Педагоги, сотрудники некоммерческих организаций, руководители образовательных проектов и школьники приняли участие во втором образовательном круглом столе «Рыбаков фонда» «Школьная травля и поведение взрослых: две стороны одной медали?»
Фото: Stock Planets / Getty Images
Фото: Stock Planets / Getty Images
Открывая дискуссию, модератор, автор книги «Другая школа» и YouTube-канала «Нормальные люди» Александр Мурашев, отметил, что буллинг долгое время был стигматизированной темой. «Почти все это переживали, но говорили об этом единицы»,— отметил он.
Президент «Рыбаков фонда» Екатерина Рыбакова предложила посмотреть на позицию оппонентов и привела в пример мнение Юлии Пересильд из интервью Катерине Гордеевой, где актриса предположила, что буллинг «может служить прививкой, которой нужно переболеть в детстве». Необходимо обратить внимание и на такую позицию и попытаться объяснить и привлечь ее приверженцев на свою сторону, считает Рыбакова.
На встрече обсуждался фильм «Я встретил тех, кто меня травил». Александр Мурашев представил фрагменты фильма, в которых рассказал о своем опыте пережитой в школе травли и о том, как для фильма встретился с бывшими агрессорами и учителями. «Выяснилась интересная вещь. Те события, которые на тебя повлияли, для твоих одноклассников могли вообще не иметь значения»,— отметил он.
Исследуя тему травли, в фильме Александр Мурашев говорит в том числе со своим бывшим школьным агрессором: «Накануне съемок он мне сказал: “Я осознал, что моя агрессия в школе была отражением той травли, которую я сам испытал в детстве”». Фрагмент фильма, посвященный разговору с агрессором, по словам Мурашева, показывает роль учителей и взрослых в школьной травле. Один из героев фильма отмечает, что «если бы хотя бы один взрослый вмешался и объяснил, что необязательно быть свидетелем и потакать буллингу, все могло бы быть иначе».
Эту мысль поддержал один из участников обсуждения — ученик 11-го класса Никита Кондратьев. Он отметил, что по его опыту, когда взрослый в школе включался в конфликт и пытался разрешить его при помощи разговоров со всеми сторонами, включая родителей, он разрешался «проще, не теми радикальными методами, к которым могли прибегнуть сами дети».
Еще один фрагмент фильма посвящен встрече Александра Мурашева с одноклассником, который был «молчаливым наблюдателем» травли. «Этот фрагмент показывает, как простые вопросы загоняют человека в угол,— этот разговор не был моей вендеттой, мне не хотелось мести, было просто важно посмотреть, насколько по-разному мы — как жертва травли и ее свидетель — видели одни и те же вещи»,— говорит журналист. В ходе встречи Александр Мурашев также рассказал об одном из самых важных эпизодов фильма: «В фильм вошел фрагмент об эпизоде, о котором я никому не рассказывал 18 лет. Я сидел в классе, меня похлопали по спине, я обернулся, кто-то посмеялся. Еще раз кто-то постучал, опять взрыв смеха. Я смотрю на спину и понимаю, что весь пиджак в соплях и слюнях. И я понимал, что это чувство отчуждения на меня очень сильно повлияло в дальнейшей жизни».
Начальник управления информационной политики и коммуникаций департамента труда и социальной защиты населения Наталья Цымбаленко предложила показать фильм на московском образовательном канале и пригласить школьников к обсуждению.
Президент организации помощи детям «Журавлик» Ольга Журавская отметила, что «травлей можно переболеть очень по-разному»: «Где-то учитель поможет, где-то ребенок даст сдачи, но кто-то не рассчитает силы. Мы не должны давать детям решать вопросы травли, перекладывать это на детей, чтобы они не мешали нам решать наши взрослые дела». Она предложила разграничить понятия «конфликт» и «травля» по следующим признакам:
— Конфликт происходит между детьми один на один. Силы в конфликте равны.
— Травля подразумевает, что силы не равны. Несколько человек выступают против одного, или взрослый выступает против ребенка.
Травля — это негативный тип коммуникации, также подчеркнула Ольга Журавская. В ходе травли никто не хочет договориться и прийти к консенсусу. «Травля — это “весело”. И если детям в классе скучно, если взрослый не умеет усложнять, заинтересовывать, начинается травля»,— отметила эксперт.
Ольга Журавская выделила также три стадии зарождения буллинга: «Первые две недели это, как правило, вербальные приставания. Потом присоединяется кибербуллинг, то есть география травли выходит за пределы класса. Ты можешь поменять школу, но там уже тоже знают про тебя. И после, примерно через три недели, присоединяется нарушение физических границ, насилие».
По словам Светланы Моториной, автора книги «Травля. Со взрослыми согласовано», к характеристикам травли также можно добавить намеренность и систематичность. А вот конфликта — в отличие от травли — не нужно бояться, считает она. Особенно когда в школе есть политика решения конфликта и детей учат решать его, чтобы достичь консенсуса. По ее словам, также одна из важных особенностей травли — то, что жертвой травли может быть кто угодно, вне зависимости от личностных и внешних характеристик. «Игру не нужно путать с травлей. В игре весело всем, а в травле — нет».
