Два штрафных круга Эдуарда Латыпова на последнем этапе лишили российскую команду золота в эстафете

Российский биатлон, в котором уже много лет плохого было на порядок больше, чем хорошего, находился в шаге от того, чтобы наконец одержать роскошную и звучную победу. Мужскую олимпийскую эстафету отечественная четверка в составе Карима Халили, Александра Логинова, Максима Цветкова и Эдуарда Латыпова готова была не просто выиграть. Она готова была выиграть ее жестоким нокаутом, но сама оказалась в глубоком нокдауне и с бронзой вместо золота после двух штрафных кругов, заработанных Латыповым на последней стрельбе. За невероятной гонкой, которую выиграли в какой-то момент, казалось, безнадежно отставшие фавориты норвежцы, наблюдал корреспондент «Ъ» Алексей Доспехов.

Эдуард Латыпов, за два дня до этого шикарно отработавший гонку преследования и завоевавший в ней бронзу, встал в позу, которую так любят ловить на биатлонных соревнованиях фотографы. Стрельба стоя. Самая последняя стрельба этой эстафеты. Мороз, из-за которого ее пришлось даже сдвигать с вечера на два с половиной часа раньше: без солнца вытерпеть такой собачий холод немыслимо. Колючий ветер… И одинокий российский спортсмен перед рядом мишеней.

Эдуард Латыпов, конечно, не знал всех деталей. Не знал, допустим, что в тот момент, когда он подъезжал к стрельбищу, позади него двукратный чемпион этой Олимпиады француз Кантен Фийон Майе рванул было от своих попутчиков — норвежца Ветле Шостада Кристиансена и немца Филиппа Наврата, как бы призывая их все-таки ускориться — ну нельзя же двигаться в таком размеренном режиме. Но Кристиансен и Наврат рывок демонстративно не подхватили: им было и так хорошо. И Фийон Майе тоже плюнул на свое ускорение. Было очень похоже на то, что и он смирился судьбой, которая в этот день заставляла его бороться в лучшем случае за серебро.

Однако Эдуард Латыпов наверняка был в курсе, что эта тройка очень далеко, что у него колоссальный, примерно в минуту, запас. А это значит, что надо лишь не торопясь, пусть с ошибками — черт бы с ними — закрыть как-нибудь эти пять мишеней. И тогда будет победа. Победа колоссальной громкости. Победа в виде спорта, достигшем в этом веке в России популярности, сравнимой с футбольной, хоккейной. В виде, в котором успехи, когда-то вполне привычные, почему-то превратились в раритет. Даже успехи относительные — серебро, бронза топ-турниров. А в норму превратились выступления серенькие, без проблесков. Эта эстафета все исправила бы, вернула бы давно забытые ощущения миллионам болельщиков, целой стране.

Вскинувший винтовку Эдуард Латыпов находился в секундах от триумфа. И никто не догадывался, что впереди не триумф, а драма, может быть, главная драма всей этой Олимпиады — для сборной России, во всяком случае.

Она уже упускала верные медали, в том числе золотые и в том числе в биатлоне. Но чтобы упустить вот так, когда все уже для праздника сделано…

В действительности в олимпийской эстафете многое намекало на то, что сборную России в ней ждет что-то очень-очень хорошее, с самого начала. Это ведь насчет Карима Халили, стартера, было больше всего сомнений у тех, кто биатлон обожает, кто следит за аналитикой. Под рукой имелся ведь еще, например, очевидный вариант с Максимом Цветковым на первом этапе и быстрым Даниилом Серохвостовым на каком-то из следующих. Но тренеры Серохвостова не поставили — ради надежности, которую Халили, уже открывший в недолгой карьере кучу эстафет, символизирует.

Он доказал, что и в Китае подводить не собирается. Да нет, он доказал, что готов не просто караулить соперников, а готов на нечто большее. Халили даже на «разгонном», до стрельбы лежа круге не караулил основных соперников — прежде всего норвежца Стурлу Холма Легрейда, а лез вперед. Он хотел диктовать темп, и это уже было невероятно!

На стойке Карим Халили все-таки разок промазал. Но это была ерунда, потому что те, кого надо было бояться больше всего, стреляли гораздо хуже. Немец Эрик Лессер закопался с дополнительными патронами, а Легрейд, железный Легрейд, и вовсе отправился на штрафной круг. Рядом из фаворитов остались французы, но и Фабьен Клод не мог усидеть за Халили, казавшимся неукротимым.

А потом была очередь Александра Логинова, наиболее титулованного, опытного биатлониста сборной, которого в двух предыдущих гонках — спринте и преследовании — колбасило: девять промахов на шести рубежах в общей сложности. Теперь Логинов был великолепен. Он несся по трассе в ураганном темпе, он палил как из пулемета. И ни о каких стрелковых катастрофах речи уже не шло: два промаха на стойке — это тоже мелочь. А француз Эмильен Жаклен, который из кожи вон лез, чтобы не отпустить Логинова, в конце концов, разумеется, его отпустил на такое расстояние, что спину не всегда увидишь. Нельзя было не отпустить, учитывая кураж, злость Логинова.

С ними — с куражом, со злостью, с уверенностью — все было в полном порядке и у Максима Цветкова. Невезучий, расставшийся с ярко светившими ему медалями индивидуалки и спринта «на флажке», Цветков давал мастер-класс на тему «как сберечь отрыв». Вернее, безупречный российский биатлонист его не берег, он его наращивал, хотя, казалось бы, и так все шло идеально.

А сзади мучился француз Симон Дестье. И у выдающегося норвежца Йоханнеса Бё получалось не все. Бё с немцем Бенедиктом Доллем скисшего Дестье достали, но представить, что интрига, связанная с борьбой за золото, возродится, было невозможно. Цветков ее добил, уехав от этих могучих команд на 40 с лишним секунд. Это все уже походило на глубокий нокаут, в который российские эстафетчики отправили обычно куда более резвых, чем они, норвежцев с французами, а также цепких, редко сдающихся без боя немцев. Сценариев под эту гонку воображение рисовало множество. Но сценария, в котором к четвертому этапу сборная России, по сути, гарантирует себе золото, среди них быть не могло. Ну просто волшебство какое-то…

А Эдуард Латыпов разукрашивал эту волшебную страницу истории российского биатлона новыми штрихами: недурным бегом по трассе, стрельбой без помарок из положения лежа. И не разглядеть было ни единого знака, указывающего на то, что что-то еще может сломаться, перевернуться. До последней стойки.

Эдуард Латыпов прицелился и принялся стрелять. Когда не закрылся первый кружок, это был еще не повод для паники: не повезло с ветром, а времени в резерве — целая вечность. Когда не закрылся второй, это был повод для легкой тревоги. Совсем легкой. Но за первым и вторым не закрылись и третий с четвертым. Отправлявший пули в «молоко» Латыпов уже заработал штрафной круг. А вскоре, отправив туда же и один из трех дополнительных патронов, заработал еще один… Два штрафных круга, на каждый из которых биатлонист, уже проторчавший на стрельбище предостаточно, чтобы гигантский запас подтаял, тратит по 20 с лишним секунд. Нет, в реальность этой развязки нельзя было поверить!

Да в нее наверняка не могли поверить Кантен Фийон Майе и подъехавшие к рубежу вместе с ними Филипп Наврат и вроде бы уже подсевший Ветле Шостад Кристиансен. У них же минуту назад не было никаких шансов на золото. Никаких. Ровно ноль! И вдруг шанс появился.

Воскресший Кристиансен его не проворонил, отстрелявшись споро и метко и ускакав от не такого спорого и не такого меткого Фийона Майе. Наврат без штрафного круга не обошелся. Но это было слабое утешение для Латыпова, для всех, кто переживал за него, особенно, понятно, для трех только что совершавших великие биатлонные подвиги мужчин в российской форме, дожидавшихся его на финише. Дожидавшихся золота, а дождавшихся бронзу.

Все закончилось ручьями слез — Латыпова и Легрейда. Норвежец зарыдал задолго до ключевой стойки, понимая, что испортил своей команде всю эстафету сразу и бесповоротно. Но слезы горя в миг стали слезами счастья.

Легрейд обнимал Кристиансена, обнимал братьев Тарьея и Йоханнеса Бё, благодаря партнеров за то, что исправили его ляп, хотя благодарить вообще-то должен был спортсмена из чужой команды. Того, который, пережив шок, нашел в себе даже мужество попробовать объяснять, почему случилось так, как случилось. Эдуард Латыпов вспоминал плотный порыв ветра, чувство, что не хватает нужной концентрации, чтобы с ним справиться. Вспоминал, как пытался переизготовиться, но не помогло — «сработала психология». И эти воспоминания с ним, может быть, на годы, а то и навсегда.