Глава ЭКСАР Никита Гусаков о развитии экспортного страхования в РФ

Генеральный директор АО ЭКСАР Никита Гусаков в интервью “Ъ” рассказал об итогах работы агентства за десять лет и состоянии экспортного страхования в России и в мире, а также оценил перспективы поставок российской продукции на новые рынки.

— ЭКСАР было создано в 2011 году для страхования экспортных поставок, чем сейчас занимается агентство?

— Мы начинали десять лет назад как классическое экспортно-кредитное агентство с линейкой продуктов для российских экспортеров и банков, финансирующих экспорт. В продуктах для экспортеров мы закрываем риски неплатежа по экспортным поставкам, осуществленным на условиях отсрочки платежа. Это может быть либо страхование одного экспортного контракта, либо страхование всей краткосрочной дебиторской задолженности по портфелю зарубежных покупателей. Вторая часть страховых продуктов агентства предназначена для страхования рисков банков (финансовых институтов). К таким продуктам относится, например, страхование кредита покупателя, который российский или зарубежный банк предоставил для финансирования поставок из России, или страхование предэкспортных кредитов.

Наша линейка продуктов постоянно совершенствуется и развивается в первую очередь в ответ на растущие потребности клиентов. Например, в ответ на запрос со стороны представителей малого и среднего бизнеса в 2021 году мы запустили специальный продукт по страхованию отсрочки для экспортеров сегмента МСП. Что важно — это полностью цифровой продукт: экспортеру не нужно направлять нам никаких бумаг, и страховку мы выдаем за семь дней без дополнительных документов.

Вслед за развитием классических страховых продуктов мы активно подключились к поддержке инфраструктурных проектов. Идея состоит в том, чтобы поддерживать не только текущий экспорт, но и будущий. Это в том числе помогает достичь целей нацпроекта «Международная кооперация и экспорт», так как установленных амбициозных показателей роста экспорта невозможно достигнуть только за счет органического роста: необходимо наращивать объемы производства экспортируемой продукции, повышать производительность или улучшать качество экспортной инфраструктуры. Поэтому мы предоставляем услуги по страхованию кредитов на создание экспортно ориентированных производств, которые через несколько лет дадут прирост экспорта. Первым таким проектом по страхованию кредита на создание экспортно ориентированного производства в нашей практике стало строительство завода по производству сжиженного газа на Ямале, вторым — Амурский ГПЗ на Дальнем Востоке. Общий объем поддержанного нами финансирования по этим двум проектам превысил $5 млрд.

Что касается страхования кредитов на создание экспортной инфраструктуры, то здесь первым проектом стало строительство компанией «Ультрамар» терминала в Усть-Луге для перегрузки удобрений. Проект позволил увеличить мощность порта с 12 млн до 25 млн тонн, мы предоставили страховое покрытие финансирующему этот проект Сбербанку. Мы уверены, что подобная инфраструктура жизненно необходима для увеличения экспорта, так как у нас есть узкие места, которые нужно «расшивать».

— Вы страхуете риски, связанные с реализацией проекта?

— Мы страхуем риск неплатежа по кредиту, по сути, проектный риск для банка — например, производство не будет построено или не выйдет на плановые показатели и, как следствие, не сможет обслуживать кредиты. Причем наша страховка позволяет банкам относить кредиты, обеспеченные нашей страховкой, к первой категории качества, то есть не создавать дополнительные резервы, а это серьезно снижает нагрузку на капитал. Но здесь важно отметить, что мы не полностью покрываем риски банка, так как он тоже должен находиться «в риске» и быть заинтересованным в качественном обслуживании кредита.

