Владимир Путин дал его всем людям доброй воли. А особенно — недоброй

27 апреля президент России Владимир Путин выступил перед членами Совета законодателей при Федеральном собрании РФ в Санкт-Петербурге. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников был впечатлен этой речью: ведь мир после нее, судя по всему, может продвинуться еще ближе к своему краю.

От речи Владимира Путина перед членами Совета законодателей в Таврическом дворце ждали почему-то в основном отмены прямых губернаторских выборов. Но атомного взрыва внутриполитической жизни не дождались. Впрочем, едва не дождались другого атомного взрыва, гораздо более прямого действия.

В зале были члены Федерального собрания: главы обеих палат, председатели комитетов и их замы. Да много было народу, хоть и свободные места имелись.

Владимир Путин не стал долго делать вид, что его сейчас интересует что-то кроме Украины.

— Все задачи специальной военной операции, начатой 24 февраля, будут, безусловно, выполнены, чтобы на историческую перспективу гарантировать мир и безопасность жителям Донецкой и Луганской народных республик, российского Крыма и всей нашей страны,— почти сразу сказал он.

Его принципиальная позиция упрощалась тем, что поскольку никто до сих пор толком не знает, в чем состоят цели и задачи специальной операции, так как они почти каждый день мигрируют, то и выполнить их не так уж трудно. Всегда можно сказать, что уже, можно сказать, готово.

Хотя, конечно, до специальной операции граждане России в Белгородской, Курской, Воронежской областях чувствовали себя поспокойней, чем после нее.

Да и Финляндия тоже, которая до спецоперации собиралась куда угодно, но только не в НАТО.

Президент России между тем четко повторил свои традиционные тезисы. Они и правда пока не отличались новизной:

— Нужно четко осознавать, что наши солдаты и офицеры предотвратили реальную опасность, которая уже нависла над нашей Родиной. Своим мужеством и решимостью, героизмом они упредили масштабный конфликт, который развернулся бы на нашей территории, но уже по чужим сценариям.

То есть Владимир Путин хотел сказать, что Украина собиралась напасть на Россию. Смело — и со стороны Владимира Путина, и тем более со стороны Украины. Даже просто безрассудно смело. И что хотелось бы сказать: просто не верится.

Традиционные ценности речи Владимира Путина просматривались и в исторических реверансах:

— Силам, которые исторически проводили и проводят курс на сдерживание России — именно исторически проводили и проводят, так было вообще в стародавние времена, вы это хорошо знаете, почему они это делали: такая самостоятельная, огромная даже по их представлениям страна не нужна. Они полагают, что она представляет для них просто по факту своего существования опасность. Хотя это далеко не так! Они сами представляют для всего мира опасность!

Две последние фразы были произнесены с особенным выражением. Владимир Путин хотел, чтобы его слова били наотмашь, а не просто констатировали реальности современного миропорядка. И тут уж кто как обзывается, как известно, тот сам такой и даже хуже.

— Мы помним,— продолжал президент,— о варварских планах нацистов в отношении советского народа: загнать его! Помните, да? Кто способен работать — того заставить работать, подчинив рабскому труду, рабским условиям, а кто не нужен — за Урал, на Север на вымирание. В документах у них было это все прописано. Это исторические документы! Мы помним об этом.

Могло сложиться впечатление, что за Уралом, на Севере сразу наступает вымирание. Но нет, всюду жизнь.

— Помним также и о том,— говорил Владимир Путин,— как западные государства в начале 1990-х, 2000-х годов поощряли террористов и бандитов на Северном Кавказе… Вот для чего они все это делали: загнать нас в так называемый медвежий угол!

Судя по тому, что говорил президент, становилось ясно: он и правда воюет не с Украиной, а со всем западным миром.

