И в конце концов Владимир Путин все решил. И для него, и для нее, и для себя

21 февраля президент России Владимир Путин собрал заседание Совета безопасности, на котором каждый из присутствующих высказался о признании независимости Луганской и Донецкой народных республик (ДНР и ЛНР), а кто-то — даже о их вхождении в состав России. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников уверен, что после произошедшего будет открыта дорога ко вводу российских войск на территорию ЛНР и ДНР для их защиты. Ближе к полуночи Владимир Путин после 40-минутного обращения к нации (в том числе, судя по всему, и к украинской) подписал указ о признании независимости ЛНР и ДНР. Иначе быть уже не могло.

Беспрецедентность ситуации состояла прежде всего в том, что все заседание к тому же транслировалось по телеканалу «Россия 24», хотя и не в прямом эфире. Повторю: заседание Совбеза, с которого мы видим обычно одно только принципиально короткое вступительное слово российского президента.

Заседание происходило в Екатерининском зале Кремля, а не в зале заседаний Совбеза, годами приспособленном для этого помещении. Здесь, в Екатерининском зале, где последние недели Владимир Путин проводит все пресс-конференции после переговоров с иностранными лидерами (и где у меня, например, есть уже даже облюбованное место), у него была возможность встретиться со всеми лично и поглядеть, как говорится, если что в глаза, а это, как говорится, было именно в этом случае важно, а то и бесценно.

Участники заседания, сохраняя дистанцию (они сидели перед президентом на стульях без подлокотников, хотя такие, с подлокотниками, там есть) словно специально — чтобы не чувствовали себя слишком комфортно и ни на секунду не могли расслабиться.

Для Владимира Путина туда, где обычно стоят флаги и два микрофона глав государств, поставили белый стол.

Для начала президент напомнил собравшимся о событиях, которые привели к нынешнему заседанию Совбеза:

— После госпереворота на Украине в 2014 году часть населения этой страны не приняла этот переворот. Напомню, что он был антиконституционный и кровавый, потому что в ходе этих событий погибло много ни в чем не повинных людей. Это действительно вооруженный переворот — с этим, собственно говоря, никто и не спорит.

В России — да, не спорят.

— Часть, повторяю, граждан этой страны,— продолжил президент,— не приняла этот переворот. Это касалось и тех людей, которые проживали в Крыму, это касалось и тех, которые проживали и проживают сегодня в Донбассе. Люди заявили о том, что они формируют две независимые республики — Донецкую народную республику и Луганскую народную республику. С этого момента началось противостояние киевских властей и людей, проживающих на этой территории.

Вводный курс оказался коротким:

— Все эти годы... я хочу это подчеркнуть... все эти годы над людьми, которые проживают на этих территориях, фактически издевались. Постоянные обстрелы, блокада. Как вы знаете, люди, проживающие на территориях, близких к так называемому переднему краю, вообще вынуждены были перебраться в подвалы... Живут там сами вместе с детьми...

Возникли Минские договоренности, которые киевские власти не исполняют. А теперь «ясно для всех: реально по этому минскому "Комплексу мер" делать ничего не собираются».

— Цель нашего сегодняшнего совещания заключается в том, чтобы послушать коллег и определить наши дальнейшие шаги на этом направлении, имея в виду и обращения руководителей Донецкой народной республики и Луганской народной республики к России с просьбой о признании их суверенитета, и постановление Государственной думы Российской Федерации на эту же тему — с призывом к главе государства сделать это и признать независимость и суверенитет Донецкой народной республики и Луганской народной республики,— констатировал президент.

И Владимир Путин еще раз повторил то, что не раз говорил иностранным коллегам в этих стенах:

— Но мы, конечно, должны понимать реалии, в которых мы живем. И если Россия столкнется с такой угрозой, как принятие Украины в Североатлантический альянс, в НАТО, то угрозы для нашей страны многократно возрастут! Потому что есть статья 5 договора о создании НАТО, из которой ясно, что все страны альянса должны воевать на стороне одного из своих членов, если он подвергается какой-то агрессии. Но поскольку никто не признает волеизъявления крымчан и севастопольцев, а Украина настаивает на том, что это ее территория, у нас возникает реальная угроза, что они начнут отвоевывать эту, как они считают, свою территорию военным способом, а они говорят об этом в своих документах, пишут, это очевидно, и тогда весь Североатлантический блок обязан будет включиться в эти события.