В составе группы ВЭБ.РФ мы поддерживаем и крупные проекты строительства инфраструктуры и производства за рубежом. Это классический мандат экспортного агентства, мы уже реализовали три крупных проекта в Узбекистане, а объем поддержанного экспорта составил $2,2 млрд. Например, строительство Ташкентского металлургического завода, где российский подрядчик полностью вел проект, а ЭКСАР страховал часть финансирования создания предприятия. Это пример проекта с хорошим мультипликативным эффектом: помимо того что при строительстве использовались российское оборудование и материалы, в проекте участвовало около 30 компаний из России, и сам завод работает на российском металле, что для нашей страны означает постоянный поток экспорта. Ключевая роль в таких проектах отводится именно генподрядчику — если это российская компания, то, конечно, она может максимизировать долю российского оборудования, российских материалов, работ и услуг. Поэтому мы обсуждаем с правительством РФ необходимость обеспечения поддержки не только экспорта самой продукции и оборудования, но и инжиниринговых услуг, так как это позволяет увеличивать и товарный экспорт. У нас есть подобные проекты за рубежом — например, в железнодорожной отрасли это поставки локомотивов, вагонов.

— Как теперь выглядит соотношение объемов средств, которые идут на краткосрочное страхование и на страхование инфраструктурных проектов?

— Зависит от того, на что мы смотрим. В накопленных объемах обязательств больше 50% занимают инфраструктурные проекты — они очень капиталоемкие. Страхованием экспортных контрактов такой объем мы набираем гораздо дольше. Если же смотреть на ежегодный объем поддержки экспорта, то там, конечно, краткосрочные продукты играют большую роль, потому что, условно, мы открыли лимит на покупателя на $30 млн и экспортер в рамках этого лимита успевает несколько раз в течение года отгрузить товар. Средняя отсрочка, которую мы страхуем,— это где-то 45–60 дней. В свою очередь, страхование инфраструктурных проектов — это решение под конкретный проект с конкретным объемом и на конкретный срок.

— Европейские и азиатские экспортные страховые агентства работают по такой же модели?

— Китайское, японское, корейское агентства работают точно так же, у них тоже краткосрочное страхование занимает основную долю. В Европе же разделен краткосрочный и долгосрочный бизнес: краткосрочным бизнесом занимаются частные страховые компании, а экспортно-кредитные агентства фокусируются на долгосрочном бизнесе. Исключение было сделано лишь во время пандемии, когда национальные агентства также вышли на рынок краткосрочного экспортного страхования для поддержки коммерческого рынка.

— Есть ли у российского рынка такая перспектива?

— Рынок кредитного страхования, особенно в отношении экспортных поставок, пока достаточно молодой и имеет большой потенциал развития. Мы ведем активную работу по продвижению этого вида страхования, в том числе в партнерстве с коммерческим рынком.

Страхованием экспортных кредитов в России занимается весьма небольшая группа коммерческих страховщиков в незначительном масштабе по объему страхового покрытия. Это обусловлено высокими рисками, ограничениями по перестрахованию этих рисков и, как следствие, опасностью понести крупные убытки.

Тем не менее в прошлом году было изменено валютное законодательство, которое позволило коммерческим страховщикам давать такую же защиту для экспортера с точки зрения соблюдения требований валютного законодательства, как и у ЭКСАР. Мы поддержали эту инициативу, потому что видим перспективу развития рынка страхования в партнерстве с коммерческими страховщиками. Подключение коммерческих страховщиков дает нам доступ к экспортерам — у нас более 2,2 тыс. клиентов, но мы пока дотянулись не до всех. А у страховщиков пока мало страновой экспертизы и относительно низкая возможность принятия риска. К примеру, российскому производителю удобрений на конкретного бразильского покупателя нужен лимит $50 млн — даже если все наши крупные страховщики скооперируются, то на одного поставщика они столько емкости не предоставят. В подобных проектах без ЭКСАР не обойтись: мы можем через перестрахование дать коммерческим страховщикам ту дополнительную емкость, которая им нужна.

Также мы работаем и с иностранными коммерческими страховыми компаниями. Мы в том числе страхуем поставки российских компаний, если они идут через иностранных трейдеров. Когда этот трейдер находится за пределами России, но тем не менее продает российскую продукцию, то первичный полис может выпускать иностранная страховая компания, а мы берем часть рисков через перестрахование.

Таким образом в наших реалиях более жизнеспособна модель совместной работы ЭКСАР и коммерческих страховщиков по страхованию экспортных кредитов. Она позволяет рынку развиваться и обеспечивать стабильный объем страховой емкости, что особенно важно в кризисные периоды. За последние два года мы наблюдаем схожую тенденцию к сотрудничеству национальных экспортно-кредитных агентств и коммерческого рынка за рубежом.

— Изменится ли стоимость страхования от привлечения коммерческих страховщиков? Экспортеры отмечают, что им иногда дешевле локализоваться на зарубежном рынке и там привлечь страхование.

— В тарификации мы основываемся на тех же моделях, что и другие экспортные кредитные агентства и страховщики. Стоимость зависит не от локализации выпуска полиса, а от риска, заявленного на страхование, и страхового продукта. На тарификацию влияют страна, в которую идет экспорт, качество контрагента, срок страхования и прочие условия страхования. При этом ЭКСАР не закладывает свою дополнительную маржу в этот тариф. Также, например, когда мы страхуем целиком портфель клиента, страховой тариф будет ниже, чем если бы мы страховали отдельно каждого конкретного покупателя.

— Ставки для развивающихся стран довольно высокие, как вы здесь оцениваете риски?

— При поставках, к примеру, в африканские страны нет альтернативы: ни один банк не пойдет в чистый риск, и компаниям мы тоже не советуем своими силами решать, брать ли на себя такой риск. Оценка и управление сложными рисками — это наша профильная деятельность. Мы учитываем все возможные факторы для оптимизации стоимости риска, в том числе положительный опыт работы компании с этими контрагентами, структуру сделки, возможное обеспечение.

— Для экспортеров это зачастую большая проблема — оценить риск контрагента за рубежом, особенно если это новый рынок.

— Для этого существует инструмент страхования экспортных кредитов. Мы стараемся получить достаточный объем информации, чтобы оценить риск конкретного контрагента. Рассматриваем возможные варианты структурирования сделки — к примеру, идем через местный банк. Мы переключаемся на аккредитивную форму расчетов, местный банк выставляет аккредитив, а российский банк с нашей страховкой его подтверждает. Так мы закрываем риск экспортера, но риск местного покупателя берем не мы, а местный банк. По такой схеме, например, мы работаем в Африке. Для этого мы даже вошли в капитал Afreximbank — это наднациональный африканский банк, в котором 50 стран-участниц, он работает по всему африканскому континенту, имеет статус преференциального кредитора, и, конечно, у него экспертиза по региону лучше. Сам Afreximbank работает с несколькими сотнями местных банков, поэтому нам не нужно самостоятельно оценивать риски каждого контрагента.

К примеру, мы сейчас смотрим большой трубопроводный проект в Восточной Африке, в котором основная часть труб будет российского производства, но есть и другая продукция, в данном случае мы будем работать в синдикате с другими банками, в том числе с Afreximbank, будем брать проектные риски.

— По каким направлениям вы ожидаете роста поставок? Есть ли еще рынки, которые не охвачены?

— На самом деле перспективных направлений достаточно много. Если говорить про макрорегионы, то Африка — это самый перспективный по емкости и самый «неподеленный» рынок. Африка перспективна по всем отраслям: это и инфраструктурные проекты, и поставки оборудования, и поставки продукции сельского хозяйства.

Если смотреть на отдельные страны, то в последние несколько лет страной номер один для нас стал Узбекистан. Там огромная инвестпрограмма, и компании заинтересованы в привлечении российских партнеров, поставщиков, российского финансирования.

— По объему риска, который взяло ЭКСАР, Узбекистан лидирует?

— Да, Узбекистан в прошлом году вышел на первое место в нашем портфеле. Также очень активно развивается взаимодействие с Египтом, в том числе в рамках строительства совместной промзоны. Как страховое агентство, ЭКСАР даст страховое покрытие российским экспортерам (в том числе по инвестициям) и финансирующим банкам, а ВЭБ.РФ может финансировать кредиты на локализацию производств. С учетом того, что в Африке действует соглашение о свободной торговле, которое охватывает большинство стран, Египет становится очень интересной площадкой для экспансии как на африканский континент, так и на Ближний Восток.

Египет же находится в топе стран по экспозиции для тех же европейских агентств: много бизнеса, большая инфраструктурная программа, строится новая столица, поэтому там большая потребность в ресурсах и финансировании.

— Такой же расчет был сделан при создании зоны свободной торговли с Вьетнамом. Он оправдался?

— Да, можно сказать, что подход оправдывается. Есть пара хороших примеров, например, КамАЗ локализовал там производство, но объемы пока не такие высокие, как ожидали,— на рынке есть свои особенности и сложности.

— Какова сейчас ситуация на мировых рынках — как вы оцениваете отраслевую специфику спроса?

— Если говорить в отраслевом разрезе, то мы видим хороший экспортный потенциал в АПК. Причем это не только зерно, которое традиционно является основной статьей нашего экспорта, но и масложировые продукты, бутилированное масло, кондитерская продукция, алкоголь, а также все, что связано с экологическими продуктами и упаковкой,— например, в Европе оказались очень востребованы одноразовые деревянные столовые приборы.

В машиностроении мы видим большой потенциал в нефтегазовом машиностроении, потому что прошла программа импортозамещения и очень многие производства были локализованы. Сейчас, когда потребности внутреннего рынка удовлетворены, производители готовы идти на экспорт в страны Ближнего Востока, в Африку. К примеру, в России есть новейшее производство нефтегазовых труб большого диаметра, которые изготавливались под «Южный поток», «Северный поток», «Силу Сибири». Эти проекты уже реализованы, мощности недозагружены, а качество продукции высокое, поэтому мы активно вместе с производителями участвуем в международных тендерах.

Еще одно перспективное направление — это фармацевтика, в том числе экспорт вакцин.

И я бы, наверное, еще отдельно выделил ИТ-решения: в России уже очень много что сделано с точки зрения цифровизации, от портала «Госуслуги», которым мы все пользуемся, до цифрового управления трафиком. Здесь Москва готова выступать партнером по продвижению уже реализованных решений. Мы готовы поддерживать такие проекты российских интеграторов на зарубежных рынках, а правительства стран хотят диверсифицировать свои риски и уходить только от американских или китайских решений.

— Сейчас многие компании готовятся к введению пограничного налога на парниковые выбросы — предполагается, что подобные инициативы будет внедрять все большее число стран. Как это может повлиять на российские поставки?

— Россия также взяла курс на углеродную нейтральность к 2060 году, постепенно к этому обсуждению подключаются и экспортные агентства. Пока только два агентства утвердили себе цель по углеродной нейтральности, но еще несколько приняли программы декарбонизации, делают анализ карбонового следа и в зависимости от этого оказывают поддержку экспортерам.

К примеру, большинство агентств уже отказались от поддержки угольной энергетики. Большие дебаты идут по атомной энергетике — здесь взгляды агентств разделились: часть агентств поддерживают, часть — нет. Мы, конечно, считаем атомную отрасль одной из самых приоритетных и перспективных с точки зрения экспорта.

ЭКСАР пока идет по пути позитивной мотивации, то есть более активно поддерживаем проекты возобновляемой энергетики, с низким углеродным следом, сейчас разрабатываем дополнительные льготы по тарификации для таких проектов.

— Для таких проектов будет снижена ставка?

— Где-то будем снижать ставку, где-то предлагать более длинные сроки страхования.

У нас есть хороший опыт работы, например, в солнечной энергетике. Мы реализовали ряд проектов с компанией «Хевел» за рубежом по созданию солнечных электростанций. Также сейчас работаем по ряду проектов по утилизации мусора с нашими компаниями, которые занимаются сортировкой мусора, производят фандоматы для бутылок, делают вторичную переработку.

В то же время мы не отказываемся от металлургических и энергетических проектов, которые имеют более высокий углеродный след. В следующем году будем утверждать свою политику в сфере устойчивости и планируем начать анализировать карбоновый след, чтобы у нас была динамика.

— Какая у ЭКСАР будет позиция по поддержке угля?

— Пока открытая, но в приоритетном режиме, конечно, поддерживаем другие способы выработки энергии. Экспорт самого угля мы поддерживать не можем, так как это сырье, но можем поддерживать производителей оборудования для угольных станций, так как есть регионы, в которых пока нет альтернативы угольной энергетике.

Интервью взяла Татьяна Едовина