Владимир Путин на коллегии Министерства иностранных дел России обозначил все мыслимые перспективы

18 ноября президент России Владимир Путин участвовал в расширенном заседании коллегии МИД России, на котором он не стал скрывать, как относится к тому, что в 20 километрах от границ с Россией летают стратегические бомбардировщики НАТО. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников отмечает, что для российского президента каждая речь на международную тему становится мюнхенской.

Слава богу, есть в мире что-то постоянное, если не вечное. К этому, без сомнения, относится расширенная коллегия МИДа с участием президента России.

Ничего нельзя в ней менять. Актовый зал должен быть актовым залом, тем самым, что и всю жизнь. И стол президиума должен быть таким, каким он был всегда: долгим, несгибаемым, как вся российская внешняя политика, и негостеприимным, чтобы внушал почтение, даже, может, граничащее с трепетом. Он может быть составлен из нескольких столов (в этот раз из четырех), и он может быть даже не покрыт, как в советское время, кумачовой скатертью, тем более что сейчас, как и все последние годы, за ним все равно некому сидеть, кроме Владимира Путина и Сергея Лаврова.

Но портьеры за спиной выступающих будут именно кумачовыми. Это обязательно. Пусть хотя бы напоминают о былом величии.

Впрочем, сейчас были и отличия. В этот раз по просьбе протокола российского президента (ему не отказали) демонтировали несколько первых рядов. Их раньше занимали выступающие, среди которых были послы, члены правительства, депутаты Госдумы и члены Совета федерации... Теперь их тут не было, а тогда и кресла зачем?

Да, кресла из этого зала вынесли первый раз.

Зато теперь те, кто в конце концов оказался в первом ряду, могли покашлять, если запершило или перехватило дыхание от чьих-то слов, ни в чем себе не отказывая.

Раньше это называлось совещанием послов. Теперь это было расширенное заседание коллегии МИДа.

То есть члены коллегии (в основном сотрудники центрального аппарата МИДа) состоят в ранге послов, но ими не являются. А непосредственно послов на этот раз в зале не было вовсе.

Оттого и сам зал, в котором теперь то ли сгрудились, то ли рассредоточились 75 человек, был не то что полупустым, а таким сиротливо пустым, что тех, кто в нем сейчас сидел, да еще надел маски, сразу хотелось наградить за службу Отечеству хотя бы благодарственным письмом президента России.

Людская рассеянность эта, между прочим, позже сыграла на руку содержательности встречи: Владимир Путин испытал, кажется, чувство отеческой теплоты к собравшимся (или, скорее, оставшимся) и ввиду камерности и даже интимности обстановки был в конце разговора подкупающе откровенен. И даже несколько раз сказал им «между нами». А такое не забывается.

Владимир Путин опоздал всего на полчаса, то есть можно сказать, что пришел раньше.

— Важно, что в нашем Основном законе теперь закреплены такие фундаментальные установки и ценности, как верность Отчизне,— сообщил он,— уважение к родному языку, истории, культуре, традициям наших предков, то есть все то, что сплачивает наш народ вокруг общих идеалов, определяет вектор развития суверенного, самостоятельного, миролюбивого Российского государства, деятельного члена мирового сообщества.

То есть вот в чем, оказывается, теперь смысл Конституции.

Но все-таки хотелось бы большей ясности.

Если в Конституции закреплены, как известно, права и обязанности граждан, то верность Отчизне, например,— это право или обязанность гражданина? А если нет, то это и есть «госизмена»? Или еще нет? Я только спросить...

Между тем все, что в открытой части Владимир Путин сказал интересного, он сказал, оторвавшись от текста своей речи.

Например, он говорил о программе повышения энергоэффективности экономики на период до 2035 года.

— Эта программа станет элементом достижения поставленной более глобальной цели — обеспечить углеродную нейтральность не позднее 2060 года,— добавил президент, углубившись в свою речь (хотя кого из присутствующих это могло всерьез заинтересовать? — А. К.).

Видимо, Владимир Путин и сам подумал, что стоит хотя бы для виду актуализировать повестку, и добавил, поглядев в зал:

— Это не значит, что не раньше. Я сказал: не позднее!

Он перешел к постановке задач. Они, впрочем, не изменились за последние лет 14, с момента мюнхенской речи:

— Наша дипломатия должна более активно противодействовать попыткам Евросоюза и США присвоить себе право единолично диктовать климатическую повестку и формировать под себя стандарты по этой теме, хотя мы видели, как сложно проходили дискуссии в Глазго, и там, между собой (то есть там, где нас нет.— А. К.), у них еще много-много вопросов. Но мы не призываем ни к каким расколам. Мы, наоборот, призываем к поиску взаимоприемлемых решений.

Выглядело, впрочем, как призыв к расколу. Стоит напомнить, что Владимир Путин, как известно, просто не поехал в Глазго (на мировой климатический саммит в начале ноября.— “Ъ”), и те, кто поехал, сразу стали «они».

Там и в самом деле не стали бы убирать первые ряды кресел.

А санитарные риски те же, что и на Смоленской площади. Не говоря уж об остальных.

Через несколько минут Владимир Путин снова перешел, так сказать, на «ты»:

— В числе наиболее острых и чувствительных тем, конечно, для нас, прежде всего, внутриукраинский кризис. Пока он далек от разрешения, к сожалению. Украина демонстративно не выполняет свои обязательства по минскому комплексу мер, как и договоренности, достигнутые в «нормандском формате». На словах наши партнеры по «нормандскому квартету» — ФРГ, Франция — не оспаривают значение Минских соглашений... Кстати говоря, нельзя забывать, что эти Минские соглашения приобрели форму нормы международного права... Приняты соответствующие решения Совета Безопасности ООН. Но на деле, к сожалению, потакают курсу сегодняшнего киевского руководства на их (Минских соглашений.— А. К.) демонтаж, что заводит переговоры и само урегулирование, к сожалению, в тупик.

Причем в тупике этом настолько, видимо, неуютно, что МИД РФ как раз накануне опубликовал переписку министра Лаврова с коллегами из Германии и Франции по поводу возможных встреч в «нормандском формате», что не является обычным делом в мировой дипломатии (см. материал на стр. 1).

— Нужно учитывать,— продолжал российский президент,— что западные партнеры обостряют ситуацию поставками Киеву летального современного вооружения, проведением провокационных военных маневров в Черном море, да и не только в Черном... И в других регионах, близких к нашим границам!

И тут выдержка предсказуемо изменяла господину Путину:

— Что касается Черного моря, то это вообще выходит за определенные рамки!

На расстоянии 20 километров от нашей государственной границы летают стратегические бомбардировщики, а они, как известно, несут очень серьезное оружие!

Он вроде и не хотел ссориться, коллег из НАТО тут не было, в конце концов это был бой с тенью, но все равно сказать уже сильно хотелось:

— Да, мы постоянно высказываем наши озабоченности по этому поводу, говорим о «красных линиях», но, конечно, понимаем, что партнеры наши очень своеобразные и так, как бы сказать помягче, поверхностно очень относятся ко всем нашим предостережениям и к разговорам о «красных линиях»...

Ах, как тяжело давалось «помягче»... Скорей бы началась закрытая часть...

— Мы хорошо помним, как происходило расширение НАТО на восток... Здесь очень представительная аудитория, профессиональная...— говорил Владимир Путин.— Несмотря на то, что отношения между Россией и нашими западными партнерами, включая США, были просто уникальными, уровень взаимоотношений был чуть ли не союзническим, наши озабоченности и предостережения по поводу расширения НАТО на восток были абсолютно проигнорированы! Надо посмотреть, несколько волн расширения, и вот теперь посмотрим, где находится военная инфраструктура блока НАТО — прямо недалеко от наших границ, а в Румынии и Польше развернуты уже системы противоракетной обороны, которые легко могут быть использованы в результате того, что там стоят пусковые установки Mk 41, ударные комплексы. Это вопрос только нескольких минут, чтобы поменять программное обеспечение!

Но тем не менее наши предупреждения последнего времени все-таки дают о себе знать и производят определенный эффект... Известное напряжение там все-таки возникло...

Действительно, остановить приближение НАТО к российским границам можно, кажется, уже только из космоса.

— В этой связи два момента здесь вижу. Во-первых, нужно, чтобы это состояние у них сохранялось как можно дольше, чтобы им в голову не пришло устроить нам на наших западных рубежах какой-нибудь не нужный нам конфликт. А нам конфликты не нужны!

Это были новые вводные и, без преувеличения, такие, что мурашки по коже должны были побежать не только у тех, кому были адресованы эти предупреждения, но и у тех, кто должен был стать их переносчиками (то есть у сотрудников МИДа).

— И второе,— продолжил российский президент.— Нужно обязательно уже ставить вопрос, Сергей Викторович!.. Надо ставить вопрос о том, чтобы добиваться предоставления России серьезных долгосрочных гарантий обеспечения нашей безопасности на этом направлении, потому что так существовать и постоянно думать о том, что там завтра может произойти, Россия не может!