Он считал, очевидно, что обязательно надо это повторить, чтобы картина надвигающегося признания выглядела цельной и не потеряла ни одной краски:

— Нам говорят, и вы об этом знаете, что некоторые страны НАТО против того, чтобы Украина стала членом альянса, тем не менее, несмотря на то что они против, в 2008 году в Бухаресте подписали меморандум, который открывает Украине и Грузии двери в НАТО. На мой вопрос, зачем же вы это сделали, ответа нет. (Под давлением Соединенных Штатов — вот ответ, но это его ответ, а они-то не признаются в этом.— А. К.). Но если они сделали один шаг под давлением Соединенных Штатов, где у нас гарантии, что они не сделают и второго шага под давлением? Таких гарантий нет!

Больше нет ни одной иллюзии по поводу США (и уж, конечно, наоборот.— А. К.):

— Таких гарантий вообще нет, потому что Соединенные Штаты легко отказываются от любых договоренностей, от любых документов, которые подписывают. Но тем не менее хотя бы что-то должно быть положено на бумагу и зафиксировано в качестве международно-правового акта! На сегодняшний день мы не можем договориться и об этом!

Владимир Путин, задавая тон, говорил без бумажек, так что и все остальные теперь были обречены на это.

О том, как именно не можем договориться, должны были рассказать министр иностранных дел Сергей Лавров и замглавы администрации президента РФ, переговорщик с Украиной Дмитрий Козак.

Сергей Лавров был подробен, при этом возвышался над микрофоном скалой. С ним хотелось соглашаться. Ему хотелось даже верить.

— В целом наше общее впечатление,— рассказал он,— что коллеги пытаются, так сказать, раскассировать российские предложения, выделить из них отдельные второстепенные, хотя и важные для нас моменты, которые способствовали бы поддержанию диалога и снижению рисков, но не затрагивали бы коренные интересы США и их союзников в вопросах безоглядного расширения НАТО, не затрагивали бы их свободы в определении конфигурации сил на натовском пространстве и на околонатовском пространстве.

Отговорив четверть часа, Сергей Лавров начал приходить к выводам:

— Подытоживая оценку этих ответов, мы можем констатировать, что есть подвижки. Они несущественные, но они есть! Последовательность и принципиальность, которые мы проявляем, продвигая наши инициативы от декабря прошлого года, конечно же, встряхнули Соединенные Штаты и их союзников, заставили взять в проработку многие из ранее отвергавшихся ими российских предложений по ослаблению военной напряженности и контролю над вооружениями. В этом контексте, как я вам докладывал, Владимир Владимирович, мы исходим из того, что работу нужно продолжать.

Учитывая, что, если признать ЛНР и ДНР, такую работу уже не продолжить, получалось, что Сергей Лавров, выступал за то, чтобы пока с этим не спешить.

Тем более что он, по его словам, собрался в пятницу в Женеву, чтобы встретиться с американским коллегой Энтони Блинкеном.

Владимир Путин, было видно, готов поговорить с подчиненными про все это. Хотя он и так все это время говорит про это.

— Я со своими коллегами как раз разговариваю на этот счет,— кивнул президент,— и американский коллега заверил, что Украину не собираются принимать завтра, более того, возможен какой-то мораторий. Но ведь они считают, что Украина не готова сегодня, поэтому мой ответ был простой: «Мы считаем, это не уступка нам, это просто реализация ваших планов. Вы считаете, что нужно подождать и подготовить Украину к вступлению в НАТО. Мораторий... Но не для нас мораторий! Вы для себя этот мораторий делаете! В чем же движение в нашем направлении, в нашу сторону? Пока такого не видим».

Да, Владимиру Путину нужен мораторий для него, а не для них.

— Вчера,— продолжил он,— мы дважды разговаривали с президентом Франции — уже ночью, сегодня, можно сказать, до двух часов ночи разговаривали. Он уверяет, что в американской позиции есть какие-то изменения. Но на вопрос, в чем они заключаются, он, к сожалению, ответить не смог.

Сергей Лавров говорил сейчас, словно уже забыв, что каждое его слово фиксирует видеокамера. То, что он сейчас докладывал, обычно говорят в той самой комнате для заседаний Совбеза, перед входом в которую сдают даже телефоны:

— Мы исходим из того, что, как вы и сказали президенту Макрону, сначала нам надо понять, что американцы имеют в виду. Поскольку наши французские коллеги дают нам такую информацию, что у них есть понимание того, о чем Вашингтон может с нами говорить, сегодня у меня запланирован, как вы и договорились с президентом Макроном вчера, телефонный разговор с министром иностранных дел Франции. Согласовывая время разговора, я попросил французское Министерство иностранных дел обеспечить, чтобы в этом разговоре он хотя бы чуть-чуть прояснил, что конкретно американцы, как они намекали французам, готовы с нами обсуждать.

Мы вдруг погрузились в глухое, казалось, закулисье переговоров на высшем уровне.

Но было, с другой стороны, понятно, что для Сергея Лаврова сейчас существует только один собеседник. И если его спрашивают, он будет отвечать.

Дмитрий Козак говорил гораздо дольше коллеги и ушел было в рассказ о стимулировании рабочей силы в Донбассе...

— Нет-нет,— перебил его президент,— вы нам расскажите, как идет переговорный процесс по Минским соглашениям, в каком состоянии находится на данный момент.

— Он находится на нулевой отметке 2015 года,— быстро сообщил Дмитрий Козак.— В соответствии с минским Комплексом мер диалог о будущем режиме, статусе Донбасса в составе постконфликтной Украины должен был начаться на следующий день после завершения отвода тяжелых вооружений. Отвод тяжелых вооружений был официально завершен 8 марта 2015 года. С 9 марта должен был начаться диалог, а к концу 2015 года должны были вступить в силу поправки в конституцию, согласованные с Донбассом, выработанные в рамках этого диалога, и постоянное законодательство об особом статусе. Затем проведение местных выборов в соответствии с этим статусом и завершение конфликта с передачей контроля над российско-украинской границей под контроль Украины.

Никакого секрета в том, что ничего этого нет:

— Диалог не начат. Украина держит в глубоком секрете, каким она видит статус Донбасса. Очевидно, из переговоров следует, что она видит их обычными муниципальными районами Украины с обычными правами и полномочиями без всякого особого статуса. На Минских переговорах и других международных форматах шепотом в зале переговоров заявляют о приверженности Минским соглашениям, но в общественном мнении выходят за дверь кабинета переговоров и публично заявляют там, что Минские соглашения неприемлемы, что они являются «удавкой на шее» и мешают урегулировать конфликт в Донбассе.

Пока тут все шло к признанию ЛНР и ДНР. То есть срыву Минских соглашений по инициативе России, к новым, уже безудержным санкциям... То есть ко всему тому, к чему безусловно готовым казался Владимир Путин.

— Я вчера в очередной раз разговаривал, как я уже сказал, с французским коллегой,— кивнул Владимир Путин, которому то, что говорил Дмитрий Козак, нравилось сейчас гораздо, судя по всему, больше, чем несколько минут назад.

Ну в самом деле он сам, выступая перед ними, уложился в пять минут, а рассказал историю длиной в семь лет, а они своими мыслями готовы были каждую секунду улететь в бездну.

— Он утверждает,— продолжал Владимир Путин подтапливать французского коллегу (о ведь они первые начинают все рассказывать.— А. К.),— что действующее руководство Украины готово к выполнению Минских соглашений и, более того, вносит какие-то конструктивные, новые, свежие идеи по их выполнению, в том числе по проведению выборов по известной формуле нынешнего президента ФРГ господина Штайнмайера!

— Я еще раз говорю, что за восемь лет они уже научились — они часто попадали в глупое, абсолютно комичное положение, лгут очевидно! — сдавали нервы и господина Козака, и он отрезал себе, кажется, возможность и дальше вести какие бы то ни было переговоры с этими людьми, а это было уже для него неважно, так как важен был сейчас один только собеседник, как и для Сергея Лаврова.

