Что превращало посещение Москвы в полноценный квест

Поездки в столицу за покупками и яркими впечатлениями, в особенности в канун и во время зимних праздников, на протяжении многих десятилетий были излюбленным занятием россиян. Во время начавшегося 100 лет назад, в 1921 году, голода и в другие тяжелые периоды власти ставили на пути желающих приехать в Москву разнообразные препятствия. Но и для тех, кто мог попасть в главный город страны, пребывание в нем порой оказывалось настоящим испытанием.

«Будет рассматриваться как уголовное преступление»

В первые послереволюционные годы, чтобы увидеть вновь ставшую столицей Москву и не умереть, в город нужно было приезжать или с мешком денег, или с мешком сухарей. Цены на все были бешеные. Но люди все равно стремились в Москву. Ведь там находилось правительство, и, по представлениям народа, там можно было найти самое ценное — справедливость. Натерпевшись от местных представителей советской власти, люди ехали в столицу жаловаться.

Однако с началом голода в 1921 году Москву закрывали от заезжих провинциалов всеми возможными способами. Не остались без внимания и жалобщики. 28 июля 1921 года Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК) выпустил декрет «О порядке выдачи пропусков жалобщикам для поездки в г. Москву». В этом документе всем председателям губернских исполкомов предлагалось выдавать пропуска жалобщикам для поездок в Москву в следующем порядке: «Делегатам от Волостных и Сельских Советов на правах командированных, остальным жалобщикам на правах частных лиц».

«Пропуска выдаются,— разъяснялось в декрете,— на основании удостоверений губернских Бюро Жалоб за подписью заведующего Губернского Отдела Рабоче-Крестьянской Инспекции о невозможности решить дело в Местном Бюро Жалоб и необходимости обратиться в Центр».

Подвох нового порядка заключался для частных лиц в том, что 9 июля 1921 года декретом Совнаркома был отменен бесплатный проезд на железных дорогах и водном транспорте. Новый тариф — «триста рублей с пассажира и с версты и 46 рублей с пуда и версты багажа» — начинал действовать с 15 августа 1921 года и многим был не по карману. Бесплатным проезд оставался только для командированных. И мгновенно возник дефицит билетов, так как на весь поезд, как правило, приходился лишь один общедоступный вагон, остальные же были специальными: «особый вагон для охраны», «для сотрудников ЧК», «служебный», «для начальствующих желдор», «особого назначения» и т. п.

Таким образом столицу дополнительно оградили от толп докучливых провинциалов.

Но после того, как проблема голода утратила свою остроту, немало нажившиеся на нем новые предприниматели — нэпманы — быстро превратили Москву в оазис беззаботности и шика. К. И. Чуковский, приезжавший в столицу из Ленинграда, записал 27 ноября 1922 года в дневнике:

«Я в Москве три недели — завтра уезжаю. Живу в 1-й студии Худож. Театра на Советской площади, где у меня отличная комната… Пробегая по улице — к Филиппову за хлебом или в будочку за яблоками, я замечал одно у всех выражение — счастья. Мужчины счастливы, что на свете есть карты, бега, вина и женщины; женщины со сладострастными, пьяными лицами прилипают грудями к оконным стеклам на Кузнецком, где шелка и бриллианты. Красивого женского мяса — целые вагоны на каждом шагу,— любовь к вещам и удовольствиям страшная,— танцы в таком фаворе, что я знаю семейства, где люди сходятся в 7 час. вечера и до 2 часов ночи не успевают чаю напиться, работают ногами без отдыху».

В Москву вновь потянулись приезжие, причем в таком количестве, что в конце 1923 года правительству пришлось принимать новые ограничительные меры против желающих попасть в столицу и задержаться в ней на месяц-другой. Но новые барьеры на пути в Москву не распространялись на ответственных товарищей.

К столичным ресторанам и женщинам, к картам и бегам из районов и областей необъятной страны потянулись всевозможные уполномоченные и представители разных организаций, виртуозно обосновывавшие жизненную необходимость своего длительного пребывания в Москве. Некоторые из них умудрялись жить в гостиницах месяцами, кому-то даже удавалось обзавестись ведомственным жильем.

Время от времени они попадали под суд из-за растрат, афер, дебошей и сексуальных скандалов.

