего цвета на секторном циферблате в духе 1930-х годов. Эта модель с полным правом называется QF Jubilee. Во-первых, потому что она, кроме сертификации хронометра СOSC, имеет еще более строгий знак качества Qualite Fleurier, установленный часовым Институтом качества Флерье. А во-вторых, потому что все эти знаки отличия получил установленный в часах L.U.C 96.09-L, вариант самого первого мануфактурного калибра Chopard — со сдвоенными барабанами Chopard Twin и золотым микроротором подзавода. Вторая модель, L.U.C Quattro Spirit 25, отличается «прыгающим» часом с окошком у отметки «6 часов» и циферблатом горячей эмали. Диск с часовыми цифрами требует много энергии, поэтому новые часы Chopard получили калибр L.U.C 98.06-L, снабженный сразу четырьмя барабанами, завода которых хватает почти на восемь суток хода.

Сложных механизмов не может быть много, мануфактура Chopard выпускает не более 4–5 тыс. в год. «Я считаю, что L.U.C — это нишевая марка, которая должна оставаться желанной и редкой,— говорит Шойфеле,— у меня нет ни малейшего желания увеличивать производство». Он считает, что для некоторых моделей даже не имеет смысла устанавливать ограничение тиража, их все равно нельзя делать ни быстрее, ни больше. Так было с собственным минутным репетиром. После родившегося в 2006 году L.U.C Strike One потребовалось десять лет, чтобы создать революционную модель L.U.C Full Strike с гонгами из сапфирового стекла. Жюри Grand Prix d'Horlogerie de Geneve отметило ее «Золотой стрелкой» в 2017 году.

Эти и без того редкие часы сейчас становятся основой для специальных изданий. Нам повезло увидеть сделанную для мексиканского часового салона версию минутного репетира, созданную в честь народного праздника «Дня мертвецов». L.U.C Full Strike Dia de los Muertos — пример того, как интересно работают вместе инженеры, дизайнеры и ювелиры. Художники Chopard использовали узлы и детали механизма в качестве элементов рисунка. У выгравированного на циферблате и покрытого синим лаком черепа-калаверы завиток одного из усов изображает окошко регулятора боя, в правой глазнице видны молоточки, бьющие по гонгам, а на левой расположен указатель запаса хода. Веселый череп обведен голубыми сапфирами багетной огранки. На лихих усах калаверы написано L.U. Chopard.

Новые часы говорят сразу о многом. В Мексике чествуют не мертвых, а живых. И нет ничего более оптимистичного, чем этот праздник, отмечающий не столько смерть, сколько возрождение. Мне показалось, что для главы Chopard это была особая модель. Символ возрождения марки, приговоренной к смерти извращенной логикой рынка, спасенной благодаря семье ювелиров и ставшей знаменитой в часовом мире благодаря усилиям создателя L.U.C Карла-Фридриха Шойфеле.

Алексей Тарханов