Как развивались политические процессы

85 лет назад германский посол в Москве граф фон дер Шуленбург направил в Берлин ряд секретных донесений о ходе процесса по делу «параллельного троцкистского центра», начавшегося 23 января 1937 года. Они, пусть и не прямо, показывали, какие именно обвинения в подрывной деятельности, выдвинутые против Германии в ходе разбирательства, были обоснованными, а какие — только пропагандой. Четверть века спустя, в 1962 году, эти крайне интересные сообщения обнаружили среди трофейных документов, и министр иностранных дел СССР А. А. Громыко немедленно передал их первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву.

Из донесения германского посла в СССР графа Вернера фон дер Шуленбурга в МИД Германии, 25 января 1937 года.

… Уже в конце лета и осенью 1936 года все ожидали, что судебная комедия против Каменева-Зиновьева (Первый московский процесс, он же процесс «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра», проходивший 19–26 августа 1936 года.— «История») вскоре будет иметь свое продолжение, тем более что в местной печати повторялись статьи против правой и левой оппозиции… Это мнение обосновывалось между прочим указанием на то, что здешние власти после неблагоприятного впечатления процесса против Каменева-Зиновьева на заграницу не совершат еще раз той же самой ошибки. Однако это мнение было опровергнуто дальнейшим ходом событий. Дальнейший ход событий доказал правоту тех, которые указывали, что неблагоприятное впечатление прежних показательных процессов… на заграницу не удержали Сталина и советских власть имущих от инсценировки процесса против Каменева-Зиновьева и что вследствие этого против остальных сторонников прежних оппозиционных движений будут также приняты меры теми же средствами, которые, по-видимому, оправдали себя с точки зрения их внутриполитического воздействия.

20 января с. г. местная печать опубликовала сообщение Прокуратуры СССР, согласно которому 23 января с. г. начнется открытый судебный процесс против состоящего из 17 обвиняемых троцкистского параллельного центра… Следует подчеркнуть, что по меньшей мере семь обвиняемых являются евреями; в процессе против Каменева-Зиновьева из 16 обвиняемых было 11 евреев. В то время как процессом против Каменева-Зиновьева надо было лишь физически уничтожить старых оппозиционеров, уже давно потерявших свой пост и большей частью даже арестованных или сосланных, в этот раз, прежде всего в лице Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова и Лившица, перед судом стоят люди, которые незадолго до ареста занимали влиятельные посты…

В течение трех дней между опубликованием сообщения Прокуратуры и началом процесса местные газеты развернули превосходившую все имевшие до сих пор место кампанию оскорблений против обвиняемых, которые разоблачались как подонки человечества, как негодяи и предатели родины. Они клеймились как преступники, которые хуже, чем Деникин и Колчак, даже «хуже, чем фашисты». Какая ирония судьбы, если вспомнить статьи Радека и Пятакова во время процесса против Каменева-Зиновьева, в которых они поносили тогдашних обвиняемых самым низким образом и требовали их уничтожения.

Уже перед началом судебного процесса можно было прочесть между строк газетных статей содержание приговора — смертную казнь через расстрел. После таких высказываний прессы, целиком и полностью отражающей волю и мнение руководящих кругов, суду предписан его путь в процессе и определении приговора. Тем самым процесс с самого начала был заклеймен как судебная комедия. Подлинные судьи находятся вне зала заседаний суда, судейской коллегии уже передана роль палача.

Внешнее оформление процесса против параллельного центра является таким же, как и в процессе против Зиновьева-Каменева. Процесс начался 23 января с. г. в Доме профсоюзов в Москве перед военной коллегией Верховного Суда СССР под председательством известного В. В. Ульриха. Представителем обвинения вновь является государственный прокурор СССР А. Я. Вышинский. В начале процесса был зачитан обвинительный акт.

