В Воронеже театр кукол закрыл сезон спектаклем на стихи Осипа Мандельштама

Воронежский театр кукол «Шут» в конце этого сезона представил спектакль «Мандельштам. Воронежские тетради», основанный на цикле поэта, который тот написал в ссылке в Воронеже. Его поставил главный режиссер петербургского Большого театра кукол Руслан Кудашов. По мнению корреспондента «Ъ» Александра Прыткова, по сложности восприятия спектакль оказался созвучен стихам Мандельштама.

Премьерные показы спектакля «Мандельштам. Воронежские тетради» состоялись в воронежском театре кукол «Шут» 24 и 25 июня. Фактически постановка режиссера Руслана Кудашова закрыла сезон 2021/22: далее у театра запланировано только несколько гастролей в районы области. В основе спектакля лежит цикл «Воронежские тетради», который поэт создал в 1935–1937 годах во время ссылки в Воронеж. Однако постановка затрагивает несколько больший временной период жизни Мандельштама — от написания знаменитого антисталинского стихотворения «Мы живем, под собою не чуя страны…» до гибели в пересыльном лагере.

По сюжету этот недлинный, около часа, спектакль довольно прост. Осип Мандельштам после распространения стиха отправляется в ссылку сначала в пермский городок Чердынь, потом в Воронеж, там пишет стихи (в том числе и восхваляющий Иосифа Сталина «Если б меня наши враги взяли…»), пытается как-то пристроиться, уезжает из города и умирает где-то на этапе на Дальнем Востоке. Постановка пронизана предчувствием смерти с самого начала. Почти у всех кукол станки для вождения сделаны в виде надгробных крестов, а в один из эпизодов марионетки зависают над сценой и качаются, будут повешенные.

Гнетущая атмосфера передается и непосредственно через звучащие в постановке стихи.

По форме спектакль куда более сложен. Руслан Кудашов, как и в прочих своих постановках, совмещает два плана — «кукольный» и «живой». Марионеток здесь водят пять человек. Еще несколько актеров обходятся без кукол. Эдуард Кокарев играет собирательный образ Следователя, который в лице всех репрессивных органов «ведет» Мандельштама, устраивает ему допросы и отправляет в ссылки. Расположившаяся по другую сторону сцены Елена Симанович выступает в роли жены поэта Надежды Мандельштам, которая то и дело зачитывает воспоминания, дневники и письма.

Еще один персонаж (в разных составах Юлия Скворцова и Анна Лужецкая) — Наталья Штемпель, близкая знакомая и даже муза Мандельштама во время ссылки, собственно, и сохранившая «Воронежские тетради».

Все они активно взаимодействуют друг с другом. Следователь задает вопросы, на которые отвечает кто-то из марионеток. Другая кукла разговаривает с женой или подругой поэта. Вместе по очереди или каждый по отдельности они читают стихи Мандельштама. В какой-то момент даже присоединяется Следователь. Одним из самых сильных эпизодов стал момент, когда все актеры бросают кукол и ходят вверх-вниз по сцене, то читая как рэп, то напевая стихотворение «Неизвестный солдат»: занимавшийся и музыкальным оформлением режиссер предъявил весьма доступную форму для довольно сложно воспринимаемой на слух поэзии Мандельштама.

Помимо Надежды Штемпель исполняющие эту роль актрисы периодически водят куклу рыбки. Остальные марионетки — Мандельштам в образе Дона Кихота (Владимир Руднев), поэт в образе Чарли Чаплина (Григорий Вахрушев), Данте (Владислав Ефанов), Кошка (Татьяна Ечеина) и Щегол (Дарья Ефанова). Все эти персонажи так или иначе встречаются в «Воронежских тетрадях». По словам Руслана Кудашова, во время подготовки спектакля он вместе с актерами внимательно прочитал цикл и «вытянул оттуда образы и предметы»: «У нас ничего не придумано».

При этом, по словам режиссера, ключевой фигурой является Данте, символизирующий тоску запертого в ссылке русского поэта по мировой культуре. Более того, объяснил Руслан Кудашов, его воронежский спектакль по форме похож на главное произведение Данте «Божественную комедию»: «Мы двигаемся от тьмы к свету. В первых стихах цикла автор находится в крайне горестном ощущении себя и мира. Для него ссылка в Воронеж — это абсолютная блокада, травля, вакуум без общения и поддержки.

Но заканчиваются "Тетради" воздушными стихами, появляется совершенно другое настроение, другое понимание себя в мировом пространстве. Так и мы в спектакле дантовскими кругами ада движемся к свету, все пронзающему и во все проникающему свету».

Однако уловить этот замысел без предварительного ознакомления с концепцией постановки довольно сложно. Как и понять необходимость других марионеток. По замыслу режиссера, Чаплин — это беззаботная и смешная ипостась Мандельштама, а Дон Кихот олицетворяет более взрослого поэта, «который уже пережил психологическое давление и помешательство в Чердыни». Драная Кошка является метафорой непростой судьбы, а Щегол символизирует свободу и жажду жизни.

Спектакль, таким образом, похож и на само творчество Осипа Мандельштама. Его поэзия не так проста для восприятия (что на слух, что на глаз) и понимания. Усилия необходимо приложить и для просмотра постановки по «Воронежским тетрадям». Впрочем, развлечения режиссер и не обещал. По его словам, для этого есть другие спектакли. Этот даже получил маркировку «16+», хотя изначально задумывался для более юной аудитории. Отмечая условность деления публики по возрасту, Руслан Кудашов подчеркнул, что спектакль требует от зрителя умственной и духовной работы и «может быть в чем-то непонятным менее подготовленному и зрелому театралу».