Владимир Путин только на первый взгляд говорил загадками.

На самом деле его, судя по всему, чрезвычайно раззадорил стратегический бомбардировщик НАТО в 20 километрах от российской границы, притом что гиперзвуковое оружие, например, есть у нас, а не у них.

— Понятно, и я вот вижу, несмотря на то что маски надеты у многих, тем не менее по глазам видно, что возникают скептические улыбки по поводу того, можно ли рассчитывать и надеяться на серьезность возможных договоренностей по этому направлению, имея в виду, что мы все-таки имеем дело с, мягко говоря, не очень надежными партнерами: они легко отказываются от любых прежних договоренностей...— добавил российский президент.

Он и сам думал, скорее всего, что рассчитывать на этих людей бессмысленно; он на них, правда, рассчитывал, но лет 20 назад... И сейчас он свою-то маску снял, если что... А он же и не надевал... Нет у него маски. Медицинской особенно.

— Тем не менее, как бы сложно это ни было, работать над этим нужно, и я прошу вас это иметь в виду,— закончил эту мысль господин Путин.

Опять же: он ведь тем не менее работает.

Вот и МИДу теперь предстоит, видимо, предложить новое соглашение по безопасности в Европе.

Чтобы, не дай бог, не вышло, что из-за какого-то корабля, зашедшего не в те воды Черного моря, или бомбардировщика, залетевшего не в тот воздух, начнется не нужный нам конфликт. Причем под «нами» будет пониматься планета, а под «конфликтом» — третья мировая война.

Миграционный конфликт на польско-белорусской границе тоже не оставил равнодушным президента России:

— Давайте посмотрим, как польские силовики ведут себя сегодня на границе! Все же вы видите, интернет смотрите, телевидение! Первое, что приходит в голову: детей жалко, маленькие дети там... Нет, поливают туда водой и слезоточивым газом, гранаты бросают туда!.. Ночью вдоль границы вертолеты летают, сирены включают... Я очень хорошо помню 2014 год, когда польское руководство, пытаясь остановить применение органами правопорядка на Украине... Президентом был тогда Янукович... Говорило о невозможности применения таких средств к гражданскому населению. А сами что делают-то?!

И это был еще один новый аргумент.

Впрочем, Виктор Янукович в виде аргумента — та еще затея.

— Да, мы знаем и понимаем, что ситуация в Белоруссии, она хоть и успокоилась внутри страны, но тем не менее проблемы есть, мы прекрасно отдаем себе в этом отчет и, конечно, призываем к диалогу между властями и оппозицией,— на первый взгляд неожиданно продолжил господин Путин.

На самом деле он об этом говорит с белорусским, так сказать, коллегой с самого начала. И поэтому коллега в свое время поехал в СИЗО на Окрестина: именно что для вступления в диалог с оппозицией.

Российский президент, как и положено на такой встрече, высказывался по поводу отношений России с разными регионами, но отношения с НАТО все-таки не давали ему покоя:

— Взяли на голом месте, без объяснения причины, выслали дипломатов, а потом обижаются, что мы закрыли их миссию в России! Что обижаться-то? Это их инициатива, они сделали своими руками и ищут виноватых потом. Ну не хотят с нами сотрудничать — не надо! Не очень-то и хотелось...— подумав, добавил господин Путин.— Думаю, что они захотят, уже сигналы подают, что хотят сотрудничать... Но зачем высылали дипломатов — на голом месте, без всяких причин, просто так?! Для них спорт, что ли, какой-то?!

Но все-таки он не хочет ссориться с ними бесповоротно. Хотя соблазн есть. Борется в нем это.

После этой речи встреча перешла в закрытый режим, хотя чего уж тут было еще-то скрывать, казалось бы?

Тем не менее было.

После выступления Сергея Лаврова Владимир Путин оглядел присутствующих и многообещающе промолвил:

— Ну что, прокомментировать, что ли?..

И прокомментировал. В результате встреча продолжалась гораздо дольше, чем планировали, и даже переговоры с коллегой из Узбекистана Абдулазизом Камиловым, намеченные на 18 часов, начались у Сергея Лаврова позже на четверть часа, хотя их поставили с большим запасом по времени.

Участники встречи говорят, что эти комментарии «навсегда останутся в МИДе как сувениры».

Но уже есть желающие приобрести.

Андрей Колесников