Я же говорю: мы были свидетелями какого-то беспрецедентного разговора.

То есть всегда бы так все открыто и вслух.

— А эти Минские соглашения!..— воскликнул Дмитрий Козак, начиная, по его представлению, видимо, понимать, какие слова хочет услышать от него Владимир Путин.— Все документы, которые сегодня представлены в контактной группе, в «нормандском формате»!.. Написано одно, написано «черное», они говорят: нет, это же «белое» написано! Я уже неоднократно говорил: может, там молоком что-то записано — давайте утюгом прогреем!!!

Последовала еще одна бессмертная подробность переговоров:

— Яркий пример был, самый последний, 17 сентября прошлого года! — воскликнул Дмитрий Козак.— Говорят: Россия — сторона конфликта. «Хорошо, давайте записывайте, что Россия — сторона конфликта. Запишите обязательства, которые должна выполнить Россия по Минским соглашениям как сторона конфликта».— «Мы не знаем». Украину спрашиваю: «Вы считаете Россию стороной-агрессором. Вы можете сформулировать? Помогите немцам и французам!» — «Мы предпочитаем, чтобы это сделали немцы и французы». В конечном итоге французы и немцы говорят: «А может, Россия сама придумает себе обязательства по Минским соглашениям? Мы не знаем». Вопрос следующий, для иллюстрации... Говорю: «Ладно! Облегчим вашу участь. Что не выполняет или отказывается выполнять Донбасс по Минским соглашениям?» Потому что в Донбассе реально заняли наступательную позицию, у них предложений по выполнению Минских соглашений огромное множество на столе переговоров. «Не знаем, что не выполняет Донбасс. Сформулировать не можем. Вы сами придумайте!»

Похоже, он даже господину Путину до сих пор не рассказывал эти детали. Во всяком случае, тот слушал крайне внимательно, даже жадно, и удивился:

— То есть не знаем что? Не знаем, что не выполняет Донбасс именно в рамках Минских соглашений?

— Да, конечно. У них нет позиции ни по одному вопросу! Они не знают, какие обязательства должна нести Россия, какие обязательства должны выполнить или отказываются выполнять в Донбассе!

— Что касается пунктов, поясните нам еще раз, пунктов 9, 11, 12: там написано, что решения должны приниматься... с консультациями и в диалоге с этими республиками. Что по этому вопросу?

— Считают, что вопреки тому, что написано... Уже все знают, наверное, вынуждены были даже Кембриджский толковый словарь английского языка привозить в Берлин в последний раз... Это не является требованием о прямом диалоге. Обсуждения и консультации не означают прямой диалог между Донбассом и Киевом по политическим вопросам урегулирования!

— То есть то, что написано «в диалоге и по согласованию», они считают, что это не означает прямого диалога? — уточнял голый смысл господин Путин, и господин Козак соглашался.

А потом и Эмманюэля Макрона разоблачил:

— Вам вчера Макрон говорил о том, что необходимо, чтобы этот диалог был исключительно в рамках ТКГ и под надзором ОБСЕ. Это тоже надуманная проблема, потому что этот диалог происходит исключительно в рамках Трехсторонней контактной группы, где модератором является ОБСЕ. Это надуманная проблема! Такой проблемы не существует!

Начались упреки (если это можно так назвать) коллегам-переговорщикам в политическом кретинизме, и хоть стало и правда понятно, как эти переговоры на самом деле проходят и насколько они безнадежны.

— И то ключевое положение Минских соглашений о том, что все эти изменения, в том числе изменения в конституцию, должны быть согласованы с ЛНР и ДНР, игнорируется, я вас правильно понял? — уточнил российский президент.

А тут и уточнять нечего было: не то слово.

— Хорошо. Тогда у меня еще, можно сказать, в этой части заключительный вопрос. Скажите мне и коллегам ваше мнение: киевские власти будут выполнять Минские соглашения или нет?

— При обычном развитии событий не будут, не будут никогда (то есть только под угрозой признания ЛНР и ДНР и ввода российских войск, что ли? — А. К.)! Я еще раз повторяю: очевидно, что они не хотят ни по «Минску», ни без «Минска», не хотят возвращать Донбасс в состав Украины!

Так Донбасс и оказался бесхозным.

— Хорошо,— не давал уже закончить президент.

— Он выгоден…— пытался Дмитрий Козак.

— Спасибо, ладно! — перебивал его господин Путин.

— Владимир Владимирович, здесь или потом?..— ему опять было не до камер в зале.— Я хотел просто ответить на вопрос по поводу того, присоединять, не присоединять Донбасс! Что делать с этим дальше, как использовать на переговорах с Западом, потому что это очень серьезная проблема!

Может, он думал, что если и есть эти камеры, то такого ни за что не покажут.

Но, видимо, господин Путин по окончании сказал, чтобы показали полностью, да и все...

Все должны были видеть, какое беспрецедентное давление оказывают на него самого.

— Давайте мы сейчас ограничимся пока вашим выступлением…— выговорил вице-премьеру президент.

— Давайте. А потом, я думаю, отдельно поговорим,— предупредил Дмитрий Козак.

Директор ФСБ Александр Бортников зафиксировал многочисленные нарушения на границе, министр обороны Сергей Шойгу оценил ситуацию как «крайне напряженную».

— Вне событий Луганской и Донецкой областей,— добавил он,— хотел бы обратить внимание членов Совета безопасности на заявление господина Зеленского о том, что они предполагают и хотели бы вернуть себе статус ядерной страны! Не буду говорить «державы», но страны. Это крайне опасно, опасно по нескольким причинам. Первое — это то, что за долгие годы советской власти и пребывания в составе Советского Союза там были созданы возможности по созданию такого оружия — не только оружия, но и его носителей. Кстати сказать, если упомянуть о том, что тактическое оружие, ядерное оружие находится на территории Германии, то здесь оно вполне может появиться и вполне может появиться на тех носителях, которые сегодня уже есть. Я упоминал «Точку-У» — совершенно спокойно ставится!.. То есть есть оборудование, есть технологии, есть специалисты, которые могут и имеют возможности, на наш взгляд, гораздо большие, чем возможности у Ирана и Северной Кореи, о которых говорят на всех уровнях и занимаются соглашениями о том, чтобы эти страны были денуклеаризированы!

Заместитель председателя Совбеза Дмитрий Медведев припомнил то, что было с ним:

— Я неплохо помню 2008 год, могу говорить с учетом некоторого опыта, с учетом того, что мне пришлось тогда принять непростое решение о признании Южной Осетии и Абхазии в качестве самостоятельных субъектов международного права, то есть наделить их, с нашей точки зрения, во всяком случае, международной правосубъектностью... Совершенно очевидно, что это позволило, скажем прямо, сохранить жизнь сотням тысяч людей, которые живут на этой территории, и в известной степени это был урок для НАТО, для ряда европейских стран, который заключался в том, что так поступать с Российской Федерацией нельзя.

Он давал понять, что сам-то — за признание:

— Не быстро, не одномоментно, но так устроена человеческая история, что от этой ситуации рано или поздно устанут и сами будут просить нас вернуться к дискуссиям, к переговорам по всем вопросам обеспечения.

Но все-таки есть оговорки:

— Поэтому, на мой взгляд, если ситуация будет развиваться по такому пути, о котором я только что сказал, а никаких признаков улучшения нет, то единственным выходом в этом случае останется признание правосубъектности соответствующих территорий, что находится всецело в компетенции президента страны. Но по тем признакам, которые мы сейчас видим, эта ситуация, по всей вероятности, улучшаться не будет.

То есть все-таки есть, по его мнению, смысл не спешить. Хотя и придется сделать.

— Насколько я знаю, подавляющее большинство граждан нашей страны такой шаг поддержали бы,— закончил он.

— Каждый из вас знает,— вдруг произнес Владимир Путин,— я специально — хочу это подчеркнуть,— специально ни с кем из вас заранее ничего не обсуждал, ваше мнение заранее не спрашивал! То, что происходит сейчас, это происходит прямо, что называется, с чистого листа, потому что я хотел узнать ваше мнение без всякой предварительной со стороны подготовки.

