Мир вновь очарован быстрыми и простыми силовыми решениями

Видимо, одним из главных открытий 2021 года не только для российского общества стала легкость принятия простых и эффективных решений, предполагающих быструю и красивую победу добра над злом. Неважно, что будет выступать в одном из этих двух качеств в 2022 году — инфляция, бедность, диктатуры, климат, невежество, капитализм или гендерная дискриминация. Не поздоровится никому из очень длинного списка, который, как кажется явному большинству, просто необходимо немедленно, сразу сделать короче, как только закончится первая за последние сто лет крупная пандемия. Всеобщая, не оставляющая никого равнодушным радикализация, идущая к тому же рядом с демократизацией, выхватывающей из полумрака все более причудливые части общества, будет в 2022 году творить безжалостные чудеса. По мнению заместителя главного редактора Дмитрия Бутрина, неприсоединившимся можно рассчитывать только на меньшинство тех, кто устойчив к любым призывам.

В подведении любых итогов года самое сложное — определиться с тем, что именно может считаться всеобщими итогами. 2021 год для этого — очень большая проблема. Все его результаты убедительны в частностях, редко складывающихся в единую картинку. На примере России это может выглядеть, например, так. Второй год пандемии еще лучше показал реальную цену той работы, которая с 2014–2015 годов сделана Минфином и Банком России в макроэкономике: именно эта стабильность позволяла стране иметь макропоказатели на ранее просто непредставимом уровне. В определенный момент это доходило до анекдота: в ноябре 2021 года инфляция в России (еще чуть ниже 8% годовых) была почти такой же, как в США (чуть выше 7%) при сопоставимой динамике ВВП, схожей безработице и динамике промпроизводства.

Конечно, большая часть совпадений случайна, во всяком случае, если кому-то придет в голову на этом основании ожидать в 2022 году радикального ускорения «догоняющего развития» (а есть ведь и люди, которые всерьез считают на основе этих данных, что это «ускорение» уже дало свои плоды и надо поскорее варить из них геополитический компот) — его следовало бы мягко переубедить. Тем не менее в том, как Россия проходит вторую фазу макроэкономического кризиса, связанного с пандемией коронавируса (первую прошли показательно неплохо, во всяком случае в экономике — с умеренным в сравнении с масштабами заражений спадом, с низким числом реальных банкротств, без сильных внутренних логистических сбоев, без обвального падения реальных доходов), отлично видно, что «доковидные» вызовы в экономике просто снимались, не превращаясь в проблемы. Но беда не в этом: более 8% годовой инфляции неплохо смотрится в общей конструкции (упрощенно говоря, было бы в ЦБ и Минфине действительно плохо — имели бы 15%, а это уже действительно много), но в сочетании со вторым годом неопределенности, страха смертей, разгулом конспирологических теорий и милитаристических настроений — это уже совсем другая картина: да еще и цены растут как заведенные. В 2021 году российские компании заработали рекордные прибыли и, кстати, очень неплохо, просто показательно делились с рынком труда заработанным — а куда деваться, когда людей не хватает вообще нигде? Но, если наложить все это на будущую неопределенность, эти прибыли скорее пугают, чем восхищают.

И так во всем — на любой позитивный тренд в любой общественной сфере всегда есть контекст, в котором он совершенно неважен на фоне нарастающей катастрофы.

И неважно, лоялист вы или оппозиционер: сочетание ощущения крепнущего благополучия, густо замешанного в одном тесте с нарастающим безумием, так же характерно для ненавистников Владимира Путина (которых явно не стало меньше) и для его горячих сторонников (которых вряд ли стало меньше). Впрочем, это не почва для народного единства — несмотря на то что, по сути, это единство есть, и говорить имеет смысл именно о нем, и это, видимо, не столько российское, сколько всемирно-культурное явление: 2021 год принес всем нам ощущение открывающейся возможности быстро решить по крайней мере часть проблем.

Для того чтобы понять, как именно в расцветающей культуре предполагается решить эти самые проблемы (которые у каждого, в общем, свои), предлагаю заглянуть по старинке в любой кинотеатр в мире. Думаю, то, что вы увидите на широком экране, в шести случаях из семи будет выглядеть более или менее одинаково: там будут бить морду. Изощренно, технично, иногда с применением какой-нибудь магии, а иногда подручными средствами, в одиночку или парами, большими коллективами, на земле, на небе и в виртуальном пространстве. Можно утешать себя тем, что количество экранного насилия находится, как предполагали некоторые социологи в 1970-х, в обратной зависимости от объема физического насилия на улице и в домах. Вполне возможно, что это так. Но образ эффективного действия добра против козней надоевшего зла в ныне живущих поколениях сформировался окончательно: надо просто вмазать злу с ноги и не думать особо. Это просто, этому учат везде, это происходит минимум в трети телефонных экранов в вечернем Московском метрополитене — условный Хабиб или Иван торжествующе возносит боксерские перчатки, клюшку или мощный программный код, сокрушающий что угодно, над поверженной ерундой. В нью-йоркском метро над ерундой возносится истребитель последнего поколения, в берлинском — осуждение близких, в тегеранском — обычный булыжник, которым обыкновенно побивается шайтан. Все же просто: иди и мочи.

Во многом коронавирусная пауза в любых действиях в сочетании с реально очень, даже слишком эффективной работой государственных машин во всем мире в разгар пандемии многократно усилила этот эффект, заставляя от перспектив 2022 года просто ежиться.