Светлана Моторина предлагает также работать с классом, если в нем есть один ребенок, проявляющий агрессию: «Один ребенок не может всех затравить. Если у одного ребенка в классе агрессия, то с ним надо работать». С этим согласен Никита Кондратьев: по его словам, если отделить агрессора-«зачинщика», одноклассники зачастую ведут себя более доброжелательно, нежели находясь в группе с агрессором.
Непопулярность — это не травля, предупреждает Моторина, участники образовательного процесса «не обязаны друг друга любить, но обязаны не травить» — это одна из задач педагогов, не игнорировать отдельных учеников, не отделять от коллектива.
Основательница и директор благотворительного фонда «Шалаш» Лилия Брайнис привела в пример один из постулатов фонда: «Мы верим, что это не трудные дети, а дети, которым трудно». Она отметила, что одна из важнейших задач взрослых — научить ребенка вести себя по-другому, с учетом того, что дети учатся не на словах взрослых, а воспроизводя их действия. При этом взрослый должен понимать, что чувства и мысли ребенка равны чувствам и мыслям взрослого, но взрослый может заставить ребенка что-то делать, а ребенок взрослого — нет, и учитывать свою привилегию. Лилия Брайнис также рассказала о том, что, как и жертвы, агрессоры и свидетели травли имеют психические и физические последствия столкновения с буллингом.
Заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ Александр Асмолов подчеркнул, что травля, как часть эволюции, всегда была «инструментом погашения тех, кто высунулся, стал непохожим», и обратил внимание на книгу Ольги Седаковой «Посредственность как социальная опасность». При этом он отметил, что без общих установок общества на толерантность, в школах ничего, кроме косметических изменений, произвести не удастся.
Тигран Епоян, советник по ВИЧ и образованию в области здоровья ЮНЕСКО, также считает, что пока не поменяются общественные установки, те усилия, которые будут предприниматься в школе, будут не так эффективны. И тем не менее начинать изменения в школах нужно уже сейчас. Он также перечислил те меры, которые предпринимает UNESCO, для борьбы с травлей, в том числе: проведение исследований, распространение результатов этих исследований, повышение осведомленности среди населения и среди тех, кто принимает решения, подготовка методических средств для регионального и федерального использования, экспертные консультации и конференции.
В 2019 году, напомнил Тигран Епоян, 193 страны—члены ЮНЕСКО единогласно проголосовали за внесение в календарь ООН международного дня против насилия и кибербуллинга. «Это может показаться декоративным действием, но это повод, который мы используем для обсуждения темы»,— объяснил эксперт.
Директор социальных проектов VK Александра Бабкина рассказала о результатах исследований компании. Исследования соединяют количественные опросы в соцсетях и глубокое качественное исследование. Согласно результатам, 58% пользователей сталкивается с агрессией в сети, только 4% признались, что сами были агрессорами, из них только 5% агрессоров испытывают вину за буллинг. 28% мужчин сталкивается с кибербуллингом из-за неконвенционально мужского поведения, 21% женщин сталкивается с кибербуллингом из-за внешности. При этом 52% пользователей никогда ни за кого не заступались в интернете, а 13% боятся, что, если заступятся, агрессия перекинется на них. «Обычно мы говорим, что, если вы хотите заступиться, оцените собственные ресурсы. Так, подростки чаще пишут в личку слова поддержки, не вступая напрямую в публичный конфликт»,— дополняет Александра Бабкина. Директор VK по связям с вузами Сергей Марданов добавил, что 75% учителей считает, что именно их ученики не сталкиваются с травлей, а 50% школьников не пойдут к родителям в случае буллинга.
Руководитель проекта «Школа поддержки» Сания Биккина отмечает, что, несмотря на региональную специфику, травля в школах разворачивается примерно одинаково: «Директора приравнивают отсутствие буллинга к тому, что школа хорошая. Иногда неосознанно, иногда из-за того, что они постоянно находятся в системе конкуренции. Но школа определяется не отсутствием проблем, а тем, как в ней с проблемой справляются». Клинический и кризисный психолог Мария Зеленова поддержала это мнение и отметила, что сейчас все больше подростков осведомлены в том, чтобы помогать сверстникам или младшим учащимся, в связи с чем необходимо развивать систему наставничества, потому что на это есть запрос.
В конце 2021 года первый заместитель председателя комитета Госдумы по просвещению Яна Лантратова сообщила “Ъ”, что инициировала создание рабочей группы, которая займется правовыми вопросами безопасности детей и педагогов в учебных заведениях. Эксперты тогда предложили для противодействия росту агрессии в учебных заведениях ввести службу медиации — примирения. Согласно опросу АНО «Мама в праве» и ОНФ за 2020 год, в России с буллингом сталкивается каждый третий ребенок.
Выводы и рекомендации:
— Необходимость конструктивного диалога с оппонентами и привлечение их на свою сторону.
— Работа не только с жертвами, но и с агрессорами и свидетелями травли.
— Искоренение практики невмешательства со стороны взрослых.
— Восприятие школы как экосистемы, в которой учителя, дети и родители общаются на равных и не боятся обсуждать проблемы.
— Распространение информации через СМИ, телеканалы, интересные учащимся соцсети.
— Не избегание, а решение конфликтов.
— Разделение понятий «конфликт» и «травля», где конфликт — то, что происходит между детьми один на один при равных силах, а травля подразумевает, что силы не равны.
— Разведение понятий «травля» и «игра»: «В игре весело всем, а в травле — нет».