Но во время следующего голода — 1932–1933 годов возможность насладиться первоочередным снабжением столицы исчезла и у них. 13 ноября 1932 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) был рассмотрен вопрос «О сокращении представительств хозяйственных советских организаций», и принято решение:

«1. В связи с тем, что за последнее время представительства разного рода местных и областных учреждений возникли в Москве самостоятельно, без разрешения... ЦКК-НКРКИ утверждены списки представительств, существование которых разрешено и которым установлены твердые штаты. Все остальные представительства обязаны в 10-дневный срок ликвидировать все свои дела, передав таковые, а также имущество соответствующим руководящим организациям, а жилплощадь — в распоряжение Моссовета...

5. Всякий обход постановления (так, например, создание "хозрасчетной" организации, содержание за счет центральных органов, оставление под видом командировок, совместительство и т. д.) — будет рассматриваться как уголовное преступление и виновные будут привлекаться к судебной ответственности».

«По одной коробке конфет»

После преодоления очередных трудностей развернулся процесс превращения Москвы в первоклассную, образцовую столицу. И возможность увидеть ее стала наградой. Газеты регулярно писали об этом: «лучшая ударная бригада премируется экскурсией в Москву», «комсомольцы-пропагандисты награждены поездкой в столицу», «в Москву прибыла группа лучших ударников весенней путины на Волге и Каспии», «лучшие ударники учебы детдомовцы премированы экскурсией в Москву».

Поездку в Москву длительностью в 15 дней можно было выиграть во Всесоюзную лотерею Осоавиахима — счастливчику оплачивалась дорога, проживание и давались 15 руб. в сутки.

Обзор столицы, посещение музеев и экскурсии на передовые московские предприятия обязательно устраивались участникам различных съездов, конференций и слетов.

«Некоторые делегаты выезжали на московские заводы и фабрики,— говорилось в сводке ОГПУ о настроениях делегатов 1-го Всесоюзного съезда колхозников-ударников от 18 февраля 1933 года.— Рабочие оказывали им теплый прием и у делегатов остались хорошие впечатления. Делегат Республики Немцев Поволжья говорил: "Прямо как родных братьев встретили, оставили ужинать и все время играла музыка".

Делегаты Казахстана остались довольны экскурсией на завод "Самоточка", где их хорошо приняли, и был обмен мнений с рабочими: "Вот рабочие в невзрачных зданиях изготовляют такие сложные машины, нужно будет и нам в наших невзрачных конюшнях вскармливать и растить хороших лошадей".

На некоторых фабриках были выданы подарки. Украинская делегация была удовлетворена экскурсией на "Трехгорную мануфактуру". Делегаты были хорошо приняты и получили в подарок по платку. Делегатам Татреспублики и Средней Волги при посещении фабрики "Красный Октябрь" было дано в подарок по одной коробке конфет».

Колхозники с большей охотой отправлялись на предприятия, чем в музеи, так как на заводах они видели, по их отзывам, «куда пошли трудовые копейки».

Музейными же экскурсиями в те годы мало кто был доволен: экскурсантов собирали в огромные группы, в зале одновременно нередко оказывалось две экскурсии, скороговорку рассказчиков было трудно расслышать и понять, и проводились экскурсии в стахановском темпе.

Группа крестьян из-под Ярославля и Рыбинска возмущалась:

«Сегодня в Кремль повели… Мы обрадовались… Как же! Кругом каких-то дров провели, да и шабаш!».

Селили званых гостей в общежитие 3-го Дома Советов, в Дом крестьянина, в Центральную и Октябрьскую гостиницы. А там иногда им приходилось вспомнить вагоны времен Гражданской войны — в номерах по три дня не топили, а постели кишели насекомыми.

Это было неудивительно. Ведь даже для иностранцев, привозивших вожделенную валюту, не умели создать приличные условия для их пребывания в СССР. О том, чем были недовольны американские туристы, посетившие Страну Советов, сообщал в письме генеральному секретарю ЦК ВКП (б) И. В. Сталину нарком иностранных дел М. М. Литвинов 19 января 1933 года:

«Жалуются на условия транспорта, на плохое несвоевременное питание, на неаккуратность и нечеткую работу аппарата "Интуриста", но главным образом, на грязь и насекомых как в гостиницах, так и в вагонах.

