«Полиция Токио»: Майкл Манн плюс якудза

На HBO Max вышел первый сезон сериала «Полиция Токио» — неонуар про приключения американского репортера в Японии 1990-х. Майкл Манн, автор образцовой «Полиции Майами», присутствует здесь скорее в качестве свадебного генерала.

Текст: Татьяна Алешичева

Громкий слоган «Майкл Манн возвращается на телевидение» тут скорее лукавство. Просто журналист Джейк Адельстайн, в 1990-е работавший в Токио криминальным репортером, назвал свои мемуары «Tokyo Vice» (они и легли в основу нового сериала) с явной отсылкой к легендарной «Полиции Майами: отдел нравов» (Miami Vice, 1984–1990). В «Полиции Токио» Манн снял только пилотный эпизод, и это блестящая работа, задающая тон повествованию, но дальше все выглядит проще.

История поначалу крутится вокруг незавидной участи гайдзина, как в Японии называют чужаков, и его упорных попыток заделаться в чужой культуре своим. Главное качество Адельстайна (Энсел Элгорт) — всепобеждающее нахальство, с которым он протискивается в чужой монастырь, устроившись репортером в самую популярную газету Японии. Сомнительное обаяние Элгорта сериалу скорее на руку — за символическими тычками и затрещинами, которыми местные отвечают на каждый шаг пронырливого иностранца, можно наблюдать без всякого сочувствия: самоуверенность и нахрапистость американца равняется тут комплексу «белого превосходства». Впрочем, гайдзину надо отдать должное: лучший, пронизанный саспенсом эпизод пилота — письменный экзамен, который с честью выдерживает этот лохматый выскочка, отлично выучивший японский. Учится он и соблюдать строгую местную иерархию, при которой журналистская служба выглядит полнейшей дедовщиной: слушайся редактора, переписывай в качестве заметок полицейские пресс-релизы, не гони отсебятины, не вякай. Следующий урок молодому репортеру дает скользкий коп Миямото (Хидэаки Ито): в криминальной хронике не принято писать, что было совершено убийство, даже если у жертвы колотые раны. Это «смерть по неосторожности», потому что стоит написать «убийство», а убийцу не найдут,— раскрываемость падает.

Все эти премудрости Адельстайн послушно мотает на ус и делает чужесть своим оружием: мол, пусть и не сразу, но я освоюсь. И вот он уже приходит в японский дом с тщательно выбранными гостинцами, зная, что так скорее пустят на порог, и заглаживает ссору положенными в таких случаях ритуальными сладостями. А заодно учится у Миямото приемам айкидо, которые скоро ему пригодятся.

В классической «Полиции Майами» тема «свой среди чужих» звучала постоянно, поскольку ее герои Санни и Рико раз от раза работали под прикрытием, выдавая себя за торговцев наркотиками. Этот сюжет получил впечатляющее развитие, когда контуженный взрывом Санни однажды просто забыл, что он коп. Решив, что его легенда и есть его подлинная сущность, он слился с криминальной средой. В «Полиции Токио» сюжет про чужака в недружелюбной среде тоже совершает резкий поворот. Адельстайна берет под крыло честный и умудренный опытом полицейский Катагири (Кен Ватанабэ), ему начинает благоволить начальница, кореянка Эйми (Ринко Кикути). Наконец, он сводит дружбу с самым настоящим якудзой Сато (Сё Касамацу) — критики сразу отметили, что отношения этих парней очень похожи на дружбу героев Леонардо Ди Каприо и Мэтта Деймона в «Отступниках». Они даже влюбляются в одну и ту же девушку — загадочную американку Саманту (Рейчел Келлер), которая работает в качестве хостес в клубе, платящем дань якудзе. Их истории зеркалят друг друга: в клане, где идеалист Сато подвизается бойцом среднего звена, все построено на такой же строгой иерархии, что и в газете Адельстайна, да и в любой среднестатистической японской конторе,— только за проступки отрубают мизинец. Скоро в Адельстайне перестают видеть чужака и криминальные боссы, когда он поневоле ввязывается в войну кланов,— даже бить его будут в точности как своего. Ближе к финалу сериал совершает впечатляющий смысловой кувырок: если поначалу казалось, что вся эта затея так или иначе сводится к экзотизации, то чем дальше развивается криминальный романс, тем больше в нем знакомых черт. Ведь ни в обычае приходить в гости с угощением, ни в ритуальных чаепитиях, ни в бандитской дедовщине, ни в полицейской коррупции нет ничего специфически японского. Разве что феерические татуировки во все тело да послушание в любой организованной структуре строжайшее — не чета нашей разболтанности. И все же в сериале, где тон задает Майкл Манн, есть одна уникальная особенность. В криминальной саге — с отблеском неоновых токийских огней в глазах героев, роковой любовью и бандитскими разборками — ни разу не стреляют в кадре. Все схватки бойцы якудзы устраивают врукопашную, вооруженные только ножами. По-видимому, именно так выглядит у них в Токио «смерть по неосторожности».

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram