Ополченец Анатолий Яновский пишет родным из окопов на рубеже обороны

Анатолий Дмитриевич Яновский (1910—1941) родился в городе Чугуев (Харьковская область). Жил с семьей в подмосковных Химках. По состоянию здоровья Анатолий Яновский был невоеннообязанным. Беспартийный, занимался в Центросоюзе лесопоставками. Мог не идти на фронт, а работать в тылу. Но Анатолий Яновский записался в ополченцы.

Призван Куйбышевским РВК Москвы. Красноармеец. Командир отделения 274-й зенитной батареи 695-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона 110-й стрелковой дивизии. Воевал в рядах 4-й дивизии народного ополчения Куйбышевского района Москвы (26 сентября 1941 года преобразована в 110-ю стрелковую дивизию). С фронта писал письма жене Надежде и сыну Юре. Первоначально 4-я дивизия народного ополчения была в середине лета 1941 года направлена из Москвы в районы Вязьмы и Сычевки для сооружения оборонительных рубежей. Ополченцы рыли противотанковые рвы, окопы, пулеметные площадки и котлованы для ДЗОТов. В конце июля выдали винтовки и пулеметы, и они приступили к боевой подготовке.

В начале сентября дивизия была переброшена в район озера Селигер Калининской (ныне Тверской) области. 15 сентября произошли первые стычки с врагом. В октябре преобразована в 110-ю стрелковую дивизию и переброшена в Боровский район, где 16–19 октября вела бои с противником. 20 октября дивизия была рассечена на части и была вынуждена отступать. Потери составили свыше 6 тыс. человек — убитых и раненых.

Анатолий Яновский пропал без вести 20 октября 1941 года около деревни Добрино Боровского района Московской области. Его письма хранятся в Музее обороны Москвы.

Письма Анатолия Яновского семье

18 июля 1941 года, 8 часов утра

Дорогие Надюша, Юрочка и родные!

Написать раньше не имел возможности. Постоянного места нет и, очевидно, не будет. Сейчас я нахожусь в районе недалеко от Вереи. Все эти дни был занят на строительных работах. У меня все благополучно, здоров и сыт. Очень хорошо, что захватил плащ. Особенно сейчас. Переменилась погода (дождь и холодно). До сегодняшнего дня было очень жарко, я загорал. Каждый день купался в Днепре (хотя и мелко). Несколько дней так лагерем на берегу Днепра, на сене в шалашах так и жили. Сейчас закончили переход в новое место. Пешком отмахали 25 километров с вещами. За ночь отдохнул и сейчас чувствую отлично. Только немного болят икры. Сколько пробудем здесь, сказать трудно сейчас, но, во всяком случае, не меньше 2–3 недель, а там должны вернуться в Москву. Время летит незаметно и быстро в работе, суете, сборах и переходах. Вот только без радио. Правда, газеты доходят, но не раньше, чем на второй день.

Ну как дома? Как в Химках? Бывают ли тревоги? Все ли благополучно? Как с работой? Получила ли мою зарплату? Не забудь, в первую половину августа мне обязаны начислить и выплатить за отпуск. Как Юрочка? Получила ли ответ от Сергея? Уехал ли ЛесТорг, и что говорит Кучкель в части своей семьи? Пиши немедленно по адресу: действующая армия, полевая почта №131, отдельный артдивизион ПТО — мне. Ну и все.

Крепко, крепко целую. Не беспокойтесь.

---

23 июля 1941 года

Дорогие Надюша, Юрочка и родные!

Стоим на прежнем месте. Все благополучно. Сегодня сдал дежурство по гарнизону в порядке. Хотя ночь была шумная в воздухе. Официально прочитал в газете о налете на Москву. Хочу думать, что эти пять часов настоящей тревоги вы перенесли организованно и мужественно. Издалека призываю вас быть спокойными и, главное, не теряться. Кроме этого, предусмотрительность, организованность и хладнокровие. Если встанет вопрос о выезде из дома, эту меру проведите тоже спокойно и без суеты. При всех обстоятельствах по оставленным тебе адресам обязательно напиши, Надя, когда, куда и при каких обстоятельствах вы выехали. Но я надеюсь и думаю, что до нашей встречи эта крайность не наступит. Еще раз прошу, не беспокойтесь обо мне. Поступайте исключительно по разуму, чтобы сохранить свое здоровье, силы и жизнь. Не подвергайте никакому риску.

