«Этот новый мир»: Луи Гаррель о конфликте поколений

В прокат выходит новый фильм Луи Гарреля — конечно же, с Луи Гаррелем в главной роли. Очередная автобиографическая зарисовка на тему «кому в Париже жить нелегко». Как водится, нелегко в Париже в основном бобо — богемной буржуазии с Левого берега: она годами мечтает о революции, но неспособна отринуть традицию.

Текст: Зинаида Пронченко

Париж, улицы Левого берега залиты привычным серым светом, вдоль неизменно грязной Сены мчит на скутере, излюбленном транспорте галльской столицы, кудрявый потомок пророков «новой волны», его профиль дорог девушкам и синефилам последние 20 лет, зовут красавчика, конечно же, Луи Гаррель. А фильм почему-то называется «Этот новый мир», кстати, без уточнения, что он дивный. Так что же нового в этой диспозиции — ведь Гаррель опять взбежит по скрипучей лестнице буржуазного дома в VI аррондисмане, опять откроет дверь и заученно крикнет Летиции Касте, экранной и закадровой подруге: мон амур, это я.

Ответ последует незамедлительно. В первые же минуты юморески, а «Этот новый мир» — это лирическая комедия, зритель узнает, что на смену Гаррелю и Касте пришли подростки, ни в грош не ставящие Годара с Трюффо и «Шамбертен» с «Галуазом». Этим незаметно подросшим детям плевать на Макрона и Ле Пен, «Кайе дю синема» и «Позитив», политический ислам и ЛГБТК+. Все эти оппозиции, унаследованные XXI веком у XX, ничуть не занимают их головы, не волнуют их души. На повестке что-то более глобальное и абстрактное, как кажется поколению предыдущему, а именно судьбы планеты.

Что такое планета для Гарреля? Допустим, это дерзкая фраза героя Бельмондо из «На последнем дыхании»: «Если вы не любите море, если вы не любите горы, идите на фиг!» — что-то из снобистского дискурса бобо, какие-то пейзажи, на которых уставший от концептуального ч/б глаз отдыхает раз в году, желательно в Лумио, но можно и в Сен-Мало. Или же это горькая фраза из нобелевской речи Камю: «фасады банков, судов и тюрем во Франции украшает одна и та же триада — свобода, равенство и братство» — что-то из левацкого дискурса бобо, какая-то имманентная этому миру несправедливость, ради борьбы с которой была пролита уйма чернил и потрачены горы пленки, а беспризорные сирийские дети и ныне гибнут по вине не столько кровавых восточных диктатур, сколько лицемерных западных демократий?

У сына Гарреля и Касты образ планеты иной — это кулак Греты Тунберг, опускающийся на трибуну ООН с грохотом и яростью, которых эти стены не видели с 60-го, с выступления Никиты Сергеевича Хрущева. Планета — это мы, те, кому около 10–12 и кто рискует задохнуться от выхлопных газов, даже не достигнув совершеннолетия. А значит, спасать нужно себя, причем не отходя от легкомысленных папы с мамой.

Вернувшийся домой Гаррель узнает, что его коллекция наручных часов, раритетных вин и коньяков, ценных изданий Монтеня и Руссо, равно как и винтажный гардероб Касты и ее же жемчужное ожерелье, давно проданы ребенком на Ebay — в рамках краудфандинга. Вместе с одноклассниками их сын финансирует проект по превращению Сахары в Озерный край: вода есть жизнь, экология Африки — залог безоблачного будущего.

История непонимания, возникающего из декады в декаду между отцами и детьми, рассказана Гаррелем с подкупающей чуткостью, нехарактерной в целом для взрослых, давно обосновавшихся в цинизме, комфортном любому разочарованному экзистенцией человеку. К мечтаниям людей совсем юных автор тут относится с трепетом, даже задумывается на свой счет: а что же я, когда я предал революционные идеалы? И все же посмеивается украдкой над слишком молодыми да ранними: Сахара безусловно важна, но первая любовь для населяющих эту многострадальную планету все же важнее.

Порхающий по вечной и сиюминутной мариводажи сценарий — а только лишь из болтовни и полного отсутствия событий он и состоит — сочинялся Гаррелем вместе с легендарным Жан-Клодом Каррьером, приложившим когда-то руку и к «Дневнику горничной», и к «Жестяному барабану», и к «Бассейну». Для Каррьера «Этот новый мир» стал последней работой, недописанным завещанием потомкам. Будьте реалистами, требуйте невозможного, но помните, что свобода почти всегда чужая, а гибель всякий раз своя — как будто бы шепчет на прощание полуживой мэтр, а Луи водит его рукой, дабы закрепить эти истины в целлулоиде.

Дети вернутся к купленным родителями гаджетам и украденным друг у друга поцелуям, родители вернутся к прежней жизни, осознав с облегчением, что новый мир все же наступит не завтра, а в далекой Сахаре утомленные солнцем путники увидят миражи — реки и озера, полные прохлады. Будущее существует, но счастье только снится.

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram