Мариинский театр отметил 60-летие Сергея Вихарева

На Исторической сцене Мариинского театра к 60-летию со дня рождения балетмейстера Сергея Вихарева был трижды представлен его первый и лучший спектакль — знаменитая реконструкция «Спящей красавицы» Мариуса Петипа. Татьяна Кузнецова полагает, что эта постановка — главное достижение постсоветского Мариинского театра.

Сергей Вихарев, экс-премьер, репетитор и балетмейстер Мариинского театра, погиб в июне 2017 года. Погиб случайно, шокирующе внезапно и глупо: в кресле стоматолога, получив убийственный наркоз. В середине февраля 2022 года юбилей балетмейстера отмечали благодарные российские театры, которым он оставил в наследство жемчужины репертуара — свои реконструкции старинных балетов. Большой показал очаровательную бесхитростную «Коппелию», екатеринбуржцы — концептуальную «вангоговскую» «Тщетную предосторожность». Лишь балетный Новосибирск утратил все сокровища, которыми Сергей Вихарев, бывший худруком труппы в 1999–2006 годах, его одарил.

Но, разумеется, первым и главным театром в жизни Сергея Вихарева всегда оставался Мариинский: он был его альма-матер, его страстью, вдохновением, территорией великих триумфов и обидных унижений. В 1999 году, когда родилась на свет вихаревская «Спящая красавица», показавшая миру, как выглядел подлинный спектакль Мариуса Петипа, бал в Мариинке правила молодежь. Балетмейстеру Вихареву, первому в мире расшифровавшему хореографическую запись императорского спектакля, было 37 лет, куратору Павлу Гершензону — 40, руководителю труппы Махару Вазиеву — 38, а главным артистам эпохальной постановки — Диане Вишневой, Андриану Фадееву, Светлане Захаровой — от 20 до 23 лет. Мир стоял на пороге XXI века, в новой России творческие силы били через край, и грандиозность дерзкого проекта омолодившейся Мариинки лишь умножала энергию его участников.

Результат оказался ошеломляющим: такого балета никто никогда не видел. Феерия XIX столетия предстала во всей красе. Декорации, воспроизведенные по эскизам 110-летней давности, сражали величественной монументальностью; сотни костюмов, когда-то придуманных директором Императорских театров Иваном Всеволожским, ослепляли избыточной многокрасочностью. Многолюдные шествия, бесчисленные аксессуары, старинный «разговор руками», исторические танцы, грандиозные архитектурные мизансцены, не оставлявшие ни клочка пустого пространства, живые темпы и куртуазные манеры — все это было разительно непохоже на стерильные образцы классического балета, к которым нас приучила советская эпоха. Особенно на «Спящую красавицу» 1952 года в редакции Константина Сергеева, на которой выросло не одно поколение ленинградцев.

Триумф постановки слегка омрачили сами артисты, не привыкшие танцевать в пышных костюмах, носить букли и парики, подчиняться дирижеру, а главное — не готовые отказаться от советских достижений в виде задранных к ушам ног и шпагатных разножек в прыжках. Впрочем, реалист Вихарев за старинную манеру танца не боролся, даже оставил принцу Дезире вариацию Константина Сергеева — не лишать же премьера главного выхода. У новой «Спящей» и без того хватало противников — балетный истеблишмент Петербурга принял спектакль в штыки, потребовав сохранить в репертуаре постановку 1952 года. Со временем она, привычная и понятная, вытеснила с афиши историческую реконструкцию, слишком трудоемкую — в постановочном, стилевом и репетиционном плане — для частого употребления.

Спектакль Сергея Вихарева возобновили после восьмилетнего перерыва уже после его смерти — в 2018-м, к 200-летию Мариуса Петипа. Показывают его на Исторической сцене нечасто — раза три в сезон, а на Новой сцене Мариинки по-прежнему идет постановка Сергеева. Однако времена изменились: исторические реконструкции вошли в моду по всему миру. Тот же Вихарев прогремел в 2011 году в «Ла Скала» с «Раймондой», в Старом и Новом Свете нарасхват идут исторические постановки Алексея Ратманского (ближайшая, «Дочь фараона», планируется в мае как раз в Мариинке), своими учеными изысканиями славится Юрий Бурлака — это его запрещенный в Берлине «Щелкунчик» вызвал всемирную бурю полемики. Теперь в ценности вихаревской «Спящей» петербуржцы не сомневаются, о чем свидетельствуют составы артистов, выставленные на юбилейные спектакли. В главных ролях танцевали статусные примы и удобные им кавалеры, в прочих — артисты с солидным послужным списком, разбавленные немногочисленными «вводами» молодых исполнителей.

Постановочная роскошь и жанровое изобилие вихаревской «Спящей» восхищает по-прежнему: действительно, только в Мариинке можно увидеть феерию Мариуса Петипа во всем ее блеске и столь убедительный иерархический портрет имперской труппы. Потери, увы, есть, и малообъяснимые: в «крестьянском» вальсе первого акта вместо 24 взрослых пар танцуют 16, а ведь восстановление этого хореографического шедевра Петипа для 72 участников (в вальсе участвуют еще 12 пар детей) было особой гордостью Вихарева. Исчез (возможно, из-за устлавшего сцену линолеума) и люк, в который проваливается набедокурившая фея Карабосс, что уничтожило ключевую мизансцену: теперь злодейка попросту убегает со сцены, преследуемая женихами Авроры. Зато артисты стали чувствовать себя свободнее в костюмах разных эпох, жестикулируют с аффектакцией и удовольствием, «разговаривают» жестами гораздо осмысленнее и стараются держать темпы, хотя временами расходятся с музыкой (впрочем, у маэстро Овсянникова иногда расходятся и группы инструментов, особенно вольно ведут себя медные).

Но этой остепенившейся «Спящей красавице» не хватает той авантюрной взволнованности, которая и дарит радость жизни театральному празднику. Конечно, от 38-летней примы Виктории Терешкиной не стоило требовать юношеской непосредственности, но все же ее безупречная академичность была уж слишком демонстративной. Игривость же 36-летней Алины Сомовой, танцевавшей Аврору во втором спектакле, не искупала помарки в мелкой технике, а любовь балерины к шпагатным растяжкам казалась по меньшей мере старомодной — так танцевали в начале 1990-х. Самой перспективой и интересной выглядела 20-летняя фея Сирени — в пуантном прологе Мария Ильюшкина смягчала безукоризненность танца нежной изысканностью; в остальных актах, дефилируя на каблуках и в платьях по моде конца XIX века, мимировала искренне и выразительно. Возможно, эта феерическая «Спящая» и предназначена для молодых — ведь сам Вихарев для премьеры 1999 года выбрал совсем юных артистов, добавив архивной постановке актуального драйва.

Тот новый театр, который строила молодая команда на рубеже веков, в Петербурге умер еще раньше, чем Вихарев, не продержавшись и десяти лет. Мариинка, недооценившая в 1999 году свое главное балетное достижение в новейшей истории, в конце концов определила его в раздел чистой классики. И теперь хранит, как и положено образцово-показательному театру-музею.