Роман «Сталинград» выходит на немецком языке

Литературный критик Ансельм Бюлинг — о реконструированной версии монументального романа Василия Гроссмана «Сталинград», впервые вышедшей на немецком языке.

В 1943 году писатель Василий Гроссман начинает работу над своим монументальным романом. Сюжет разыгрывается на фоне военных действий между Германией и Советским Союзом, в самый разгар войны. Он начинается в апреле 1942 года, за пять месяцев до Сталинградской битвы, и заканчивается годом позднее, через два месяца после капитуляции 6-й армии под командованием генерала Фридриха Паулюса.

Гроссман будет работать над этой историей в общей сложности долгие 17 лет. Он рассказывает ее в двух книгах, объем каждой из которых превышает тысячу страниц. Но лишь спустя десятилетия дилогия станет доступна для широкой читательской аудитории как единое произведение: в Советском Союзе вторая книга «Жизнь и судьба» увидит свет только в 1988 году. На Западе ее напечатают раньше, в 1980 году, и даже переведут на целый ряд языков, зато первая книга не встретит там интереса.

И вот теперь первая книга, которую автор изначально назвал «Сталинград», вышла на немецком языке в издательстве Claassen Verlag в переводе Кристианы Кернер, Марии Райер и Андреаса Вайе. Редактором стала Ульрике Остермайер, которой в свое время доверили редактировать перевод «Жизни и судьбы».

Таким образом, немцы впервые смогут прочесть дилогию Гроссмана как единое целое.

Произведение задумывалось как масштабный советский эпос о войне — параллели с «Войной и миром» Толстого очевидны. Впрочем, в отличие от Толстого, Гроссман рассказывает о событиях, свидетелем которых был он сам. Будучи военным корреспондентом армейской газеты «Красная звезда», он с сентября 1942 года до начала января 1943 года находился в осажденном Сталинграде. В январе 1944 года во время поездки в родной Бердичев, незадолго до этого освобожденный красноармейцами, он узнал о гибели своей матери вместе с десятками тысяч других жителей-евреев от рук гитлеровских оккупантов еще в 1941 году. А в сентябре 1944 года он стал одним из первых журналистов, которые прибыли в освобожденный концлагерь Треблинка.

В 1949 году Гроссман завершил первую редакцию романа «Сталинград» и передал ее в «Новый мир». В последующие три года он подготовил в общей сложности еще пять редакций, в которых учел возражения и пожелания многочисленных советских инстанций, начиная с Союза писателей и заканчивая ЦК КПСС: поскольку речь шла о советском аналоге «Войны и мира», все хотели сказать свое веское слово и по понятным причинам опасались недовольства Сталина. Персонажей «приглаживали», излишне реалистичные описания советского быта вымарывались. Наконец, в 1952 году роман вышел на страницах «Нового мира» с многочисленными правками и под измененным названием — «За правое дело».

12 августа того же года в Лубянской тюрьме за «контрреволюционную деятельность» были расстреляны 13 представителей интеллигенции, евреев по национальности. Как и Гроссман, они были членами Еврейского антифашистского комитета, созданного во время войны по инициативе советского правительства, чтобы заручиться поддержкой зарубежных еврейских кругов. «Черную книгу» под редакцией Гроссмана и Ильи Эренбурга, подготовленную по заданию комитета, чтобы документально засвидетельствовать истребление советских евреев на оккупированных гитлеровцами территориях, в Советском Союзе издать не захотели: после войны обсуждать геноцид еврейского населения как таковой представлялось нежелательным, и общим понятийным решением стал тезис о том, что немцы уничтожали «мирных советских граждан». А после того как Сталин отвернулся от основанного в 1948 году Государства Израиль, ситуация дополнительно усугубилась: комитет был распущен, многие из его членов были объявлены «космополитами, не имеющими корней», подверглись арестам и в конечном итоге были расстреляны. «Черная книга» послужила источником «доказательного материала» в рамках соответствующих процессов. Редакторы Эренбург и Гроссман были слишком известными и важными личностями, чтобы им предъявить обвинения, но они прекрасно понимали всю опасность своего положения.

Тем большим значением обладает тот факт, что Гроссман отверг требование ЦК изъять из романа одного из центральных действующих лиц, физика Виктора Штрума. Штрум, как и Гроссман, сам был еврейского происхождения и вырос в Бердичеве. Вместе с тем у него был реальный прототип: Лев Штрум, физик-еврей, преподававший в Киевском университете, когда Гроссман там изучал химию, и в 1936 году ставший жертвой сталинских репрессий.