В тех условиях и отношениях ко мне в части, нет никаких оснований заботиться и думать обо мне. Главное, берегите силы и здоровье для себя и будущих трудностей. Это сейчас главное. Все трудности готовьтесь перенести терпеливо и мужественно. Вы не одни, а это война предсказана давно и войдет в историю с вашими именами.

Ну, что-то разошелся в части морали. Но я чувствую, что сейчас необходима для дома спокойная реальная установка, которая могла бы уравновесить нервы и настроение. Бодрость, уверенность, терпение и готовность к неожиданностям — основное в настоящей обстановке.

В свободное время я пишу дневник. Правда, сейчас вчерне, наброски, стараюсь хронометрировать каждые сутки, но чувствую, что от этого способа писать придется отказаться. Надеюсь, что со временем найду метод и способ зафиксировать прожитое, и что предстоит встретить.

Опять в городе тревога. Это сегодня третья. Дружно работают зенитки. Но это уже так обычно для меня, что я даже не хочу прерывать письма. (От города мы в 3-х километрах). Ну, вот, родные, пожалуй, и все. До скорого свидания. Меня очень тяготит, что не могу сейчас сообщить свой адрес. Но военного адреса пока не имеем. А городской давать не имею права.

Приеду, расскажу все лично.

Крепко целую.

---

24 июля 1941 года

Дорогие Надюша, Юрочек и родные!

Пользуясь случаем ускорить доставку моего письма, пишу эту открытку. Как писал ранее, у меня все благополучно. Сам здоров, сыт и ни в чем не нуждаюсь. Настроение бодрое. Как только будет возможно, сообщу свой адрес. Тот адрес, который я сообщал ранее, уже давно изменился в связи с моим переездом в другое место. Главное, повторяю и подчеркиваю — обо мне не беспокойтесь. Я вне всякой опасности, чтобы вам думать обо мне. Честно отдаю все свои физические силы на оборону. Надя пусть обязательно свяжется с Ник. Мих. насчет противогаза. Если станет необходимость эвакуации, обязательно пусть Надя уведомит об этом, а также и после по адресам, которые я ей оставил перед отъездом. Берегите себя, будьте мужественными и, главное, никакой паники.

Целую.

---

24 июля 1941 года

Дорогие родные, Надюша и Юрочка! Вам писал я регулярно через каждые два-три дня. Но опасаюсь, что эти письма полностью вы еще не получили. Сейчас с нарочитым посылаю до Москвы эту открытку.

У меня все благополучно. Здоров и ни в чем не нуждаюсь. Как писал и ранее, постоянного адреса для меня пока нет, так что временно получать письма от вас не смогу. О всех сведениях из газет я в курсе и читаю аккуратно. Вас прошу за меня не волноваться и не беспокоиться. Все будет благополучно. И, очевидно, скоро увидимся. Вместе с тем, прошу вас мужественно и спокойно без паники, организовано реагировать на все случаи воздушной тревоги.

Сплю и живу вместе с Куликовым. Также много знакомых ребят из других отделов. Это значительно бодрит. Подумайте, как приспособить наше убежище к зиме. Смотрите за Юрочкой.

Крепко целую.

---

28 июля, 1941 года

Дорогая Надюша, Юрочка и родные!