В обобщающей части обвинительного акта, в так наз. формуле обвинения, констатируется, что в ходе предварительного следствия обвиняемые уличены в следующих наказуемых действиях: Пятаков, Радек, Сокольников и Серебряков осуществили организацию и руководство параллельного центра (параллельного блоку Зиновьева-Каменева) на основании указания Троцкого в 1933 году. Задачей этого центра был шпионаж в пользу иностранных государств, вредительство, прежде всего на предприятиях оборонной промышленности и на железнодорожном транспорте, подготовка террористских актов против вождей коммунистической партии в Советском Союзе. Целью этой деятельности был подрыв военной мощи Советского Союза, поддержка иностранных агрессоров при захвате советской территории и при расчленении Советского Союза, свержение советской власти и реставрация капитализма в Советском Союзе. Радек и Сокольников вступили в связь с представителями некоторых иностранных государств с целью организации совместной борьбы против Советского Союза. Другие участники и члены центра поставляли иностранным службам разведки важный секретный материал, осуществляли акты саботажа, которые приводили к человеческим жертвам и ослабляли оборонительную мощь Советского Союза, и пытались осуществлять террористические акты.

Собственно обвинительный акт стремится обосновать и доказать по отдельности эти чудовищные обвинения, содержащиеся в обвинительной формуле, которые звучат неправдоподобно уже вследствие их нагромождения. Однако в качестве доказательства, несмотря на констатацию формулы обвинения, которая говорит о документах и материальных уликах, приводятся лишь признания обвиняемых, свидетельские показания других арестованных или уже осужденных лиц, письма, которые, если они вообще существовали, уже уничтожены и «дословно восстановлены» показаниями самих обвиняемых, далее документы, существование которых симулируется указаниями дат, но содержание которых не цитируется, и наконец, беседы с такими лицами, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей.

Не может быть ни малейшей речи об убедительной юридической аргументации. Обвинительный акт рассчитан на грубое пропагандистское воздействие и действует грубыми методами извращения и обмана, рассчитанными на незнание и низкий уровень образования населения Советского Союза. Местами обвинительный акт даже не старается доказать свои подтасовки. Он просто ограничивается стереотипной формулировкой «следствие установило, что...» и местами напоминает своим внешним видом сценарий бульварного фильма.

Чтобы оклеветать обвиняемых перед советской общественностью, а Троцкого — перед иностранными коммунистическими партиями как низких изменников родины, обвинительный акт стремится путем ничем не обоснованных и целиком высосанных из пальца констатаций, а также путем притянутых за волосы и шатких признаний обвиняемых построить связь Троцкого и обвиняемых с Германией и Японией, двумя злейшими врагами коммунизма…

Обвинительный акт пытается построить связь с Германией главным образом в следующих четырех случаях.

После того как обвинительный акт путем показаний Пятакова, Сокольникова и Радека пытался доказать, что Троцкий считал необходимым и рекомендовал контакт с иностранными правительствами для свержения Советской власти, он прямо переходит к ничем не обоснованной констатации, что Троцкий вступил в переговоры с одним из руководителей германской национал-социалистской партии о совместной борьбе с Советским Союзом. Само собой разумеется, что отсутствуют всякие данные, когда и где состоялись эти переговоры, замалчивается также имя этого руководителя.

На основании показания Пятакова констатируется далее, что Троцкий заключил с этим руководителем национал-социалистской партии далеко идущее, прямо-таки кажущееся фантастическим политическое соглашение, которое не только устанавливает общее сотрудничество, но и предусматривает экономические концессии и даже территориальные уступки. Обвинительный акт пытается затем при помощи письма Троцкого Радеку в декабре 1935 года сделать правдоподобным содержание этого соглашения. Это письмо Троцкого было уничтожено Радеком по соображениям конспирации и поэтому дословно восстановлено и приводится на основании показаний Радека. Тем самым у читателя, не знакомого с советскими методами, должно быть создано впечатление, как будто письмо Троцкого действительно имело место. Это письмо говорит между прочим об уступке Украины Германии.

Только на показании Пятакова о беседе с Троцким обвинительный акт основывает кажущуюся плохой шуткой констатацию, что выше упомянутое политическое соглашение было разработано и принято во время встречи Троцкого с заместителем фюрера Рудольфом Гессом. Обвинительный акт опускает какое-либо сообщение, когда и где должна была состояться эта встреча.

Во-вторых, обвинительный акт утверждает, что Радек и Сокольников установили по указанию Троцкого связи с представителями иностранных держав в Москве. Из контекста недвусмысленно вытекает, что имеются в виду представители Германии и Японии. В качестве доказательства вновь служат лишь показания Радека и Сокольникова. Так, Радек показал, что утверждение Троцкого о его контактах с представителями определенного правительства не было просто болтовней. Он мог убедиться в этом во время бесед на дипломатических приемах в 1934–1935 годах «с военным атташе г-ном… и пресс-атташе... посольства г-ном...». Оба в осторожной форме дали понять, что... правительство поддерживает контакт с Троцким. Имена военного атташе и пресс-атташе не называются, точно так же — обозначение посольства и правительства. Из контекста, однако, недвусмысленно вытекает, что имеются в виду генерал-майор Кёстринг и представитель Германского информационного бюро и советник посольства по делам печати Вильгельм Баум, так как впоследствии пресс-атташе... посольства более подробно характеризуется как очень хорошо информированный представитель Германии, а военный атташе обозначается начальной буквой своего имени К. В своих других донесениях я уже указывал на то, что эти признания Радека о его беседах с Кёстрингом и Баумом целиком взяты с потолка. Действительным в этих измышлениях судебного следователя и Радека является лишь тот факт, что Кёстринг и Баум время от времени беседовали с Радеком на официальных дипломатических приемах.

В-третьих, обвинительный акт на основании показаний Ратайчака, Пущина и Граше констатирует, что параллельный центр осуществляет по заданию германской разведки вредительство и шпионаж на предприятиях химической промышленности…

Четвертая связь, построенная обвинительным актом в отношении Германии, является также совершенно фантастической и не заслуживает того, чтобы быть принятой всерьез. Вновь лишь на основании показаний обвиняемого Пятакова, за которыми виден усердный судебный следователь, констатируется, что на основе соглашения между Троцким и некоторыми германскими фирмами троцкисты финансировались этими фирмами и что соответствующие фирмы извлекали для этого средства путем надбавки на цены товаров, поставляемых в Советский Союз…

В такой же грубой прозрачной форме обвинительный акт пытается впутать и Японию. Это осуществляется прежде всего путем показаний Сокольникова о его мнимой беседе с одним японским представителем в Москве. Как следует из контекста, дело идет при этом о уже уехавшем японском после Оха.

Некоторые обвиняемые превосходят друг друга в своих признаниях о шпионаже и вредительстве в пользу японской разведки.

Два первых дня судебного процесса не принесли никаких неожиданностей для всех тех, кто знает здешние методы проведения показательных процессов… Из самой сущности лживого построения обвинительного акта вытекало, что обвиняемые не могли делать никаких конкретных показаний о их связях с Германией и Японией, так как в таком случае заправилы процесса были бы подвергнуты опасности опровержений. Загадочный полумрак, в котором режиссеры оставили связь с Германией и Японией, затрудняет опровержение и разоблачение этого лживого измышления.

Я не думаю, что процесс, если не считать новых арестов, даст еще много интересного. Все участвующие в нем актеры будут играть переданные им или задуманные для них роли…

Из донесения германского посла в СССР графа Вернера фон дер Шуленбурга в МИД Германии, 1 февраля 1937 года.

Только что закончившийся судебный процесс против так наз. троцкистского параллельного центра, точно так же, как и прежние показательные процессы в Советском Союзе, не может рассматриваться и оцениваться с точки зрения понятий Западной Европы… Слушание дела представляло собой непрерывный диалог между прокурором и отдельными обвиняемыми, которые с полной готовностью останавливались на наводящих вопросах прокурора и отвечали, как ученики учителю. Председатель суда осуществлял свои функции чисто формально и ограничивался тем, что удовлетворял требования прокурора. Защитники (лишь трое обвиняемых запросили их) почти не выступали в ходе процесса и выступили лишь в заключении его с защитительными речами, которые в первую очередь носили характер заявления о лояльности по отношению к господствующей системе и в которых они лишь весьма нерешительно выступали за признание смягчающих обстоятельств. Так наз. самозащита остальных обвиняемых равнялась отказу от защиты, поскольку прокурор практически не допускал таковой в руководимой им диктаторскими методами игре вопросов и ответов.