Смерть Сталина 5 марта 1953 года знаменует собой конец не только массового террора, но и экзистенциальной угрозы для образованных евреев и представителей интеллигенции в Советском Союзе. Цензура была ослаблена, в издании романа «За правое дело», вышедшем в 1956 году, Гроссман смог устранить ряд вынужденных правок. Именно оно легло в основу первого немецкого перевода, выполненного Леоном Небенцалем и вышедшего в 1958 году под названием «Перелом на берегу Волги» в восточно-берлинском издательстве Dietz Verlag.

Новый перевод, который теперь увидел свет, основывается на редакции, подготовленной английским переводчиком Робертом Чандлером совместно с московским литературоведом Юрием Геваргисовичем Битом-Юнаном. Оба они в ходе многолетней работы сопоставили друг с другом различные версии романа, начиная с первого рукописного манускрипта и заканчивая позднейшими корректурами Гроссмана для исправленного издания в 1964 году, последнего при его жизни. Такая редакция содержит многие дополнительные формулировки и фрагменты из более ранней версии, которые по мнению Чандлера и Бита-Юнана, были изменены или вычеркнуты против воли автора. Как ни парадоксально, плоды их трудов еще не доступны русскоязычным читателям: английские переводчики Роберт и Элизабет Чандлер работали непосредственно с различными источниками. Для перевода на немецкий язык Андреас Вайе реконструировал русскоязычную версию по соответствующим источникам, основываясь на информации от Роберта Чандлера и исходя из английского текста.

В таком виде роман Гроссмана приближается к тому, что задумывал автор, когда работал над текстом в 1940-е годы. Повествование в основном выдержано в стиле реализма — таковы были официальные ожидания от писателей в СССР. Но Гроссман воспринимает этот принцип серьезнее, чем это предписывалось доктриной соцреализма. Его персонажи олицетворяют собой не абстрактные принципы — это живые люди, которым не чужды противоречия. Победа Советского Союза над фашистской Германией в его понимании обусловлена отнюдь не сверхчеловеческим героизмом: «Разве (любовь к свободе, радость труда, верность Родине, материнское чувство) даны лишь одним героям? Поистине великое совершается простыми людьми».

«Сталинград» — это наглядное, многоголосое, увлекательное описание военных лет глазами людей, живших в Советском Союзе. В следующем романе «Жизнь и судьба», работу над которым Гроссман начинает еще при жизни Сталина и завершает в период хрущевской оттепели, писатель радикально отказывается от любых компромиссов в отношении государственной машины. Он открыто описывает уничтожение еврейского населения немцами. При этом его взгляд обращается в том числе к безднам в собственном обществе: персонажи романа — это жертвы и авторы политических доносов, а действие отдельных глав происходит в советских лагерях и тюрьмах.

Но, главное, роман «Жизнь и судьба» поднимает фундаментальный вопрос о легитимности советской системы. Без уподобления сталинизма национал-социализму в книге рассматриваются определенные схожие моменты этих двух режимов, а одна целая глава даже посвящена анализу тоталитаризма. Это перебор даже в условиях оттепели: когда в 1960 году Гроссман приносит завершенный роман в редакцию журнала «Знамя», его передают в руки КГБ, и все рукописи, до которых удается дотянуться, оказываются изъяты. Михаил Суслов, секретарь ЦК КПСС и второй по влиянию человек в СССР, говорит Гроссману в беседе, что эта книга увидит свет не раньше чем через 200 лет.

«Жизнь и судьба» посвящена матери Гроссмана, убитой немцами в Бердичеве. До этого писатель многие годы не получал от нее весточек, сам же продолжал писать письма покойной матери до конца своих дней. В романе физик Виктор Штрум, чью мать постигла та же судьба, что и мать автора, получает от нее последнее письмо, написанное, когда она уже знала, что конец близок. «Знаешь, друг мой, я всегда приучала тебя говорить мне правду»,— пишет она. Дилогия Гроссмана, объем которой превышает 2 тыс. страниц, содержит не просто масштабное историческое повествование. Ее читатели также видят, как люди, живущие в тяжелых условиях, узнают, что в действительности значит говорить правду.

Ансельм Бюлинг