Несколько дней уже на новом месте. Устроились исключительно хорошо. Живу вместе с (неразборчиво.— «Ъ»). Занимаем особняк. Особенно хороша природа. Места исключительные, живописные. Купаюсь ежедневно. Здоров и сыт. Пробудем здесь несколько дней, пока не закончим одно срочное специальное задание. Здесь значительно спокойнее, чем на предыдущем месте. В общем, с учетом московских событий, я в значительно лучшем и спокойном положении. Но это не радует меня, и я продолжаю очень волноваться за вас. Надеюсь только, что предусмотрительность, спокойствие и принятие всех мер предосторожности помогут вам и мне взаимно быть спокойными друг от друга. Смотрите за Юрочкой и не отпускайте его со двора. Нового в дальнейших моих перспективах пока ничего неизвестно. Вопрос времени. Сегодня, как и раньше, не имею возможности сообщить пока свой адрес. Однако один из товарищей получил вчера письмо через штаб нашей дивизии, который остался в Москве.

Тебя очень прошу, Надюша, если возможно, выберись в Москву, пройди на Чистые пруды, д. 7 (возле кировских ворот), обратись в штаб 4-й Куйбышевского р-на дивизии и попроси принять для меня письмо. Письмо по адресу: отдельный артдивизион ПТО 4-й Куйбышевского р-на дивизии, 1 батарея, 3 взвод, командиру взвода — мне.

Сейчас так требуют поступить все наши ребята. Когда будешь в Москве, соблюдай все меры предосторожности, а главное, не задерживайся там и спеши домой.

Вчера видел Неушева и опять Френкеля. Они в другом селе недалеко от нас.

Напиши в письме, как с деньгами? С работой? Моя зарплата? Как Юрик и Маша? Как дела дома? Перспективы и необходимость выезда из Химок? Когда к нам и пр.?

С нетерпением жду письма. Привет всем-всем!

Крепко и крепко целую.

---

1 августа 1941 года

Дорогие Надюша, Юрочек и родные! Недавно послал письмо и открытку, в которых сообщил свой адрес. С нетерпением жду от вас письма. Получили ли прежние мои письма? Я писал очень часто, но упорно говорят, что письма, отправленные гражданским порядком, обычно не доходят до адресата. Самая точная и быстрая связь — это через военную полевую почту, в связи с чем наконец-то и присвоили нам войсковой адрес. Ну, у меня все благополучно. Здоров, много занят и незаметно поэтому, когда пролетают дни. Сейчас у нас в бытовом отношении стало еще лучше. Выдали ватные телогрейки, кожаную обувь. Улучшилось снабжение. Ежедневно бесплатно выдают сливочное масло и папиросы 1 сорта (коробка — 25 шт. на день). Вчера на 9 дней получил 400 гр. масла. Сахар, сыр за деньги в кладовой пока отпускают, но беда, кончились мои деньги. Сейчас у меня собралась махорка (6 или 7 пачек), около кило сахара и это при первой возможности хочу отправить в подарок домой. Добавить еще кое-чего. Вопрос об отправке посылок сейчас уточняется.

Сюда без всяких можно посылать посылки, в связи с чем у меня просьба. Если возможно, вышлите мне: конвертов без марок побольше, бумаги, оселок для бритвы, зубной пасты, крем для бритья, мешочек под сахар, мешочек под хлеб, чайную ложку, чехол под столовую ложку, пару носков, в том числе одну пару хорошо теплых, кусочек туалетного мыла (здесь только простое), и больше ничего. Кроме этого, очень прошу перевести мне не больше 30 руб. на расход и другие случаи. О деньгах и посылке я прошу потому, что очевидно мы задержимся, пока не окончим некоторые сложные и большие работы. В остальном я ни в чем не нуждаюсь. Да, еще одна просьба. Вышли, Надюша, Юрочкину фотографию, а то скучаю. Видишь, как плохо, что так и не сфотографировались втроем. Твою, Надя, фотографию не прошу, так как такой и нет дома (конечно, порядочной и приличной). Однако поройся, если найдется хотя маленькая, вышли тоже. Обязательно напиши, как с моей зарплатой? Нет ли задержек? Достаточно ли оставленной доверенности или надо дослать новую? Держи связь и помни об адресах, которые я тебе оставил перед отъездом, и в случае чего обязательно уведомь о новом вашем адресе, если это будет необходимо. Ну, до скорого свидания. Не волнуйтесь и не беспокойтесь обо мне. Все будет хорошо. Берегите только себя. И чтобы дома все было дружно и мирно. Надеюсь. Крепко целую.

