История постсоветского искусства в преследованиях и приговорах суда

В издательстве академической литературы Vernon Press вышел английский перевод книги немецко-швейцарской славистки, искусствоведа и куратора Сандры Фриммель «Суждения искусства: искусство на судебных процессах в России после перестройки». Немецкий оригинал был опубликован в 2015 году, англоязычная версия существенно дополнена, но за время ее подготовки произошло столько событий, имеющих непосредственное отношение к теме, что эту книгу можно будет дорабатывать и переиздавать бесконечно.

Текст: Анна Толстова

Игра слов, присутствующая в названии, нигде в тексте специально не расшифровывается. Но «суждения искусства» (Kunsturteile, art judgements), без сомнения, отсылают не только к судебной практике, но и к эстетической теории, к Канту и его третьей «Критике», к суждениям вкуса, иначе говоря — к началу тех новых времен, когда искусство, сбросившее ярмо нормы, угодило в ловушку свободы, поскольку свобода творчества художника начала компенсироваться свободой критика сметь свое суждение иметь. Критика — в очень широком смысле, и профессионального писаки об искусстве, и так называемого простого зрителя, и зрителя, так сказать, уполномоченного, скажем, честного британского таможенника, взявшегося сражаться с акулами галерейного бизнеса из Haunch of Venison, потому что груда люминесцентных ламп является электрооборудованием и никак не может быть произведением искусства какого-то там Дэна Флавина. Этот и прочие исторические прецеденты, компаративистские параллели, в том числе — американские «культурные войны» или скандалы вокруг «молодых британских художников», непосредственная предыстория, касающаяся нонконформизма, например, Вячеслава Сысоева, севшего за порнографию, то есть за неприемлемое для властей содержание своей сатирической графики, а не по «тунеядской» или другим, применявшимся к советской творческой интеллигенции статьям,— все это в книге есть, но всем этим она не перегружена. В фокусе — российское современное искусство последних 30 лет, которое Сандра Фриммель, учившаяся в Петербурге, много работавшая в Москве, Екатеринбурге и Нижнем Новгороде и дружная с доброй половиной местных художников, кураторов и критиков, наблюдала с очень короткой дистанции, чтобы в итоге защитить диссертацию в Берлине по этой своей искусствоведческо-юридической теме. И хотя дистанция была очень коротка, наблюдения и case studies сложились в своего рода историю искусства постсоветской России, написанную под определенным углом зрения.

Конечно, 200 с небольшим страниц убористого текста «Суждений искусства» не претендуют на то, чтобы быть большой исторической картиной: вряд ли кто-то сегодня, во времена кризиса больших нарративов, может всерьез претендовать на всеохватность и исчерпывающую полноту. Это скорее сумма зарисовок, сложившаяся в графический роман,— недаром книга среди прочего проиллюстрирована работами мастера графического репортажа Виктории Ломаско, рисовавшей в Таганском суде на процессе по поводу выставки «Запретное искусство». Однако все главные судебно-полицейские прецеденты и все главные герои минувшего тридцатилетия, начиная с Александра Бренера, кричавшего «Чечня! Чечня!» в Елоховской церкви в феврале 1995-го, когда завершался штурм Грозного, и оштрафованного на 500 рублей, и заканчивая Петром Павленским, сделавшим российскую пенитенциарную систему частью своих акций и в итоге вынужденным бежать из России, в ней описаны. Даже те, кто с начала 1990-х следил за художественной жизнью и был в курсе описанных событий, удивятся, как быстро Россия прошла путь от 500 рублей штрафа до «двушечки» участницам «панк-молебна» группы Pussy Riot, которые первыми в новейшей истории страны получили реальный тюремный срок за деятельность в области современного искусства. И отметят про себя, что это развитие приобрело вполне определенный вектор после 1998 года, когда впервые после распада СССР против российского художника возбудили уголовное дело за его искусство — имеется в виду Авдей Тер-Оганьян и его акция «Юный безбожник». Историю искусства постсоветской России с 1991 года до наших дней можно было бы рассказывать и по-другому: с точки зрения развития художественного рынка, учреждения новых институций, распространения новых медиа и интермедиальных практик. Но так вышло, что первая из написанных историй рассматривает это тридцатилетие с точки зрения судебных преследований художников. Видимо, это та историю, которую мы заслужили.

Строго говоря, «Суждения искусства» не являются летописью, последовательным изложением событий, у них другая цель: проанализировать сами судебные процессы, связанные с современным искусством, в плане риторики, аргументов за и против и в плане режиссуры судебных заседаний. Тут читатель, вооруженный Беньямином и марксистскими идеями, может сгоряча обвинить автора в эстетизации политики: дескать, судебный процесс предстает в книге этаким «гезамткунстверком», произведением искусства, трактованным в духе теории перформативности Эрики Фишер-Лихте. И будет неправ. Аргументы обвинения и защиты, рассмотренные в самых разных историко-культурных перспективах, вплоть до споров славянофилов и западников или критики «формализма», неожиданно обнаруживают куда большую глубину, чем могло показаться из отчетов прессы, но речь вовсе не о том, чтобы придать ценность суждениям «мракобесов»,— оказывается, главная критическая дискуссия эпохи, дискуссия о том, что есть искусство и где заканчивается его свобода и автономия, разворачивалась вовсе не на страницах художественных журналов или в лекториях арт-центров, а в залах судебных заседаний. А постановочные стратегии судебных прений, проанализированные в историческом контексте, с аллюзиями на московские процессы 1930-х годов или же процесс Синявского и Даниэля, показывают, что и политические трансформации в постсоветской России очень ярко проявились в такой, казалось бы, малозначительной сфере.

Ясно, что при подобном подходе центральным материалом книги становятся два ключевых процесса 2000-х, связанные с выставками «Осторожно, религия!» (2003) и «Запретное искусство — 2006» (2007) в Сахаровском центре (внесен в реестр НКО-«иноагентов»), где перед судом предстают не отдельные произведения, а все современное искусство России, отобранное для этих политически значимых экспозиций кураторами, прежде всего — Юрием Самодуровым и Андреем Ерофеевым. В том, как разобраны эти процессы, какое внимание уделяется всем доступным публике судебным материалам, протоколам допросов, показаниям, экспертизам, виден не только искусствовед, но и филолог, чувствительный к слову и готовый препарировать его с беспристрастностью патологоанатома (кое-что теряется в переводе, да и анекдотические переводческие ляпсусы — например, не все узнают в персонаже с латинизированным именем Alexei Pinus директора Зверевского центра современного искусства поэта Алексея Сосну — затрудняют чтение). Автор всеми силами старается остаться в границах своей специализации, не выходить за территорию искусства и не делать политических обобщений, но материал начинает отчаянно сопротивляться. Выводы, к которым приходит искусствовед и филолог Сандра Фриммель, неутешительны: история судов над современным искусством оказывается историей поражения свободы и победы авторитаризма, историей цензуры и самоцензуры, вынужденной эмиграции и маргинализации, возвращения в подполье и молчания. Англоязычная версия книги заканчивается словом «silencing»: дальше — тишина, критические голоса искусства смолкли.

Последней героиней «Суждений искусства», возникающей на заключительных страницах, становится Дарья Апахончич, художница-феминистка и активистка, первая из деятелей современного искусства признанная «иностранным агентом». В этой истории хотелось бы поставить точку, но она, к сожалению, продолжается прямо сейчас: прокуратура требует отправить в колонию на три года и два месяца Юлию Цветкову, художницу и активистку из Комсомольска-на-Амуре, тоже внесенную в список «иноагентов»; Amnesty International признала узницей совести петербургскую художницу Александру Скочиленко, помещенную в следственный изолятор до суда; в отношении московского художника Данилы Ткаченко, успевшего уехать из России, возбуждено уголовное дело — обвинения разнятся в диапазоне от порнографии до дискредитации вооруженных сил РФ, преступление, в сущности, одно — современное искусство, критическое по определению.

Sandra Frimmel. Art Judgements: Art on Trial in Russia after Perestroika. Vernon Press, 2022

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram