«Станция 11»: весь мир — театр, особенно после чумы

На HBO Max (в России — на more.tv) выходит «Станция 11», удивительная постпандемийная притча, придуманная задолго до ковида.

Текст: Татьяна Алешичева

Во время представления «Короля Лира» в чикагском театре витийствующий на сцене Артур Леандр (Гаэль Гарсиа Берналь) начинает заборматываться и валится набок. Лишь один зритель, Дживан (Химеш Патель), понимает, что это не корчи безумного короля, а сердечный приступ, и бросается на сцену — но актера уже не спасти. Дживану приходится взять на себя заботу об игравшей в том же спектакле девочке Кирстен (удивительная Матильда Лоулер), которую опекал Леандр. В тот же вечер Дживану звонит сестра — она работает в больнице — и рассказывает о стремительно распространяющемся по стране смертельном вирусе. Дживан запасается продуктами и с девочкой и братом-инвалидом запирается дома в надежде пересидеть заразу.

Спустя 20 лет подросшая Кирстен (Маккензи Дэвис) странствует с труппой актеров и музыкантов «Бродячая симфония». Пандемия выкосила большую часть населения, а те, кто остался, окопались на фермах, разбойничают в лесах или создают коммуны — труппа всегда находит зрителей, чтобы играть им Шекспира. В постпандемийном мире нет электричества, но жить можно — надо лишь остерегаться незнакомцев. Один такой прибивается к труппе, но Кирстен прогоняет его — ведь на местности орудует некий Пророк (Даниэль Зоватто), похититель чужих детей. Кирстен не зря заподозрила в незнакомце злодея, загадка лишь в том, почему этот парень цитирует наизусть реплики из уникального самодельного комикса «Станция 11», который когда-то дал ей Леандр. Его нарисовала Миранда (Даниэль Дедвайлер), бывшая жена Леандра,— скоро мы узнаем, откуда в ее комиксе появились фразы вроде «Я не хочу прожить неправильную жизнь и потом умереть» или «В глазах монстров настоящие монстры — это мы», которые вперемешку с Шекспиром Кирстен постоянно твердит про себя.

Можно подумать, что новая постапокалиптика эксплуатирует в развлекательных целях нынешнюю пандемию, но ничуть не бывало: роман Эмили Сент-Джон Мандел вышел в 2014 году, а съемки сериала стартовали в начале 2020-го. «Мы принимаем технологии как должное,— писала Мандел,— не замечая, какое чудо, что можно поговорить с кем-то с другого конца света или зажечь свет в комнате одним щелчком. Я пишу о мире, где этих благ нет,— это мое любовное письмо нашей цивилизации в форме реквиема».

При этом мир, который Мандел создала в романе, сложен не только технологиями или их отсутствием — в нем все так ловко закрючковано, что нет ни одной проходной детали. Жизнь Миранды и придуманный ею комикс спустя десятилетия будет определять поступки Кирстен, хотя они даже не были знакомы. Когда-то начальник Миранды объяснял ей, как работает логистика: ее задача найти не кратчайший путь между двумя точками, а правильный. Логистика — она же судьба — и приведет Кирстен к людям, которые были дороги Леандру, и позволит повлиять на их жизнь довольно удивительным способом: она возьмет их в постановку «Гамлета». Мир сжимается до театральной сцены, сокращается до единственной пьесы и раскрывается в классическом монологе. Мы присваиваем себе смысл слов, уже не раз сказанных кем-то до нас,— и неважно, из «Гамлета» они или из комикса. Пандемия и постапокалиптика в этой истории становятся лишь фоном, позволяющим обнажить связи, на которых все держалось: «Прервалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить?»

Создатель сериала Патрик Соммервиль кое-что переиначил в сюжете романа, но снова накрепко увязал все сюжетные линии. Его сериал изобилует флешбэками — в последнее время у телесценаристов это стало модным поветрием, будто они разучились рассказывать истории последовательно, но у Соммервиля этот прием вдруг становится смыслообразующим. Допандемийный мир постоянно возникает перед глазами героев, мы видим, как они буквально мыслят воспоминаниями. Кирстен произносит со сцены шекспировский текст о смерти, а перед глазами у нее встает текст давней эсэмэски с известием, что тело ее матери находится в морге. Мысли героев комиксов обычно написаны в облачках над их головами, а Соммервиль и режиссер установочных серий Хиро Мураи визуализируют их в коротких флешбэках, иногда равных лишь одному промелькнувшему образу. И это дробное повествование, все время подверстывающее прошлое к настоящему, на удивление легко читается — будто перед глазами ровная ткань из когда-то порванных, но заново связанных нитей. Бывалый клипмейкер Мураи не стесняется в самые патетичные моменты шоу обрушить на зрителя потоки музыки — этот прием временами кажется слишком прямолинейным, но работает. Все это вместе, вкупе со странными сюрреальными образами из романа, заставляет сериал выделяться на фоне потоковой сериальной продукции. В нем, конечно, есть проходные сцены, но есть и завораживающие эпизоды, и какая-то сумасшедшинка, делающая это шоу безумным алмазом, который вдруг засиял на ТВ под самый конец года.

Смотреть: more.tv