Жду ответа.

---

27 сентября 1941 года

Моему сыну Юрочке в день его рождения.

Дорогой сын! Мой мальчик!

Когда это письмо дойдет до тебя и мать или бабушка его прочтут тебе, в день твоего рождения, ты, маленький, еще не поймешь полностью его смысла и значения. Но время не стоит. Пройдут года. Ты подрастешь и тогда снова, сам уже прочитай его. Пойми, какие надежды на тебя возлагал твой отец, сколько чувства души и сердца вложены мной в эти строки в год первой долгой разлуки с тобой, когда сама будущая встреча может сложиться по-разному, а возможно, и просто не состояться.

Тебе шесть лет! Какая маленькая жизнь! Но как много в этой жизни я — отец — видимого и невидимого дал тебе и получил от тебя!

Ежегодно в этот день, задолго обдумав до мелочей все, все близкие (неразборчиво.— «Ъ»).

В этом году я лично, от себя, с далеких мест терзаемой врагом родины и защищая родину, тоже в посылке послал скромный подарок. Я знаю, ты еще мал, чтобы оценить его по-настоящему, и, конечно, его нельзя сравнить с игрушкой или вещью, но подрастешь, ты вспомнишь о нем и, я не сомневаюсь, оценишь по-настоящему.

Крошка сахара и три конфеты, присланные тебе отцом с фронта, ты съешь, а когда прочтешь историю Отечественной войны, узнаешь, что такое война, узнаешь, как воевали, умирали, жили деды и отцы твоего поколения — память об этом подарке расскажет о многом тебе.

Сейчас ночь! Я несу боевую службу на одном из участков (вымарано, видимо, северо-западного.— «Ъ») фронта в районе (вымарано.— «Ъ»), недалеко от Бологое. Эти места еще два года назад ты знал от меня и часто мы играли в «поезд», который ехал в эти края. А сейчас здесь умирают люди, рвутся снаряды, свистят пули, льется кровь и огонь великой отечественной войны.

Сейчас непроглядная тьма, ветер, грязь, дым, а я с боевыми товарищами, зарывшись в землю при свете горячих углей костра, спешу этим письмом поздравить тебя с днем рождения и, как всегда в этот день, крепко поцеловать устами любящего тебя отца.

В день твоего рождения, когда тебе исполняется шесть лет, я желаю: мужественно перенести народное горе, которое принесла и принесет еще борьба нашего народа с врагом человечества — фашизмом, навязанная нашей стране. Быть свидетелем исхода этой смертельной схватки и разделить радость победы со всем народом нашей страны. Быть здоровым, вырасти большим, умным, честным, патриотом своей родины.

Взять от детства все, что единственный раз в жизни переживает и имеет каждый человек. Я желаю счастливого, беззаботного, радостного детства!

Но я и требую от тебя: быть чутким, добрым, трудолюбивым и честным во все этапы твоей жизни. Любить мать, бабушку, дедушку и уважать всех старших. Любить родину и быть примерным ее патриотом. Любить школу и труд и быть примерным учеником и работником в обществе. Отлично учиться и быть примерным первым учеником. Честно трудиться и отдать без остатка всю свою жизнь на пользу родине, на благо народа. И, наконец, прошу: если не встретимся, навсегда сохранить память обо мне.

Итак, мой мальчик, запомни этот наказ отца и в житейском море жизни борись за его осуществление и не теряй доброго имени своей семьи.

Искренне желаю успеха в жизни и надеюсь на тебя.

Крепко целую,

Любящий тебя «папа».

27 сентября 1941 г. Действующая армия,

Северо-западный фронт.