«Ъ» изучил, как суды и ФСИН не отпускают на свободу тяжелобольных осужденных

19 мая Октябрьский районный суд Тамбова в восьмой раз отложил процесс по досрочному освобождению 66-летнего Петра Парпулова. У осужденного за госизмену господина Парпулова диагностированы сразу три онкологических заболевания, а Уголовный кодекс допускает освобождение по причине тяжелой болезни. Тем не менее суды по этому вопросу под разными предлогами переносятся с января. Родственники Петра Парпулова уверены, что дело затягивают специально из-за специфики статьи, по которой он отбывает срок. Генпрокуратура, омбудсмен Татьяна Москалькова и члены президентского Совета по правам человека в курсе ситуации, но пока ведомства переписываются друг с другом и с правозащитниками, Петр Парпулов умирает, считает дочь осужденного. Эксперты указывают, что это довольно типичная ситуация: несмотря на требования закона, ФСИН и суды отпускают больных на свободу в прямом смысле накануне смерти.

В 2014 году в Сочи был арестован авиадиспетчер Петр Парпулов; ФСБ обвинила его в государственной измене (ст. 275 УК РФ). Как утверждала спецслужба, отдыхая в 2010 году в Грузии, Петр Парпулов выдал дальним родственникам секретные сведения о вылетах военных самолетов из Адлера во время «пятидневной войны» 2008 года. Защита настаивала, что авиадиспетчер не имел доступа к гостайне, а о полетах военной авиации рассказывали даже СМИ. Тем не менее суд приговорил Петра Парпулова к 12 годам колонии, заявив, что его действия «могли нанести ущерб интересам РФ».

Большую часть срока мужчина отбыл в ИК-1 Тамбовской области. В апреле этого года у него должен был пройти суд по вопросу УДО, но заседания уже дважды были перенесены. Параллельно Петр Парпулов пытается через суд добиться от ФСИН освобождения в связи с болезнью (подать такое ходатайство позволяет ст. 81 УК РФ).

Дело в том, что за время заключения господин Парпулов заболел сразу тремя видами рака, рассказала «Ъ» его дочь Юлия Парпулова.

По ее словам, сейчас освобождение отца — вопрос жизни и смерти, поскольку мужчина нуждается в операции.

«Первые опухоли были выявлены в 2019 году, но потом наступил ковид. Отец на два года оказался фактически изолированным от нужных обследований и доступа узких специалистов,— рассказывает госпожа Парпулова.— Летом 2021 года, когда врачей снова начали пускать в колонии, УЗИ показало два новых уплотнения в кишечнике. Несколько месяцев отец ждал поступления какого-то копеечного препарата, чтобы ему провели колоноскопию, но в итоге на нее он попал только в ноябре. Тогда же ему поставили новые онкологические диагнозы, и встал вопрос об операции».

Чтобы провести операцию, объясняет Юлия, нужны свежие обследования у гражданских специалистов — а у семьи Парпуловых сейчас есть данные только за ноябрь 2021-го. «В январе этого года мы начали судиться за освобождение по болезни, чтобы его можно было оперировать в Москве,— говорит госпожа Парпулова.

— ФСИН считает, что его можно оставить сидеть: прооперировать в Тамбове и через два-три дня вернуть в медсанчасть колонии. Отец этого очень боится, говорит: "Лучше сразу умереть".

Рассказывает, что в колонии нет нужных медикаментов и некому ухаживать за пациентами после сложных операций».

Отметим, что проблему низкого качества медпомощи заключенным косвенно признают во ФСИН и Минюсте. По крайней мере в подготовленных ведомствами новых правилах внутреннего распорядка, о которых в марте рассказывал «Ъ», предлагается обеспечивать медпомощь больным в колониях с привлечением узких специалистов из частных клиник — а не только за счет штатных сотрудников и врачей государственных больниц, с которыми колонии сегодня заключают договоры.

Семья Парпуловых надеялась, что суд обяжет ФСИН пригласить «гражданских» онкологов. «Дальше они проведут обследования и объяснят и нам, и суду, на какой отец стадии рака, что еще можно успеть сделать,— поясняет госпожа Парпулова.— Если окажется, что у папы углубленная форма заболевания, его обязаны будут выпустить. Думаю, поэтому они и не дают обследоваться нормально, тянут. Ведь статья о госизмене, скажем так, непростая».

Тем не менее процесс фактически так и не начался: Октябрьский районный суд откладывал заседания уже восемь раз, следует из карточки дела на сайте суда.

Перерыв между каждым отложением составляет две-три недели, и Юлия Парпулова считает, что «дело затягивают специально, чтобы не обследовать и тем более не отпускать осужденного за госизмену».

«Заседания 29 апреля и 12 мая были перенесены из-за якобы сообщений о минировании суда,— говорит она.— Пять других причин переноса выглядят не менее странно: то ФСИН не представит суду медицинское заключение о состоянии папы, то его самого не смогут подключить по видеосвязи, то на заседание явится штатный врач колонии вместо узкого специалиста-онколога, то заболеет судья. Последний раз, 19 мая, онколог не пришел на суд. В итоге отец теряет время».

В апреле дочь осужденного попросила Генпрокуратуру «разобраться с постоянными переносами судов». «Мне сообщили, что мое обращение из Генеральной прокуратуры направлено в региональную и что его будет рассматривать тот же прокурор, что участвует в нашем деле. Как такое возможно, я не понимаю»,— возмущена Юлия Парпулова. В том же месяце она встретилась с представителем омбудсмена Татьяны Москальковой — начальником управления защиты прав человека в местах принудительного содержания Натальей Слюсарь.

В итоге госпожа Слюсарь направила во ФСИН России запрос об оказании Петру Парпулову «необходимой высокотехнологичной медпомощи». От беседы с «Ъ» госпожа Слюсарь отказалась. Сама Татьяна Москалькова подтвердила «Ъ», что в курсе ситуации Петра Парпулова: «Я со своей стороны обращалась в федеральный аппарат ФСИН, потому что на нем замыкается вся медицина (в местах лишения свободы.— “Ъ”)». Был ли получен ответ ФСИН, в аппарате омбудсмена не сообщили.

Уполномоченный по правам человека Тамбовской области Владимир Репин сказал «Ъ», что дал поручение подготовить заключение в суд в поддержку ходатайства о досрочном освобождении Петра Парпулова. В управлении ФСИН по Тамбовской области сказали «Ъ», что не могут комментировать дело Петра Парпулова, так как не имеют права использовать его персональную информацию без его согласия.

12 мая региональное управление ФСИН ответило Юлии Парпуловой, что состояние ее отца удовлетворительное, а сам он проходит лечение амбулаторно. При этом описание диагнозов мужчины (имеется в распоряжении «Ъ») заняло пять листов документа. Юлия указывает, что амбулаторного лечения «мягко говоря, недостаточно».

Член Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Тамбовской области Андрей Колмаков рассказал «Ъ», что посещал Петра Парпулова в колонии 13 мая. Он подчеркнул, что «посещение было инициативным» — в ОНК с такой просьбой никто не обращался.

«У Петра Ивановича нет жалоб и претензий к УФСИН,— говорит господин Колмаков.— По его внешнему виду и поведению мне не показалось, что его обижают. У него есть разногласия с врачами УФСИН по поводу проведения медицинской процедуры, мы подготовим запрос в ведомство на эту тему».

Господин Колмаков добавил, что на ситуацию с переносом судов ранее обратил внимание председатель комиссии президентского Совета по правам человека по развитию пенитенциарной системы, глава комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин (скончался 14 мая.— “Ъ”): «Перед смертью он подготовил письмо Татьяне Москальковой, которое и помогло мне встретиться с Петром Парпуловым в колонии».

«Ъ» обращался в Октябрьский суд Тамбова с просьбой сообщить причины переносов заседаний по делу Петра Парпулова, прокомментировать информацию о «минировании» суда 29 апреля и 12 мая, а также сообщить, откладывал ли суд заседания из-за анонимных сообщений о минировании ранее. В ответе сообщается, что корреспондент «Ъ» не является участником «в рассматриваемом материале», поэтому «запрос оставлен без рассмотрения». Глава юридической службы фонда «Русь сидящая» (внесен в реестр иноагентов) Ольга Подоплелова обращает внимание, что статистика сообщений о минировании и переносах судебных заседаний — те данные, доступ к которым не ограничен законодательством. Отказ суда от комментариев «Ъ» по данному вопросу незаконен, считает эксперт, указывая на ст. 8 федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в РФ». По словам госпожи Подоплеловой, часть названных Юлией Парпуловой причин для переноса заседаний действительно «может свидетельствовать о необоснованном затягивании процесса».

Срок недожития

Ни российское, ни международное законодательство «не обязывают суды в каждом случае освобождать заключенных с тяжелым заболеванием» — но длительное нерассмотрение ходатайства Петра Парпулова «может нарушать его право не подвергаться пыткам и жестокому обращению», считает Ольга Подоплелова. «Суды удовлетворяют менее половины ходатайств по ст. 81 УК РФ (об освобождении по болезни.— “Ъ”), причем речь идет о случаях, когда человек уже, по сути, при смерти,— констатирует она.— При этом четверть заключенных не доживает до вступления решения об освобождении в силу».

Напомним, что 15 марта 2022 года «Русь сидящая» направляла в Конституционный суд России заключение по делу, схожему с историей Петра Парпулова,— об освобождении из-под стражи Нины Мургиной. Женщину арестовали еще в 2020 году, после чего она провела год в СИЗО, несмотря на тяжелое заболевание. Весь этот год она пыталась добиться направления на медкомиссию, которая поставила бы ей точный диагноз. Этого так и не произошло; на суде женщине заявили, что оспорить отказ в направлении на медэкспертизу она сможет только с апелляцией по основному делу.

Тогда правозащитники говорили «Ъ», что освободиться из российской тюрьмы по болезни «сегодня практически невозможно».

По данным ФСИН за 2020 год (пока это самая актуальная опубликованная информация), 23% просивших освобождения по тяжелой болезни до него не дожили.

Эту информацию в своем докладе подтвердила и омбудсмен Татьяна Москалькова: «Из 15 436 осужденных, освидетельствованных в течение последних трех лет на предмет освобождения от отбывания наказания в связи с болезнью, освобождены судами 6239 человек (40,4%), а 3586 человек (23,2%) умерли в исправительных учреждениях, не дождавшись освобождения».

Отказывая в освобождении заключенных по болезни, суды, по данным ФСИН и омбудсмена, среди прочего ссылаются на «отрицательные характеристики» истцов. В деле Петра Парпулова, опасается его дочь, также могут быть использованы отрицательные отзывы представителей колонии: «Недавно папа занял первое место в каком-то творческом конкурсе колонии, но его ему даже не засчитали, соответственно и положительной характеристики не будет. Отец требует дать ему хотя бы квитанции, подтверждающие, что он оплачивает часть спонсорских денег в счет какого-то журнала, который издается во ФСИН, но и квитки эти ему не дают. Они, конечно, никак бы не повлияли на процессе об освобождении по болезни, но сыграли бы важную роль в разбирательстве об УДО, как положительно характеризующие отца документы. И тем не менее не дают».

Адвокат «Первого отдела» (объединение юристов и адвокатов, оказывающее помощь осужденным по статье о госизмене) Евгений Смирнов рассказал «Ъ», что «прекрасно знаком» с делом Петра Парпулова. Господин Смирнов указывает, что известное количество уголовных дел по ст. 275 УК РФ «уже перевалило за сотню»:

«С 2014 года наблюдается резкий скачок дел о госизмене. Если до 2014 было 1–3 дела в год, то после — уже по 13–18 дел в год стабильно. Практически во всех прошениях об УДО осужденным по такой статье отказывают».

Осужденным за госизмену еще сложнее освободиться «по болезни». Господин Смирнов приводит в пример два последних таких случая. Первый — история сотрудника Центрального научно-исследовательского института машиностроения (ЦНИИмаш, входит в «Роскосмос») 76-летнего Виктора Кудрявцева. Как сообщал «Ъ», с 2018 года он был обвиняемым по делу о госизмене: по версии ФСБ, ученый вместе со своим учеником Романом Ковалевым, также работавшим в институте, передавал НАТО секретные данные о новейших ракетных разработках. Сам Виктор Кудрявцев вины не признавал. Роман Ковалев, напротив, с версией следствия согласился и был осужден. Оба они тяжело болели; по этой причине Виктор Кудрявцев был освобожден еще на стадии предварительного следствия и умер через полтора года. Роман Ковалев скончался в апреле этого года, через несколько дней после освобождения — по той же ст. 81 УК РФ, по которой с ФСИН судится Петр Парпулов.

Мария Старикова; Сергей Толмачев, Воронеж