С одной стороны, в России радикализация настроений в первую очередь наблюдается не там, где ее можно и нужно было ожидать, в нелояльных власти кругах — а в среднем слое кругов, подчеркнуто, даже истово лояльных власти. История с запретом «Мемориала», внесенного в реестр иноагентов, а затем ликвидированного по суду, лишь продемонстрировала, что экстремистские настроения есть не только в анархистских по убеждениям кругах, но и в прокурорских, судейских, административно-управленческих — и эта чисто экстремистская, несмотря на ее «патриотичность» позиция (в политологии для нее есть даже специальный термин — джингоизм), ранее бывшая монополией лишь городских сумасшедших и лидеров северокавказских субъектов, набирает сторонников. Могу лишь констатировать, что все эти люди, безусловно, хотят добра — стране, обществу, себе. Было бы смешно отрицать это, и двуличные карьеристы, и люди с разорванным сознанием, совмещающие в разных его частях низменные и высокие устремления,— редкость, не делающая погоды. Требующие введения смертной казни (более флегматичный и менее привыкший к экспрессии Казахстан только что отменил ее), призывающие уставить страну бюстами Джугашвили, настаивающие на расстрелах инакомыслящих — настоящие. А ненастоящие бывают лишь в ток-шоу федеральных телеканалов, посвященных преимущественно Украине. В остальном это искреннее желание исправить мир и принести родине благополучие и процветание — ну и что, что экстремистским способом.

И если кому-то кажется, что здесь мы впереди планеты всей,— посмотрите на денежно-кредитную политику Турции в последние месяцы. Президент Эрдоган искренне уверен в том, что политическая воля может легко сломать зловредные механизмы денежно-кредитной политики, мешающие турецкому процветанию девальвацией лиры и инфляцией. Нужны быстрые собранные силовые действия. Чего мы ждем? Счастье достижимо, нужно просто коллективно ударить ногой. Счастлива страна, в которой в 2021 году этого было относительно немного. Увы, этого стало так много, что от этого уже, видимо, невозможно эмигрировать — «Зияющие высоты» философа Александра Зиновьева в помощь, те, кто не хотел сходить с ума от ужесточения нравов в России, сходил с ума от ненависти к испортившему все Трампу. Или к Грете Тунберг. Или к QR-кодам.

Совершенно неважно, что ненавидеть — важно, что это дает силы для решающего точного удара, который рано или поздно (да скоро, скоро!) сметет с пути все, что нам мешает для счастья. Вот закончится пандемия — и вы увидите, как мы умеем драться за счастье, свободу и проч.

И не скажешь «пусть пандемия продлится подольше», потому что она в России в 2021 году унесла сотни тысяч жизней наших близких. И не скажешь, что все это вызвано каким-то ужасным стечением обстоятельств: нет, это, видимо, обычный процесс, экзотизированный сильнейшим психологическим давлением пандемийных обстоятельств, с которыми борются усилившие эффективность, но не социальное понимание государства. Все более уродливые и отвратительные формы, которые принимает борьба добра со злом, также имеют простое объяснение — демократизация информпространства продолжается и неостановима, из самых темных углов на свет появляются и становятся предметом для изучения и подражания те формы общественного существования, которые общество ранее десятилетиями по всеобщей договоренности считало несуществующими. Они получили облик, право голоса и усилитель. Ограничить их в своем самовыражении невозможно — это ограничение ударит по всеобщей свободе. Они вступили в ту же игру, из которой ранее были выброшены. Мы платим за то, что десятилетиями делали вид, что этого нет: это честная плата.

Характерный признак времени — требование говорить коротко, понятно и по делу, в TikTok не бывает stories, и там невозможна лекция или семинар. Можем ли мы сейчас знать, что станет главными мишенями резко возросшей тяге к радикальным, быстрым и не рассуждающим много решениям? Видимо, одной из больших и долговременных опасностей 2022 года стоит считать возрождение такого почти забытого жанра общественного мышления, как утопия — мир в течение довольно долгого времени обходился без них и стремился в будущее просто так, из любопытства, а не потому, что там усилиями добра будет намного лучше, чем в скучном и провинциальном по меркам истории, но в целом прикольном настоящем. Их возрождение можно усмотреть и в вышеописанном экстремизме, и в стремлении общей быстрой цифровизации, и в очень спокойной реакции на явно допускавшиеся не только в России, но и во всем мире ошибки в ходе энергичной борьбы с коронавирусом, и в нерассуждающем отрицании любых достижений оппонентов. Вряд ли случайно в этой ситуации и «военная тревога» конца 2021 года (Россия--Украина--НАТО) — число людей, которые на всех сторонах были бы готовы немедленно предъявить свой план эффективного насильственного решения проблемы в десяти ударах, растет. Впрочем, новая механика в этой сфере плохо изучена: не исключено, что в современном обществе нужна не столько война, сколько ощущение пребывания на войне.

Радикализм снова и повсеместно в моде, и в этой связи главная надежда 2022 года — на людей, имеющих к нему естественный иммунитет. Кажется, это меньшинство. Вряд ли это образованное меньшинство. Где-то основанием для невосприимчивости к призывам является наследие предшествующих культур: они сохраняют свою привлекательность этой недоверчивостью к корпусным ударам добра по злу. Где-то текущие занятия, обещающие результат в будущем, не дают увлечься. Возможно, этого будет достаточно — во всяком случае, ранее этого всегда было достаточно.