Обвиняемые не использовали даже заключительного слова для своей защиты, так как это противоречило бы потрясающей своей жестокостью режиссуре процесса.

Все обвиняемые уже признали себя виновными в начале процесса после зачтения обвинительного акта…

Содержавшиеся в обвинительном акте обвинения Германии уже приведены в предыдущем донесении от 25 января с. г...

1) Прокурор стремился подтвердить деталями при помощи свидетельского показания доставленного из заключения бывшего корреспондента «Известий» в Берлине Бухарцева фантастическую выдумку о полете Пятакова в декабре 1935 года из Берлина в Осло для переговоров с Троцким, чтобы сделать ее более достоверной. Это показание Бухарцева должно было создать впечатление, будто в осуществлении этого полета участвовали германские официальные инстанции. Однако кроме этого единственного показания, которое к тому же производило совершенно недостоверное впечатление, не были приведены никакие доказательства подобных действий германских инстанций. Наведенные затем прокуратурой у советской миссии в Осло справки о возможности использования аэродрома Осло зимой, ничего не доказывают.

2) Показания Радека о его якобы имевших место переговорах с военным атташе генералом Кёстрингом и советником по делам печати В. Баумом были дополнены Радеком по желанию прокурора в конце допросов. Цель дополнительных показаний Радека также состояла в том, чтобы при помощи деталей сделать более достоверными изображаемые события. В самом деле, эти дополнительные показания Радека лишь еще раз преследовали цель сознательно приписать этим самим по себе безобидным беседам смысл, отвечающий тезису обвинения.

3) Самыми подробными были антигерманские показания в связи с угольным бассейном Кузбасса, причем проводилась связь с новосибирским процессом против вредителей... Особенно обвиняемые Шестов и Строилов, а также приведенный из тюрьмы свидетель обвинения Штейн показали, что они осуществляли акты саботажа по заданию различных немецких фирм и занимались шпионажем по заданию германской разведки. При этом они сотрудничали с немецкими специалистами в Советском Союзе. В качестве характерного следует подчеркнуть, что почти все названные немцы покинули Советский Союз.

Показания обнаружили намерение, как всегда, найти козлов отпущения за несчастные случаи на предприятиях и другие неполадки в советской промышленности…

Эти обвинения были усилены прокурором. В этой связи он выудил из обвиняемых, что при этом действовало официальное немецкое лицо. Этот намек относился прозрачным образом к тогдашнему немецкому консулу в Новосибирске, не называя, правда, при этом имени г-на Гросскопфа. Согласно служебному донесению генерального консула Гросскопфа, выдвинутые против него обвинения являются совершенно необоснованными.

4) В связи с преступной деятельностью, которую обвиняемые якобы осуществляли в химической промышленности, кроме уже упомянутого в обвинительном акте немецкого подданного Ленца, в ведении экономического шпионажа был также обвинен бывший представитель немецких фирм в Москве Пауль Мейровиц (посол не привел аргументов против обвинений в экономическом шпионаже.— «История»)…

После судебного процесса, длившегося 7 дней, был вынесен приговор. Он объявляет обвинения во всех их существенных пунктах доказанными и приговаривает 13 обвиняемых, среди них Пятакова и Серебрякова, к смертной казни. Четыре обвиняемых, среди них Радек и Сокольников, были приговорены к 8–10 годам тюремного заключения. Мягкая форма наказания против Радека и Сокольникова вызвала в здешних дипломатических и журналистских кругах большое удивление, ведь Радек и Сокольников относились к руководителям и организаторам параллельного центра.

Полная несостоятельность всей выдвинутой против Германии клеветы дает меру для оценки достоверности всего процесса… Вся аргументация построена на признаниях обвиняемых и на свидетельских показаниях арестованных. Она лишена конкретных и убедительных доказательств. Сюда относится также внутренняя неправдоподобность всего построения обвинения. Например, совершенно абсурдной является мысль, что Германия после войны с Советским Союзом приведет к власти в Москве Троцкого-Бронштейна и Радека-Собельсона.

Как и на прежних показательных процессах в этот раз возникает вопрос, почему обвиняемые делали признания, которые должны были повлечь за собой приговор к смертной казни. Это остается и в данном случае трудно объяснимой психологической загадкой. В отдельных случаях могло быть так, что обвиняемым обещали мягкий приговор, в других случаях им могли угрожать еще более худшим, чем смертная казнь.

Можно предполагать, что сущность процесса заключается в том, что главные обвиняемые известны как троцкисты, старые оппозиционеры и бывшие противники Сталина, что они вследствие своей критики политики Сталина стали неугодными…

Процесс должен был явиться дальнейшим сокрушающим ударом против оппозиции и должен был устрашить всех недовольных. Он должен был предостеречь всех тех, которые не хотят понять направленную на усиление военной мощи России политику Сталина и бегают с книгами Ленина под мышкой, и дать им понять, что их умничанье является игрой со смертью…

Среди известных советских показательных процессов только что закончившийся процесс против Пятакова-Радека, несомненно, является самым значительным, но, пожалуй, не последним.

Из донесения германского посла в СССР графа Вернера фон дер Шуленбурга в МИД Германии, 8 февраля 1937 года.

Из официальных сообщений, последовавших после окончания процесса против троцкистского «Параллельного центра» (Пятаков, Радек, Сокольников и сообщники), следовало, что Центральный Исполнительный Комитет СССР отклонил прошения 13 приговоренных к смертной казни обвиняемых о помиловании и что вынесенный против них приговор приведен в исполнение. После этого советская печать несколько дней изливалась в сообщениях, восхвалявших кровавый приговор как выражение высшей справедливости, причем в качестве доказательства «одобрения» населением приводились резолюции коллективов заводов, союзов служащих и других собраний, которые предписанным им образом высказывались о глубокой проницательности советского правосудия и низости преступников… Все, что часть европейской прессы распространяла за последние дни о мнимых демонстрациях войск в пользу Ворошилова, общественных беспорядках, поджогах и т. д., не соответствует истине, так как ничего подобного здесь на самом деле не произошло…

Во всем СССР непрерывно проходят аресты в масштабах, необычных даже для местных условий.

Даже приблизительно не известно точное число лиц, чей арест находится в какой-либо связи с преследованием троцкистов и «повышенной бдительностью по отношению к фашистским проискам». То, что их число должно исчисляться тысячами, вытекает из факта, что лишь в ходе последнего процесса было названо примерно 125 фамилий лиц, которые известны в советской общественности и считаются так сильно скомпрометированными вследствие их привлечения к процессу, что нет сомнений в их аресте. К ним относятся, прежде всего, бывший председатель Совета Народных Комиссаров СССР Рыков, который был последнее время народным комиссаром почт и телеграфа, и Бухарин, бывший главный редактор правительственного органа «Известия», против которых вместе с некоторыми другими сторонниками «правой оппозиции» в ближайшее время должен быть устроен процесс…

Характерным для масштабов и характера арестов, распространяющихся на все слои активных и бывших советских руководящих деятелей, является тот факт, что, например, из Одессы докладывают об аресте заместителя председателя облисполкома, а также «примерно пятидесяти директоров и других руководителей тамошних крупных и мелких предприятий». Из Киева сообщают, что только там «число арестованных троцкистов исчисляется тысячами».

Советские газеты, конечно, полностью замалчивают факт арестов…

Настроение в широких кругах лиц, занятых в политике и экономике СССР, определяется сознанием, что над ними всеми постоянно висит дамоклов меч ареста и что никто не застрахован от того, чтобы не быть завтра заклейменным в качестве троцкиста и фашистского заговорщика. Лишь жестокой беспощадностью властей и запуганностью подчиненных следует объяснять то, что до сих пор это не привело ни к каким потрясениям режима и вряд ли этого можно ожидать в ближайшем будущем. Однако остается фактом, что методы, которыми правит Сталин, поощряют посредственности и причиняют непоправимый ущерб духовным силам русского народа.

Публикация Евгения Жирнова