Перед завершением строительства Дома культуры «ГЭС-2» автор проекта итальянский архитектор Ренцо Пьяно поговорил с корреспондентом “Ъ” во Франции Алексеем Тархановым.

— Вы много строите, но очень разборчивы в выборе объектов и заказчиков. Чем вас привлек московский проект?

— Мне всегда нужен хороший партнер, делающий благое дело. Мне важно ощущение того, что мой проект будет интересен городу, востребован, а еще лучше — любим. Мне приятно, если для него выбрано почетное место. Я рад, если это здание служит культуре. В моей истории с «ГЭС-2» все так и было.

— Это ведь не первый музей в списке ваших лучших проектов.

— Музеи — очень благодарная тема для архитектора. Ему приходится создавать в них пространство диалога, активного диалога с искусством. Люди приходят в современные музеи не для того, чтобы чинно смотреть на картины. Они там почти что живут, это место открытых возможностей, словно в современных торговых центрах, куда в последнюю очередь ходят за покупками.

— Вы надеетесь, что москвичи предпочтут культурный центр торговому?

— Одни придут с культурными целями, другие просто так, из любопытства, но ведь на самом деле любопытство — двигатель культуры. Когда я думаю над проектом музея, я не делаю разницы между людьми с разным уровнем образования. Все они имеют право на культуру, пусть они даже понимают ее по-разному. Я мечтаю, чтобы «ГЭС-2» стала не только выставочным и концертным залом, но и просто местом, где ты хорошо себя чувствуешь. Чтобы это сделать, нужно разнообразие пространств, нужно раскрыть здание городу на уровне земли, продолжить его за его стены. В общем, создать условия для того, чтобы красота мира, о которой говорится у Достоевского, сконцентрировалась в этих стенах, как в готическом соборе концентрировалась христианская идея.

— Поэтому вы проектировали «ГЭС-2» как собор с главным нефом и трансептом, который выходит за пределы здания?

— Да, у «ГЭС-2» есть две оси. Трансепт, если использовать ваше сравнение, проходит сквозь здание. Эта ось прикрепляет музей к реке, дает доступ внутрь, пересекает один неф, второй, третий, потом выводит вас в зал под открытым небом, созданный из стены посаженных нами берез. Мы сделали серию планов, как в кино или в театре, семь-восемь разных планов, раскрывающихся по мере движения. Этот проход — не вдоль, а поперек — становится если не главным, то одним из самых интересных способов познакомиться с новым музеем.

— Очень эмоциональный сценарий, тут и вода, и лес, и культура между ними.

— Я думаю, что главное — это помочь почувствовать разнообразие мира — на то и разные образы, возникающие у вас в голове, когда вы проходите это здание насквозь. Так же важны высота и свет, создающие ощущение счастья, свободы и веры в будущее. Если вы меня спросите, каков главный материал, которым я воспользовался для этого здания, так это не камень, не бетон, он здесь уже был, я создавал пространство из света.

— Значит, не зря ваше новое здание уже сравнивают с храмом. А высокие синие трубы — нечто вроде кампанилы, чтобы «ГЭС-2» была видна всем издалека?

— Я сохранил трубы, потому что они были и раньше, а нам надо забирать воздух на достаточной высоте, где он чище. То есть трубы, которые прежде извергали грязный воздух, будут поставлять чистый. Это функция наизнанку. Но символически эти трубы — а я их не зря крашу в синий, который я называю «синий Матисса»,— конечно, кампанила. Архитектура — это ведь не только техника, это еще и игра, удовольствие, мечта. Мне нравится идея, что эти четыре трубы издалека будут всем говорить, что здесь под ними что-то интересное и важное: центр, фабрика, Дом культуры.