«Modanse» в Большом театре

На Исторической сцене Большого театра продюсерская компания MuzArts представила двухчастную программу «Modanse», созданную для примы Светланы Захаровой и восемнадцати артистов Большого театра. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Программа «Modanse», объединившая в своем названии моду и танец, а в сотрудничестве — дом Chanel и артистов Большого во главе с примой Светланой Захаровой, появилась на свет в доковидном 2019-м на Исторической сцене Большого театра, но не успела снискать международный успех: карантин сломал обширные гастрольные планы. Тем не менее ее увидели в Китае, Лондоне, Санкт-Петербурге, а теперь, после перерыва, она вернулась на родные подмостки.

«Modanse» состоит из двух не связанных между собой частей. В первой — бессюжетном балете «Как дыхание» в постановке известного итальянского хореографа Мауро Бигонцетти — мода пасует перед танцем. Впрочем, художник по костюмам Хелена Медейрос проявила максимум изобретательности, придумывая фантазийные пачки для балерин, отчасти похожие на плоеные воротники модниц эпохи барокко, отчасти — на пышное, но слегка ощипанное птичье оперение. Светлана Захарова в качестве этуали «Ла Скала» уже танцевала в Милане двухактную версию этого балета, но и короткой, на 45 минут, достаточно, чтобы оценить намерения и возможности хореографа.

Мауро Бигонцетти отлично знаком российским балетоманам. За одноактовку «Cinque» на музыку Антонио Вивальди, поставленную им для пяти балерин и сезона три продержавшуюся в репертуаре Большого, он даже получил «Золотую маску». Для балета «Как дыхание» Мауро Бигонцетти выбрал музыку другого гения эпохи барокко — Георга Генделя, увеличил состав участников (девять женщин и семь мужчин) и, разрабатывая находки «Cinque», поставил серию ансамблей, вариаций, дуэтов в ироничном, пародийно-барочном стиле.

Начало — растянувшаяся вдоль рампы цепь артистов с крошечной сольной презентацией каждого — недвусмысленно отсылает к московской постановке. Да и хореографический язык женских партий — грациозно отставленные попки, манерно заломленные руки, сексапильные восьмерки бедер, капризные повороты и смены ракурсов, резкие и сухие вскоки на пуанты — тоже был найден в «Cinque». Таким причудливым женским лепетом солистки Большого во главе со Светланой Захаровой изъяснялись с явным удовольствием и без видимого труда. Однако этот балет трудно назвать бенефисом примы: в его композиции доминируют два дуэта других солисток. Анастасия Сташкевич с Ильдаром Гайнутдиновым (талантливым самородком, занявшимся классическим танцем лишь на этом проекте) священнодействовали в первом из них, однако замаскировать чрезмерную акробатичность адажио артистам все же не удалось — в отличие от Аны Туразашвили с Михаилом Лобухиным, которые благополучно утонули в томной эротике второго дуэта.

Второй балет программы — байопик «Gabrielle Chanel» — был создан специально для Светланы Захаровой. Илья Демуцкий написал музыку, Юрий Посохов сочинил хореографию, за сценографию отвечала Мария Трегубова, сделавшая спектакль черно-белым, как немой фильм: архивная хроника, идущая на нескольких разновысоких экранах, призвана дополнять сценическое действие. За либретто и режиссуру взялся Алексей Франдетти, и, пожалуй, его работа стала ахиллесовой пятой этого стильного спектакля. Режиссер, не мудрствуя лукаво, повторил схему «Нуреева» Кирилла Серебренникова (благо соавторы те же): спектакль выстроен как цепь фрагментов жизни Габриэль Шанель, каждый из них предварен афоризмами самой Мадемуазель. Однако подбор эпизодов не выглядит судьбоносным — в спектакле нет ни Второй мировой войны, ни годов изгнания, ни триумфального возвращения героини. Механическое соединение и внешняя занимательность многолюдных сцен дробит образ Шанель; слишком часто она, фланируя по сцене с сигаретой, выглядит пассивной созерцательницей собственной жизни. Режиссер не дает ей пережить даже гибель любовника: едва тот падает замертво, вырубка отсекает эпизод и начинается следующий — жизнеутверждающий процесс изготовления духов.

В этих обстоятельствах Светлана Захарова выжимает из роли максимум чувств, благо хореограф Посохов подарил Шанель замечательные контрастные адажио: резвое и кокетливое с Этьеном Бальсаном (Михаил Лобухин) и упоенно-страстное с Артуром Кейпелом (Артемий Беляков). В них-то и проявляются прекрасная форма и высокое качество танца балерины: удивительная красота ее ног, отточенность поз и легкость гибкого тела. К тому же костюмы от Chanel, не копирующие, но недвусмысленно отсылающие к знаковым туалетам Мадемуазель, чрезвычайно идут высокой изящной Светлане Захаровой, которую роднит с героиней одна, но важная черта характера — бескомпромиссный перфекционизм.