Выбор Игоря Гулина

Василий Цейтлин «Дневник штабс-капитана. 1914–1918»

Кучково поле — Связь эпох — Воевода

Автор этого дневника, Василий Цейтлин, родом из Польши, офицер российской армии, перешедший в 1917 году на сторону большевиков, ставший военспецом, наставником первых красноармейцев-разведчиков и крупным советским теоретиком военной связи. Цейтлин умер в 1933 году от сыпного тифа — можно сказать, вовремя. Он избежал мрачной судьбы большей части людей своего круга, принявших революцию офицеров, и сохранил репутацию классика раннесоветского военного дела. От него осталось множество документов: брошюры, методички, а также дневник — впервые опубликованный. Большую его часть составляют фронтовые записи времен Первой мировой (Цейтлин описывает полный хаос и разруху в рядах российской армии), но самое любопытное, конечно, в конце книги. Осенью 1917-го командированный на учебу в военную академию Цейтлин оказывается в Петрограде и наблюдает Октябрьский переворот. Это довольно редкий в сохранившихся документах взгляд на революцию глазами умного военного — не имеющего никакого уважения к старой власти, но не ангажированного ни одной из новых партий, не испуганного хаосом, но сохраняющего скепсис и достоинство.

Иван Хрипунов «Дневники 1937–1941 годов»

Кабинетный ученый

Советский школьник родом из деревни Пришиб, Иван Хрипунов начинает вести дневник в 14 лет. В 1942 году 19-летний Иван уходит на фронт и пропадает без вести. Его записи — вроде бы классический дневник 1930-х: отчет самонаблюдения, в котором становление личности разворачивается на фоне большой истории. Уже на первых страницах записи о погоде и школе перемежаются с последними новостями (идет 1937 год, и это, разумеется, Московские процессы). Уникальным его делает то, что это становление абсолютно успешно: можно увидеть, как крестьянский мальчик творит из себя писателя — внимательного наблюдателя и критика окружающей реальности. Сын раскулаченных, Хрипунов был одновременно жертвой сталинского режима, что во многом обеспечивало ему чуждое всякой восторженности зрение, и порождением сталинской школьной системы, на свой лад включавшей детей в пространство мировой культуры, делавшей каждого колхозника в потенции художником и мыслителем. Помимо острого ума Иван обладал редким чувством языка. Он писал стихи (некоторые из них появляются прямо в дневнике, и они без всяких скидок замечательные). Талант ощущается и в самых будничных записях. Его язык сочетает просторечия, диалектизмы, очевидную установку на устную речь и столь же очевидную, сознательную литературность, дававшую Хрипунову странное, чуть меланхоличное отчуждение от собственного мира. Мало кому из писавших о деревне удавалось найти такой слог.

«Я знаю, что так писать нельзя»: Феномен блокадного дневника

Издательство Европейского университета

Составленный историком Анастасией Павловской том открывает новую блокадную серию, затеянную проектом «Прожито». Мы знаем много дневников, написанных во время ленинградской блокады интеллектуалами — Лидией Гинзбург, Ольгой Берггольц, Евгением Шварцем и др. Есть знаменитый детский дневник Тани Савичевой, но он существует в культурной памяти в качестве уникального артефакта. На деле все эти тексты — небольшая часть огромного массива. Никита Ломагин и Михаил Мельниченко пишут в предисловии: во всем корпусе русских дневников ХХ века блокада оказывается моментом наибольшей интенсификации дневникового письма. Люди самых разных профессий, слоев и возрастов ощущали, что переживают грандиозное событие, требующее свидетельства. Так, блокада рождала особую литературу. В сборнике представлены семь дневников (некоторые — полностью, другие — в выдержках). Все их авторы — не выдающиеся люди, а рядовые блокадники, описывающие общий опыт, но очень по-разному. Театровед Александр Бардовский навязчиво записывает слухи, агитатор и могильщик Анисим Никулин создает нечто вроде макабрической эпопеи соцреализма, товаровед из Книжной лавки писателя Нина Обухова-Духовская фиксирует трансформации повседневного быта, подросток Володя Томилин ведет сухую хронику голода. Его завершающий книгу дневник, лишенный всяких признаков литературности и состоящий больше из цифр текст,— едва ли не самый сильный.

Александр Скидан «Лит.ра. Избранные фб-записи (2013–2020)»

НЛО

Глупо делать вид, что мы читаем что-либо больше и чаще, чем социальные сети. Однако между этим моментальным чтением и чтением «серьезным» существует отчетливая граница. Поэт и эссеист Александр Скидан решается разрушить ее вроде бы незамысловатым, но действенным способом. В этой книге он публикует свой фейсбук, почти не подвергая его редактуре. Впечатления от книг и фильмов, отчеты о прогулках, выписки, воспоминания, длинные критические тексты, крохотные наброски, поздравления с днем рождения и поминовения умерших, бытовые проблемы (начинается книга с забытой на новогоднем празднике шапки) — все это идет подряд, как, собственно, в ленте фейсбука. В соцсетях мысль и эмоция превращаются в текст, почти не проходя огранки. Обычно кажется, что это служит обесцениванию письма, опустошению даже самых серьезных вещей: поэзии и политики, любви и смерти. Однако возможно, что это не так, и в фейсбуке письмо пробирает новое качество, особую литературность, неразличимую нам в «естественной» среде, но хорошо ощутимую при изъятии текстов из интернета и перемещении в книгу. Именно это и делает Скидан, и его опыт кажется абсолютно успешным. Как обычно и бывает с удачными экспериментами, «Лит.ра» — вещь одновременно подчеркнуто современная и неожиданно-старомодная, напоминающая о Розанове и других писательских дневниках модернистской эпохи.

Анастасия Вепрева, Роман Осминкин «Коммуналка на Петроградке»

НЛО

Эта книга — одновременно дневник и не совсем дневник: жанр здесь ставится в кавычки, используется для не совсем прямых целей. Ее авторы, художница Анастасия Вепрева и поэт Роман Осминкин, поселяются в коммунальной квартире в Петербурге и начинают вести блог, в котором ежедневно вывешивают небольшие зарисовки коммунального быта. Записи охватывают три с половиной года: с начала 2016-го по середину 2019-го. Это одновременно художественный, исследовательский и в своем роде экзистенциальный эксперимент. Богемные молодые питерцы оказываются в совсем другой среде, начинают изучать ее, а среда в свою очередь изучает и пробует на вкус их самих. Взаимное любопытство мешается со страхом, легким классовым снобизмом и сознательными попытками его преодоления. Осминкин и Вепрева нарочито играют с жанрами: ироничный сказ в духе Зощенко, бытовые анекдоты в манере едва ли не Довлатова, фактографическая проза, отсылающая к советскому авангарду, этнографическое исследование с теоретическими отступлениями (авторы предстают антропологами, живущими в туземном племени), дневники самонаблюдения, полные иронии и самокритики. Каждый модус письма препарируется, остраняется, оказывается заведомо неполным для описания реальности. В их смещении выходит по-настоящему остроумная проза, какой сейчас не слишком много.

«Выиграть войну так же невозможно, как выиграть землетрясение» // Почему война — это всегда плохо

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram