Дмитрий Бутрин о нюансах доступности финансовых услуг

Балансировка краткосрочных рисков и долгосрочных целей госрегулирования — задача, всегда неприятная для регулятора, тем более в политизированных вопросах. В этом смысле интересен последний утвержденный советом директоров Банка России в 2021 году документ — «Приоритетные направления повышения доступности финансовых услуг в РФ на период 2022–2024 годов»: он показывает, как сложен и некомфортен бывает такой выбор. Это уже второй документ ЦБ по этому щекотливому вопросу, первый действовал в 2018–2020 годах и продлевался из-за пандемии на 2021 год; однако за три года выросли и возможный социальный резонанс, и сложности регулятора, связанные с этим документом.

Выглядят они примерно так. С одной стороны, есть «большой» эффект: распространение финансовых услуг долгосрочно создает благосостояние в обществе, и это универсальный принцип. С другой стороны, когда в ЦБ перечисляют список тех, кому предполагается уделять особое внимание при реализации «направлений»,— он совпадает со списком категорий жителей РФ, в отношении которых «кредит» и «бедность» — синонимы: это жители сельских, малонаселенных и труднодоступных территорий, инвалиды и низкодоходные группы.

Заявление «мы будем содействовать росту закредитованности самых уязвимых слоев населения» вряд ли политически привлекательно — как, впрочем, и обратный лозунг «не пускайте бедных в банки».

Еще один аспект происходящего — роль самого ЦБ в этой деятельности: разумно предположить, что «достаточность» проникновения финуслуг — это вопрос рыночной стратегии конкретных игроков. Поскольку ЦБ ни в каком смысле не готов доплачивать банкам за открытие офисов в тайге или в экономически депрессивных районах, то вопрос о том, нужен ли там офис, в теории должен решаться автоматически, и не всегда в приятном ключе. Более резвый (и высокорисковый — и менее технологичный и щепетильный) финансовый бизнес, проникая на эти территории первым, сначала предлагает там услуги, которые потребителю обоснованно кажутся слегка завуалированным грабежом (см. микрофинансы) — и обычно лишь много позже воздвигает там что-то сияющее неоном и дешевым пластиком. Стратегия ЦБ предполагает сокращение этого срока, но сократить его до нуля невозможно. Для устранения этого эффекта ЦБ придумывает все новые меры — вплоть до «самозапрета» в бюро кредитных историй на получение онлайн-кредитов и введения института «защищенного от списаний прожиточного минимума».

Наконец, 2018 год отличается от 2022 года тем, что сейчас Банку России вряд ли нужны быстрые успехи: темпы роста потребкредита в РФ и так запредельны. К чести регулятора от главного принципа он не отступает — поскольку финуслуги долгосрочно выгодны всем, документ обсуждает их развитие, а не ограничение, а проблемы в пути негласно признает употреблением термина «сбалансированный рост»: «сбалансированный» здесь значит не только «беспроблемный», но и «менее быстрый».