Меньше всего жалоб падает на Ленинград, а больше всего, как это ни странно, на Москву и Киев…

Я не говорю, что в плохой постановке обслуживания виноват главным образом "Интурист". Он, вероятно, не без основания сможет свалить вину на транспорт, на местные органы власти, на таможню, на ОГПУ и т. д. Но дело не в том, кто виноват, а в том, чтобы принять меры к устранению… причин жалоб. Не сомневаюсь, что имеются объективные, неустранимые в настоящее время причины, но не могу, однако, допустить, чтобы невозможно было искоренить грубость, неаккуратность и грязь… Один из популярнейших театральных деятелей, ездивших в прошлом году в СССР, заявил, например: "За миллион я не упустил бы случая поехать в СССР, но дайте мне миллион, чтобы я поехал еще раз,— я этого не сделаю"».

«Неоновые и аргоновые портреты»

Но для советских туристов Москва с середины 1930-х годов, после отмены карточной системы (1 января 1935 года отменили карточки на хлеб, 1 октября — на другие продукты, а вслед за ними и на промтовары) стала огромной лавкой чудес. Московские газеты регулярно сообщали об открытии новых магазинов и о появлении новых товаров.

«Вечерняя Москва» писала в июне 1934 года:

«Нарком снабжения СССР т. Микоян подписал приказ об организации в Москве образцового гастрономического магазина. Он будет помещаться в здании бывшего магазина Елисеева на улице Горького и откроется 15 августа. Впервые в СССР в этом магазине будут сделаны аммиачные установки для охлаждения прилавков с товарами. Все подсобные помещения связываются с магазином подъемниками. Весь магазин разбивается на 17 отделений — рыбное, мясное, овощное, бакалейное, фруктовое и т. д. В отделе кулинарии можно будет купить приготовленную во всех видах жареную и вареную птицу, мясо, рыбу».

На Кузнецком мосту открылся магазин шелковых тканей, в Столешниковом переулке обувной магазин предлагал до 40 моделей женской и с десяток моделей мужской обуви, на Петровке в образцовом магазине «Арктика» — до 20 сортов мороженого.

В 1936 году на улице Кирова открылся магазин готового дамского платья по эскизам лучших художниц. На углу Петровки и Кузнецкого моста у «Союзтекстильшвейторга» появился первый магазин шляп, на Арбате — образцовый магазин игрушек.

К 1 мая в «Гастрономе» №1 ежегодно открывался отдел детских подарков, где продавали кондитерские изделия фабрики «Красный Октябрь»: корзинки, шелковые и целлофановые мешочки со сладостями. На его прилавках красовались конфеты в виде гроздьев винограда, ландышей и фиалок.

К Новому году фабрика Мосплодоовощторга выпускала конфеты в виде редьки, грибов, моркови, стручков гороха, орехов, которые вкладывались в елочные игрушки.

Предлагала Москва и необычные развлечения. На 36-местном самолете-гиганте «АНТ-14» и 2-местном «Ш-2» («Амфибия») можно было полетать над городом.

«Полеты над Москвой на самолете "АНТ-14" происходят на аэродроме,— сообщали рекламные объявления,— Стоимость полета — 25 руб., при коллективных заявках (не менее 20 человек) — 20 руб. Полеты на гидросамолете "Амфибия" организуются в Краснопресненском парке, стоимость полета — 20 руб.».

Можно было поплавать в купальнях на Нескучной набережной, взяв напрокат купальный костюм или плавки — за 30 коп. А для похода в театр в пунктах проката при прачечных можно было взять свежую рубашку.

В праздничные дни на бульварах и площадях кинопередвижки показывали фильмы.

Любимым развлечением и москвичей, и приезжих были прыжки с парашютных вышек в столичных парках и, конечно, поездки на метро.

Огромное впечатление на туристов производила вечерняя Москва, утопавшая в море разноцветных огней. Особенно в предпраздничные дни. Например, в 1936 году газеты сообщали:

«Портреты товарищей Ленина, Сталина и Молотова из газосветных трубок готовит трест Мосгороформление к XIX годовщине Великой пролетарской революции. Светящиеся неоновые и аргоновые портреты будут двух размеров: маленькие (полуметровые) и большие (5–6-метровые). Кроме того, изготовляется несколько сот светящихся пятиконечных звезд для украшения зданий столицы».

«Отравляет все впечатление»

В 1934 году у Общества пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ), существовавшего уже пять лет и имевшего 92 туристские базы всесоюзного значения, наконец появилась своя гостиница в Москве, на Арбате. Члены ОПТЭ из любой точки страны могли забронировать место в столичном «Доме туриста» и смело отправляться в путь. Но без сюрпризов и здесь не обходилось.