В это безоговорочно верилось, учитывая, как тут складывался разговор.

Спикер Госдумы Вячеслав Володин и его коллега из Совета федерации Валентина Матвиенко высказались за решительно.

Секретарь Совета безопасности Николай Патрушев рассказал, с кем Россия сейчас ведет переговоры (со всеми), и добавил, что на самом деле надо вести переговоры с США, потому что «все остальные будут делать то, что скажут США».

— Если мы это сделаем (признаем ЛНР и ДНР.— А. К.),— добавил он,— то мы защитим всех этих людей и дадим им возможность спокойно работать!

Впрочем, закончил он неожиданно:

— Но это один из локальных конфликтов, которые организовали США. Поэтому внесу предложение откликнуться на предложение Байдена, чтобы вы провели с ним переговоры, во время которых можно было бы сказать, что вы (американцы.— А. К.) все делали против народа ЛНР и ДНР, а мы обязаны их поддержать. Если вы способны в кратчайшие сроки... можно обозначить там два-три дня... прекратить всю эту кровавую бойню, и мы будем вести с вами диалог...

И правда, как говорят, Николай Патрушев на заседаниях Совбеза — тот человек, который способен идти против течения, вроде бы намечаемого Владимиром Путиным (а на самом деле кто же знает, что он там себе намечает).

Это был новый поворот.

— Но убежден, что вам будет дан отрицательный ответ, с вами не согласятся, поэтому единственное решение — это признание,— успел напоследок оговориться Николай Патрушев.

Председатель правительства Михаил Мишустин поразил признанием:

— Мы уже несколько месяцев ведем подготовку к возможной, соответственно, реакции на признание ДНР и ЛНР!.. То есть это в первую очередь импортозамещение и анализ всех рисков...

Он говорил, разумеется, о санкциях.

— Нам понятны последствия, связанные с ограничением импорта высоких технологий и многого ряда других вопросов... Нам очевидно, что ситуация будет деградировать... То, что вы сказали сегодня, Владимир Владимирович, очевидно (Нужно ли, впрочем, на этом так настаивать? — А. К.). Потеря темпа для России невозможна... Нам необходимо обострять ситуацию, идти в нее... Мы поддерживаем и сделаем все необходимое, чтобы обеспечить экономическое развитие...

— Поддерживаете...— переспросил президент.

Оказалось, что председатель правительства поддерживает секретаря Совбеза:

— Необходимо, конечно, довести нашу позицию, катализировать ее и, в случае если подвижек никаких не будет, признать ЛНР и ДНР.

Чтобы все обрушилось уже скорее.

То есть вдолгую глава правительства был, кажется, за. Но с оговорками.

То есть Сергей Лавров, Дмитрий Медведев, Николай Патрушев, Михаил Мишустин... Уже несколько человек не разделяли идею немедленного признания.

Ого, тут все-таки существовала интрига.

Глава СВР Сергей Нарышкин пояснил:

— Я периодически информирую вас о том, что нынешнее руководство Украины не собирается выполнять Минские соглашения. Президент Украины в своем кругу (куда, похоже, вхож каким-то способом Сергей Нарышкин.— А. К.) публично заявляет о том, что он про Минские соглашения может говорить все, что угодно, что он придерживается, но на самом деле выполнять их не собирается.

Более того, контроль за президентом Украины более глубок:

— В беседах с западными лидерами, если на этих беседах уже нет прессы, он прямо говорит: «Минские соглашения мы выполнить просто не можем», для нынешней украинской власти сама власть дороже, чем ликвидация конфликта...

Он добавил, что четыре миллиона людей хотят говорить и думать на русском языке, хотят чтить историю, героев, которые защищали эту землю...

Вывод, впрочем, стал неожиданным:

— Я согласился бы с предложением Николая Платоновича о том, что нашим западным партнерам надо дать последний шанс с тем, чтобы предложить им в кратчайшие сроки заставить Киев пойти на мир и выполнить Минские соглашения. В противном случае мы должны принять то решение, о котором говорится.

— Что значит «в противном случае»? — холодно переспросил господин Путин.— Вы предлагаете начать переговорный процесс?

Нет, если Сергей Нарышкин и хотел что-то предложить, то уже не хотел.

— Нет, я...

— Или признавать суверенитет их?..— переспросил президент.

Тут все сразу немного запуталось. Суверенитет или независимость, например...

— Говорите прямо! — потребовал господин Путин.

— Я поддержу предложение о признании...

— Поддержу или поддерживаю?.. Говорите прямо, Сергей Евгеньевич! — опять потребовал президент.

— Поддерживаю предложение...

— Ну вот так и скажите тогда!..

— Поддерживаю предложение о вхождении Донецкой и Луганской народных республик в состав Российской Федерации! — триумфально закончил Сергей Нарышкин.

Он, конечно, просто оговорился уже после всего испытанного. Но слишком уж многозначительно.

— Мы об этом не говорим! Мы говорим о признании независимости или нет! — поправил его президент.

— Я поддерживаю предложение о признании независимости,— окончательно оформил Сергей Нарышкин свою мысль.

То есть к Дмитрию Медведеву, Михаилу Мишустину и Николаю Патрушеву мог добавиться еще один голос.

Но он отнялся.

Министр внутренних дел Владимир Колокольцев демонстрировал полную поддержку идеи признания. Он предложил представить, что Германия подписала акт о капитуляции в мае 1945 года и семь лет не выполняла бы его, «ссылаясь на любую ситуацию, что сложности были, что не сложности были, что они на улицах Берлина попадали в какие-то котлы (вроде Дебальцевского.— А. К.)... Можно играть в честную игру, когда перед тобой сидят честные партнеры. А когда перед тобой сидят партнеры с краплеными картами и делают все от них зависящее, чтобы каким-то образом обосновать лицемерную, лживую позицию Киева... Утопили народ в крови и нас приглашают к какому-то диалогу... Однозначно необходимо признавать эти республики, их правосубъектность, а затем внести поправку признавать в тех границах административных, в которых эти республики и народы этих республик находились до оккупации их вооруженными силами Украины. Именно от Мариуполя и заканчивая теми административными границами!»

— Козак же сказал: мы в тупике! Восемь лет ведем уже переговоры! — воскликнул Владимир Путин.

Нет, идея и дальше их вести ему не нравилась.

От полпредов, с которыми все было ясно, выступил Игорь Щеголев.

Президент попросил напоследок еще раз высказаться ключевых членов Совбеза: за признание или нет?

Сергей Лавров, посидев и послушав все это, да и взвесив, сказал, что надо признавать и что он не видит другого пути.

— Что касается предложения дать еще два-три дня Западу, чтобы он одумался, это дело, конечно, вкуса, но он не изменит своей позиции,— закончил он.

Вкус Сергею Лаврову в конце концов не изменил.

— Да, да, надо признавать,— высказался Сергей Шойгу.

Не было никаких сомнений и у главы Росгвардии Золотова:

— Обязательно! И нам надо идти дальше, чтобы защищать свою страну! Я все сказал!

— Я ваше мнение услышал. Решение будет принято сегодня,— пообещал Владимир Путин.

И оно было принято. Через пару часов появилось обращение президента России. Оно, конечно, было записано заранее. Это было долгое обращение.

После 40-минутной речи Владимир Путин заявил, что следует немедленно признать независимость ЛНР и ДНР.

Затем он веско посмотрел в камеру и добавил:

— А тех, кто захватил и удерживает власть в Киеве, мы требуем незамедлительно прекратить боевые действия. В противном случае вся ответственность за возможное кровопролитие будет целиком и полностью на совести правящего на территории Украины режима.

Следующие кадры из Кремля оказались с участием глав ДНР и ЛНР, кстати оказавшихся в Москве. В их присутствии в том же Екатерининском зале, где стояли теперь уже три стола, был подписан указ о признании независимости Донецкой народной республики и Луганской народной республики. А также договоры о дружбе и сотрудничестве с ними.

У Владимира Путина хотели забрать уже подписанные бумаги, но он медлил: «Щас, щас, секундочку...» Он хотел, чтобы все было как надо.

Подписал.

Ну вот и все.

Андрей Колесников