Но это ведь в самом деле так: на немецкой военной базе (Рамштайн.— “Ъ”) только что встретились, как известно, министры обороны 40 государств — и только для того, чтобы обсудить, как противостоять России, помогая Украине. И уж иначе, чем мировой войной, учитывая такое представительство, это не назовешь.

— Они не достигли своей цели (в начале 2000-х.— А. К.), но не смирились с тем, что не удалось этого сделать, что нам, несмотря на этот натиск, удалось тогда выстоять,— добавил президент.— Поэтому позднее взялись и за массированную подготовку экономической войны против России, шаг за шагом используя всякие предлоги, да иногда и просто без всяких предлогов внедряли все новые санкционные ограничения. Кстати, сегодняшние планы «экономического удушения» также провалились.

Пока итоги этого удушения все-таки носят, впрочем, промежуточный характер.

— Ведь когда Россия благосклонно, я бы сказал, по-дружески, по-товарищески, по-братски (так благосклонно или по-братски? — А. К.) отнеслась к созданию независимого украинского государства, конечно, тогда исходили из того, что это и будет именно дружеское государство,— сказал Владимир Путин,— что мы вместе будем идти дальше, укрепляя, развивая друг друга, создавая наиболее конкурентные условия для нашего развития — да, в новых исторических условиях.

А потом Виктор Янукович, тогда президент Украины, объявил об идее ассоциации с ЕС, а когда Владимиру Путину эта идея активно не понравилась, отказался от нее — и вот началось, народ не понял. И закончилось, как настаивает Владимир Путин, антиконституционным переворотом.

— Но уж, конечно, на создание на исторических российских территориях «анти-России» никто не рассчитывал, да и допустить мы этого не можем,— констатировал президент.— А затем, конечно, довели до столкновения, до прямого столкновения, подтолкнули Украину и к прямому столкновению с Россией, с нашей страной (то есть российские войска вошли на территорию Украины.— А. К.)! Напомню, такие планы, включая военную атаку на Крым и Донбасс, были прописаны, к сожалению, в доктринальных украинских документах сегодняшнего дня, а украинскому народу уготована судьба расходного материала. Я думаю, что осознание этого приходит к большой части народа Украины.

Тут никаких сомнений нет. Народ Украины сейчас и в самом деле чувствует себя расходным материалом.

Неожиданно Владимир Путин на глазах посуровел. И сказал то, что лучше бы, может, не надо.

— Но что бы хотел сейчас отметить и сказать,— произнес президент.— Говорил уже об этом в самом начале специальной военной операции. Подчеркну еще раз: если кто-то вознамерится вмешаться в происходящие события со стороны и будет создавать для России неприемлемые для нас угрозы стратегического характера, они должны знать, что наши ответно-встречные удары будут молниеносными, быстрыми. У нас есть для этого все инструменты! Такие, которыми не может сейчас похвастаться никто. А мы хвастаться не будем, мы будем их использовать, если потребуется. И хочу, чтобы все об этом знали, все решения у нас на этот счет приняты.

Я, к примеру, когда был маленьким, иногда в кромешном ужасе просыпался оттого, что атомные бомбы взорвут на Земле вместе со мной (хотя кобзонное «Солнечному миру — да, да, да! Ядерному взрыву — нет, нет, нет!..» будет написано, только когда я буду учиться в восьмом классе). И я думал, прислушиваясь за стенкой, спят ли родители, о том, что я умру, а они, может, выживут как-нибудь и будут жалеть, что меня нет с ними, и будут чувствовать себя виноватыми. И вообще все выжившие будут жалеть меня. И с этой мыслью я снова засыпал, неплохо утешенный самим собою.

И вот теперь, слушая Владимира Путина, я снова чувствовал что-то в этом роде. Речь шла об угрозах именно стратегического, как он сказал, характера. То есть он имел в виду самое ужасное. И даже то, что он просто говорил об этом вслух, было, мне казалось, просто неприемлемо.

Ведь эта война нервов может закончиться тем, что у кого-то они сдадут.