Как Никита Михалков, Александр Бастрыкин, Константин Чуйченко и Алексей Пушков объясняли юристам идеологию России

Второй день Международного юридического форума, который проходит в эти дни в Санкт-Петербурге, удивил сессией с участием актера и режиссера Никиты Михалкова. Он признался, что и сам удивился было приглашению, но потом вспомнил об участии блогера Дани Милохина (в июне сообщил о своем отъезде в Казахстан.— “Ъ”) в прошлогоднем экономическом форуме и решил приехать. С министром юстиции Константином Чуйченко, главой Следственного комитета России (СКР) Александром Бастрыкиным, сенатором и телеведущим Алексеем Пушковым господин Михалков обсуждал в четверг на форуме юристов идеологию россиян. В ходе дискуссии господин Бастрыкин – вероятно, оговорившись, — оценил в 2 млн численность «украинских военных в российских СИЗО».

Сессию «Бесогон и право», очевидно, делали специально для Никиты Михалкова. Он приехал в голубом пиджаке, объемном шарфе, белых брюках, с тростью в руках, будто Сергей Сергеевич Паратов из «Жестокого романса», но значительно постаревший. Коллеги-спикеры, разумеется, были одеты более официально. Полный зал — не менее 500 человек — включал юристов, правоведов, правозащитников и журналистов.

После короткой вступительной речи модератора Алексея Пушкова собравшимся предложили посмотреть видеоролик из фрагментов программы «Бесогон», которую Никита Михалков ведет на телеканале «Россия-24». Фильм содержал тезисы и идеи, которые господин Михалков обнародовал в разные годы на ТВ: умирает культура чтения, искусственный интеллект скоро заменит учителей, необходимо вернуть стране идеологию, смертную казнь и имперский флаг, признать иноагентом Ельцин-центр и лишать гражданства за призывы к санкциям против РФ.

Одна радикальная картинка сменяла другую, и от этого на лицах зрителей все чаще встречалось замешательство — люди переглядывались и изредка неловко улыбались.

Особенно, когда появился слайд о якобы создании «уральской партии» губернатором Свердловской области Евгением Куйвашевым.

Через полчаса фильм закончился, зал отреагировал сдержанно. «Эти аплодисменты — признак большого труда, который вы вложили в то, что делаете и во что верите, это идеологический манифест»,— сказал Алексей Пушков и попросил режиссера ответить: можно ли навязать национальную идеологию, или ее стоит прививать с детства? Господин Михалков вспомнил совещание в Кремле, где дети рассказали ему о нацпроекте «Большая перемена» для школьников. «Для общества важно услышать не только их, но и мальчика, для которого кумир Гитлер и который говорит, что холокост придумали жиды»,— почему-то сказал он, а затем резко сменил тему и извинился перед губернатором Куйвашевым («Он объяснил мне, что это фейк»). Зато господин Михалков подверг критике председателя КС Валерия Зорькина. Напомним, господин Зорькин накануне назвал «всплеск активности» по поводу выработки государственной идеологии «несвоевременным и опасным». Судья предостерегал от разделения общества «на белых и красных» и указывал, что в сегодняшних реалиях как никогда нужна «устойчивость и консолидация». «А вокруг чего консолидация? — как бы спросил отсутствующего господина Зорькина Никита Михалков.— Идеология — это договоренность между государством и народом: по каким законам жить и что строить. Отсутствие идеологии, можно подумать, не разделило наш мир на белых и красных. Не может быть так, чтобы одна часть страны воевала и проливала кровь в борьбе с нацизмом, а другая браталась с теми, против кого мы воюем». Константин Чуйченко кивал, Александр Бастрыкин изучал лица в зале.

«Я в прошлом выпуске показывал итальянские бутылки вина с Гитлером,— снова вспомнил о фюрере Никита Михалков и пояснил: — Нивелируется ужас от нацизма и ксенофобии. Для того чтобы принизить, истребить значение жертв, которые понесла наша страна в Великой Отечественной войне».

Господин Михалков рассказал о выставке «Битва за русский мир», посвященной боевым действиям в Мариуполе, сорванной в Пушкине: «Чиновники запретили, назвали пропагандой нацизма, заставили сорвать Z-символику с шатра». Затем сказал, что «не против репрессий», затем поправился — все-таки против, и снова спросил: «Каким образом консолидироваться, если мы не знаем общих договоренностей между государством и людьми?» Вознегодовал от «70 учебников по истории», изданных в РФ, и продажи в Ельцин-центре словаря, который якобы определяет слово «гнить» как «жить в России». Вспомнил тиктокера Даню Милохина, приглашенного на одну из панелей ПМЭФ-2021: «Чтобы выяснить, что он тупой, можно было не приглашать его на форум, есть другие способы».

«Многим кажется, что идеология — это опричнина, но это не так,— включился Алексей Пушков.— А что же тогда поправки в Конституцию? Это идеология: брак — это союз между мужчиной и женщиной. Вопрос в том, чтобы идеология воплощалась в действие, в законы, в негласную силу общественного мнения». Он хотел о чем-то спросить министра юстиции Константина Чуйченко, но тот попросил сначала «дать слово учителю». Имелся в виду глава Следственного комитета России (СКР), у которого будущий министр проходил практику во время учебы на юрфаке Ленинградского госуниверситета. Александр Бастрыкин, в свою очередь, хотел выступить с репликой на речь Никиты Михалкова.

Реплика длилась четверть часа. За это время господин Бастрыкин раскритиковал теоретиков, которые предлагают создать для России «микст» из правовых идеологий разных стран; вспомнил дело об убийстве 82 человек одним преступником и повесил в воздухе вопрос о смертной казни для него; осудил Болонскую образовательную систему; оскорбился термином «оказание услуг» учителями; цитировал имперского министра просвещения в 1833–1849 годах графа Сергея Уварова: «православие, самодержавие и народность — основы российского образования»; а также попросил не лишать гражданства тех, кто призывает к санкциям против РФ.

Все-таки дойдя до вопроса сенатора Пушкова об СКР — что делает ведомство для формирования идеологии — Александр Бастрыкин рассказал о расследовании международных преступлений и работе на территориях ЛНР и ДНР. Описывая садистские преступления врага на территориях республик, он внезапно сообщил данные, которых Минобороны пока не обнародовало: «В плену в настоящий момент находятся около 2 млн военнослужащих украинской армии. Сначала речь шла об их обмене, потом порешали вопрос на надлежащем уровне — разместить их в изоляторах поближе к границе, работаем с ними в рамках расследования уголовных преступлений». Дальше он говорил о наемниках и неизбежном суде для них, но в зале, видимо под впечатлением от цифры, больше не слушали — только переглядывались и перешептывались насчет численности украинских пленных и возможной ошибки господина Бастрыкина.

Завершал сессию Константин Чуйченко. В сравнении с коллегами он был более краток. Восхитившись творчеством Никиты Михалкова, он обратил внимание на важность соотношения права и морали и сделал признание: он больше не согласен с режиссером по вопросу смертной казни. «Раньше я был полностью согласен, но, когда стал заниматься этой проблемой, возникли сомнения,— рассказал Константин Чуйченко.— У меня нет решения». Министр упомянул заместителя руководителя ФСИН (не назвав, впрочем, имени), который просит «не делать этого» — не вводить высшую меру. «Он меня спрашивает: а кто будет исполнять? Люди, которые делали это раньше, плохо кончили. Господь бог все видит и палачей не прощает, это я цитирую дословно»,— пересказал беседу с коллегой министр и пообещал посетить колонии, где находятся приговоренные к пожизненному сроку. «Какое счастье, что от меня ничего не зависит»,— лучезарно улыбнулся фирменными усами Никита Михалков и все-таки предложил отменить конституционный запрет на идеологию (ст. 13 Основного закона устанавливает идеологическое многообразие). «Это невозможно»,— улыбнулся еще шире и тоже в густые усы заслуженный юрист России Михаил Барщевский, сидевший рядом с корреспондентом “Ъ”. «А для меня свобода — это когда не надо выбирать»,— заключил режиссер, будто услышав юриста. На этом идеологическая сессия была закрыта.

Мария Старикова