«Для того, чтобы поселиться в туристской гостинице,— писал журналист И. Б. Экслер,— прибывающий в Москву турист обязан прежде всего отправиться в баню, затем в дезинфекционную камеру для дезинфекции своей одежды. Когда он выполнит эту процедуру и предъявит соответствующий талон из бани и дезкамеры, он получит право занять койку в одном из номеров гостиницы».

В новой гостинице не было ванн. Еще поразительнее было то, что там не сделали ни буфета, ни столовой.

«Для того, чтобы поесть,— продолжал Экслер,— турист вынужден отправиться в новое путешествие — в Парк культуры и отдыха им. Горького, чтобы там, в ресторане, толкаясь среди сотен посетителей парка, измотавшись в очереди, получить плохой, невкусный обед, завтрак или ужин. Потом турист возвращается в гостиницу. Он шагает по грязным, не покрытым даже простым ковриком лестницам. В номерах стоит по 10–15 коек.

Нужно обладать известной храбростью, чтобы лечь на одну из тех расшатанных кроватей, которыми тесно уставлены здесь номера».

Книга отзывов была переполнена критическими записями: «грубое обращение», «двери и шкафы не затворяются», «в камере хранения багажа огромная очередь», «в номерах нет зеркал», «отсутствуют даже полотенца», «грубость персонала, грязь». Педагог из Ташкента Максимов, закончил свою жалобу так: «Это отравляет все впечатление от поездки в Москву».

Другой журналист, Е. П. Мар, сообщил, что порой туристы ждали заселения с семи часов вечера до трех ночи. Комнаты в гостинице не закрывались, и нередко случались кражи.

Недовольны были гости столицы и экскурсионным обслуживанием:

«Общая экскурсия по Москве,— жаловался один из них Мару,— как правило, предлагается методистом "Дома туриста" в качестве заключительной экскурсии… Еще хуже с групповодами, сопровождающими группы туристов по Москве. К ним туристы обращаются с самыми различными вопросами. Многие из этих групповодов просто малограмотные люди… Уезжаю из "Дома туриста" с чувством острого неудовлетворения. Обвиняю людей, которые плохо выполняют доверенное им важное дело — показать социалистическую Москву тысячам туристов, приезжающим со всех концов Союза в красную столицу».

Многие гости столицы жаловались и на то, что рекламировавшийся в газетах стол заказов при «Гастрономе» №1, якобы доставляющий продукты прямо к поезду, на деле или не привозит ничего, или выполняет заказ в сильно урезанном виде.

И тем не менее этих туристов можно было назвать счастливыми людьми, так как в те же годы Москва была переполнена не охотниками за впечатлениями, а добытчиками хлеба насущного. Е. Н. Николаев, старший механик Московского телеграфа записал 17 февраля 1937 года в дневнике рассказ своего знакомого:

«Он сегодня был на Главном почтамте и наблюдал массу серого степного народа; все они испитые, иссохшие, оборванные, грязные, изнуренные. Он их спросил, зачем они здесь и откуда. Был ответ: "Видишь, посылаем посылки — хлеб и крупяные продукты и все, чем можно питаться, да принимают-то только по 5 кг". А сами они из Тамбовской губернии…

На заданный вопрос: "Почему вы не едете в губернские ваши города, а в Москву?" последовал жуткий ответ: "Да там тоже ничего нет"…».

Добытые продукты крестьяне отправляли на родину в течение нескольких дней. Ночевали на вокзалах. И хотя после 12 ночи было положено всех выгонять, мешочников вокзальные служители не трогали.

«Нет, нас не выгоняют,— объясняли мужики,— ведь видят, что мы с мешками с продуктами, нас только перегоняют из зала в зал после уборки, так и коротаем бессонные ночи, потому что, если уснешь, то и проспишь все то, что имеешь, украдут — что тогда делать?».

Закупочный туризм в столицу не прекращался десятилетиями. С высоких трибун повторяли, что у нас в принципе все есть. А поскольку в провинции ничего не было, то, как говорилось в советском анекдоте, люди отправлялись в Москву на поиски магазина «Принцип», где все есть. Тем более что закрытые наглухо границы делали для советских людей главный город страны центром мира, который обязательно нужно увидеть. Но при этом не умереть от всех наваливавшихся тягот и лишений.

Светлана Кузнецова