Злые языки утверждали, что субботники придумали для того, чтобы выявить в рядах трудящихся сионистов-иудаистов: дескать, те ни за что не будут работать в шабат, тем более бесплатно. Все это, конечно, ерунда. В СССР все верили не в загробный мир в том или ином его конфессиональном толковании, а в наступление коммунизма. И безвозмездный труд на субботниках был одним из способов «коммунистического воспитания масс».

Одно из таких мероприятий и запечатлел неизвестный нам фотограф-любитель в середине семидесятых. Почему мы беремся со столь большой точностью определить дату? Ну, смотрите. Здание Центрального аэровокзала в Москве, на фоне которого происходит действо, было построено к 1965 году и снесено в 2017-м. На заднем плане видно узнаваемое изображение Ил-62. Он был флагманом «Аэрофлота» с 1967 года до 1990-х, но в такую ливрею его наряжали до 1973 года. И, наконец, массовое производство автомобиля ГАЗ-24 «Волга» началось в 1972 году.

Таксомоторные варианты, которые мы тут видим, имели индекс ГАЗ-24-01 и ряд отличий. Прежде всего, это касалось двигателя — он тут развивал на 10 лошадиных сил меньше, зато мог питаться более дешевым 76-м бензином. В центральной консоли вместо радиоприемника стояла заглушка, чуть ниже, на специальной подставке крепился таксометр. Салон — дерматиновый, легко мыть.

Таксопарк, в котором трудился автомобиль, что на переднем плане, легко определить по номеру. Парки с 1-го по 10-й имели номера серии ММТ. Вторая десятка — ММЛ. То есть 34-06 ММЛ — это 13-й таксопарк, 4-я автоколонна.

Вероятно, в таксопарках, как и в любых других советских мероприятиях, субботники тоже устраивались. Хотя советские таксисты — равно как официанты или, скажем, мясники из «Гастронома» — мало ассоциировались с безвозмездным трудом. Граждане считали их носителями хамства и высокомерия по отношению к простому человеку, не имевшему «левых» доходов. А у таксистов они были, да еще какие! Поездки «за два счетчика», ночная торговля водкой… В таксопарках было заведено: вернулся с рейса таксист — будь добр, отстегни от своих чаевых 15 коп. мойщику, 30 коп. — механику... Однако были среди них такие, кто делиться не хотел. С ними, как гласит легенда, поступали вот как. Во время очередного ремонта механики испражнялись в картер КПП. В процессе последующей эксплуатации трансмиссионное масло, нагреваясь, подогревало и фекалии, содержащиеся в «коробке», плюс жадный таксист вынужден был ворошить ее содержимое, переключая передачи. Конечно же, пассажиры из-за невыносимого запаха отказывались ехать в такой машине, а привести ее в порядок было гораздо труднее, чем очистить газон от прошлогодней листвы во время апрельского субботника.

Положение вне игры

Несмотря на то что на фотографии лишь фрагменты автомобилей, опознать их несложно. На переднем плане ЗИС-101, который начали выпускать в Москве в 1936 году. Чуть дальше — ГАЗ М-1, или в просторечии «эмка», производство которой в том же году было налажено на автозаводе в Горьком. Но в данном случае интересны не только автомобили, но и мизансцена.

На заднем плане знаменитая колоннада стадиона в Киеве, появившаяся на углу улицы Кирова и Петровской аллеи все в том же 1936 году. При желании можно даже рассмотреть, что написано на афишах. С 8 по 18 августа выступление Краснофлотского ансамбля песни и пляски. Потом сразу футбол. Киев принимает Днепропетровск. А в сентябре — «футбол на мотоциклах». Именно так! Мотобол как вид спорта возник во Франции в 1931 году и, как видим, достаточно быстро добрался до СССР. Интересна и надпись на верхней части колоннады: «Стадiон Динамо им. М.I. Ежова». М.I. — потому что «Микола Iванович», Николай Иванович, если по-русски.

Ежов возглавил НКВД в 1936 году, и с его именем связывают самые жестокие и массовые репрессии советских граждан, в том числе и среди сотрудников органов. «Я почистил 14 000 чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил», — скажет Николай Иванович в последнем слове на суде. Среди тех, кого он «почистил», был и В.А. Балицкий — нарком внутренних дел УССР. Киевский стадион «Динамо» носил имя Балицкого до 1937 года. Двадцать седьмого ноября видного чекиста расстреляли, а спортивной арене присвоили имя Ежова. Которого расстреляли 6 февраля 1940 года.

Надо сказать, что и другому футбольному стадиону Киева не очень «везло» с названиями. Арена, которая сегодня называется «Олимпийской», в 1923—1924 годах носила имя Л.Д. Троцкого, убитого в 1940-м. С 1935 по 1938 год она была названа в честь С.В. Косиора, генерального секретаря ЦК Компартии Украины, впоследствии расстрелянного. В 1941 году, когда спортивному сооружению присвоили имя Хрущева, последнему впору было напрячься, слишком мрачная была статистика. Но с Никитой Сергеевичем все обошлось.

Сегодня приблизительно на том самом месте, где в конце тридцатых были сфотографированы эти два автомобиля, установлен памятник В.В. Лобановскому — выдающемуся тренеру, который был наставником и киевского «Динамо», и сборной СССР. Лишнее напоминание всем нам, что с «противником» надо разбираться на футбольном поле. А поиск врагов и расстрелы — дорога в никуда.

Пряный посол

В моем детстве по телевизору часто показывали фильм «Посол Советского Союза». Прототипом главной героини, дипломата Елены Кольцовой, была Александра Коллонтай, служившая послом в нейтральной Швеции в сложные военные годы. В киноленте есть сильная сцена, где наш посол беседует с королем Густавом V. Общается на равных, оперируя и тактичными, но при этом убедительными формулировками, и знаниями во всевозможных областях — от трудов Макиавелли до вышивки гладью. Уверен, что не только я, но и миллионы телезрителей испытывали в тот момент гордость за страну. Да, мы государство победившего пролетариата, но мы не шариковы — впрочем, «Собачье сердце» тогда еще не только не экранизировали, но еще даже не напечатали — тоже «знаем манеры». Сегодня «концепция изменилась». Наш представитель в ООН может попросить западного коллегу: «Ты глаза-то не отводи», а посол в Швеции в разговоре с журналистами употребляет лексему «нам насрать».

На снимке неизвестного фотографа — узнаваемый фасад здания МИДа на Садовом кольце. Когда его постройку практически завершили, то обнаружили, что в проекте не было шпиля, в отличие от других «сталинских высоток», что придавало постройке нежелательное по политическим соображениям сходство с Вулворт-билдингом на Манхэттене. Сверху пришел приказ это упущение исправить, что и было сделано, и сдача здания в эксплуатацию была отодвинута еще на полтора года.

Но целился объектив явно не на здание, а на проезжающий мимо министерских «Волг» импозантный седан Mercedes-Benz в кузове W111. Он выпускался с 1959 по 1968 год и у себя на родине получил прозвище Heckflosse — «Хвостовой плавник», если по-русски. Если здания МИДа лишили архитектурного «американизма», то здесь его сознательно добавили в стилистику кузова. Считается, что «Мерседес» в те годы серьезно нацелился на рынок США, а там в ту пору царил аэрокосмический дизайн, отсюда два небольших, но эффектных киля, венчающих задние крылья. Но это было, конечно же, не единственным достоинством автомобиля. Он был совершенен для своего времени во всем — от конструкции кузова с «капсулой безопасности и сминаемыми зонами, до таких деталей, как форточки в передних дверях или рулевое колесо затейливого дизайна.

Кто в тот день проезжал на черном «Мерседесе» через Смоленскую площадь, мы сегодня едва ли узнаем. С большой долей уверенности можно сказать, что это был заграничный дипломат. Ну, или спрятавшийся за его статусом шпион. С нашей стороны, если кто забыл, шпионов не было — исключительно разведчики. К слову, в фильме «Мертвый сезон» герой Донатаса Баниониса разведчик Ладейников ездит именно на таком Mercedes-Benz 230S в кузове W111.

Между ног

Можно без преувеличения сказать, что фотографию эту делал счастливый человек. Ну, посудите сами. Помимо фотоаппарата — это сейчас он есть в каждом телефоне — у него на тот момент было настоящее богатство: симпатичная подружка в белом купальнике, пляж на берегу и, конечно же, мотоцикл «Ява».

Где именно находится такой пляж, мы тут поспорили. Сначала предположили, что это крепость в Керчи. Знаете, в Советском Союзе была присказка: «Был в Керчи? Не был — молчи!» Но вроде там у стен нет таких контрфорсов. Измаил? Аккерманская крепость на берегу Днестровского лимана? Тоже вроде не то.

Впрочем, мы почему-то уверены, что вопросы краеведения не сильно волновали парочку. У девушки, обратите внимание, модная в начале семидесятых прическа «а-ля Анджела Дэвис». Преследуемая властями США коммунистка была в СССР безумно популярна. Не столько своими идеями, о чем заботились партийная печать и телевидение, сколько стремлением к свободе во всем, включая то, что и на официальные встречи молодой политик не считала нужным надевать бюстгальтер. В народе даже фривольный рекламный слоган придумали: «Переспать в Анджелой Дэвис вам помогут джинсы Levi’s» — о своей нетрадиционной сексуальной ориентации знаменитая афроамериканка призналась только в 1997 году.

Чехословацкий мотоцикл Jawa 250 стал настоящим символом шестидесятых и получил в народе ласковое прозвище «чекушка». Еще как анекдот рассказывали загадку якобы из детского журнала «Мурзилка» про «между ног болтается, на три буквы называется». Ответ — «Ява». Впрочем, про детей вспомнили и не так похабно: в третьем выпуске мультсериала «Ну, погоди!» Волк ездил именно на «Яве» узнаваемого бордового цвета. Эта модель поставлялась в Советский Союз исключительно такой масти, что именно этому мотоциклу было очень к лицу. Так же как обилие хрома, желтые узоры — «цировки»… Главная «фишка» — корпус фары, прикрывающий еще и основание ручек руля. Сиденье — двухместное, если смотреть сверху, напоминает гитарную деку. Если отпереть замок и сидушку откинуть, открывается доступ к бардачку и аккумулятору, а также возможность открыть боковые бардачки. Jawa 250 c индексом 559/4 развивала 14 лошадиных сил. Чуть позже появилась 350-кубовая версия на четыре «лошади» мощнее. А с появлением новой модели «чекушку» переименовали в «старушку».

Знаете, американские байкеры пишут на спине своих футболок «If you can read this, my girlfriend fell off» — «Если ты это читаешь, моя старуха свалилась с мотоцикла». Но к нашей «старухе» это, конечно же, не имеет никакого отношения.