На экранах «Вивариум» Лоркана Финнегана

В прокат вышел «Вивариум» (Vivarium) Лоркана Финнегана, воплощающий представление коллективного ирландско-бельгийского разума о том, каким должен быть актуальный фильм ужасов. Вообще-то, по законам русского языка, название переводится как «Виварий», то есть помещение, где содержатся лабораторные животные. Но, по мнению Михаила Трофименкова, к фильму, представляющему собой одну огромную — творческую, логическую и эмоциональную — ошибку, придираться по таким пустякам, как безграмотный перевод названия, как-то даже неудобно.

В первых же кадрах Финнеган демонстрирует птенцов, павших жертвой кукушонка, оккупировавшего чужое гнездо. Отечественному зрителю тут же вспоминается великая песня шута — Олега Даля — из «Короля Лира» (1971) Григория Козинцева. «Вскормил кукушку воробей — // Бездомного птенца, // А тот возьми да и убей // Приемного отца». Собственно говоря, на этом можно зажечь свет в кинозале, избавив зрителей от тоскливой визуализации притчи о кукушонке.

Впрочем, можно подождать еще минут десять, чтобы убедиться: культурный багаж Финнегана включает в себя еще и знание живописи Рене Магритта. Приемные поневоле родители экранного «кукушонка» — Том (Джесси Айзенберг) и Джемма (Имоджен Путс) — оказываются в пространстве, скопированном с картин великого бельгийского сюрреалиста.

Еще Финнеган с детства любит классический фильм ужасов «Полтергейст» (1982). Как и в шедевре Тоба Хуппера, телевизор в доме героев оказывается каналом связи с адом: на экране извиваются как бы мистические узоры, напоминающие черновые наброски халтурщика в стиле поп-арт. Ну и еще режиссер безусловно поклонник Дэвида Линча. В том смысле, что, если не знаешь, как завершить фильм, надо загрузить зрителей невнятной нарезкой пугающих кадров, ничего не объясняющих, но нагоняющих псевдомистический туман.

Итак, молодая пара — воспитательница в детском саду, зачем-то учащая малышей представлять себя деревьями, и рабочий парень — решают наконец-то съехаться. На свою беду, заходят они в первое подвернувшееся агентство по продаже недвижимости, сулящее молодым семья «дом навсегда» в новом пригороде по имени Мираж. Едва взглянув на сотрудника агентства Мартина (Джонатан Арис), им следовало бы бежать сломя голову. Ничего хорошего от пластикового андроида с идеальным пробором и в белоснежной рубашке ждать не стоит.

Но коготок увяз — всей птичке пропасть. Мартин доставляет их в тот самый, скопированный с картин Магритта, поселок, да и бросает на произвол судьбы. В поселке не действуют законы ни времени, ни пространства, ни природы. Ряды одинаковых, как однояйцевые близнецы, домиков простираются за горизонт. Любая попытка бегства завершается возвращением к проклятому коттеджу №9. Облака висят на небе как приколоченные. Сожженный в приступе отчаяния дом наутро стоит как новенький. Самолеты в этом небе не летают, так что бесполезно выводить на крыше что призывы на помощь, что проклятия.

Шанс на спасение вроде бы появляется, когда герои обнаруживают на пороге коробку с младенцем и запиской, сулящей вызволение, если они вырастят ребенка. Растить его особо-то и не требуется. Чудовищная тварь сама растет буквально по часам, издает леденящие душу ультразвуковые вопли, имитирует голоса «родителей» и почему-то собаки, хотя собак «оно» в глаза не видело.

В пересказе это может показаться завлекательным. Но сценарий, возможно, достойный лечь в основу авангардистской короткометражки в духе того же, но только раннего Линча или новеллы из «Секретных материалов», безбожно растянут почти на два часа экранного времени. Любой аттракцион, призванный шокировать зрителей, повторяется не раз и не два. Снова и снова издает рвотные звуки «кукушонок». Снова и снова вгрызается в инфернальный грунт Том, выкапывающий, о чем зрители догадываются гораздо раньше бедолаги, собственный маршрут в преисподнюю. При этом свести хоть какие-то концы с концами (что, например, за магическую книгу читает ребенок?) Финнеган даже не пытается.

Все это вызывает в конечном счете лишь досаду в духе известного, приписываемого Льву Толстому высказывания о Леониде Андрееве: «Он пугает, а мне не страшно». Да, не страшно, зато противно. Ладно, и это не беда, пусть будет противно: ранние шедевры Дэвида Кроненберга тоже лучше смотреть на голодный желудок. Но, ради бога, о чем это кино, что Финнеган имел в виду, о какой угрозе предупредил зрителей?

Это что, антибуржуазный памфлет о смертной тоске пригородной жизни? Что, герои заслужили адские муки из-за невинного желания иметь свой домик? Или это метафора кризиса современной семьи? Или высказывание на тему аутизма? Или, может быть, католический гиньоль? Благо коктейль из ирландской и бельгийской традиций воистину адскую смесь.

По большому счету, все эти вопросы бессмысленны, поскольку глубоко вторичны по отношению к самому скучному фильму ужасов, попавшему за последнее время на отечественный экран. Скорее всего, Финнеган просто и честно пытался напугать аудиторию, скрыв сценарное и режиссерское недомыслие за ширмой высоколобых цитат.