«Продукты 24» на российских экранах

Фильм «Продукты 24» снят по следам реальной истории «гольяновских рабов» из продуктового магазина на окраине Москвы, раскрытой десять лет назад, но вбирающей в себя множество подобных нераскрытых. Не только социальную резонансность, но и художественную значимость режиссерского дебюта Михаила Бородина оценил Андрей Плахов.

Такие магазинчики, чаще всего втиснутые в подвалы многоэтажек, горят полустертыми неоновыми буквами и цифрами по всей российской столице, но даже их постоянные клиенты вряд ли догадываются о том, что происходит за кулисами этого прибыльного бизнеса. За простой занавеской, отделяющей «торговый зал» от служебных помещений.

Вот, например (с этого начинается фильм), за такой занавеской проходит обряд бракосочетания. Прикормленный имам, наверняка знающий, какая рабская доля ждет юных новобрачных, читает бесконечную молитву. Потом невеста, ее зовут Мухаббат, снимет парадный оранжевый платок, наденет рабочую униформу и пойдет за прилавок обслуживать местных алкоголиков, норовящих недоплатить за бутылку. Ее будут унижать и заставлять вкалывать на износ. Муж, сам раб, тоже будет считать жену своей рабыней. Скоро Мухаббат родит ребенка, уже второго, и его, как и первого, отберет «бандерша» по имени Жанна; она бездетная и любит возиться с чужими младенцами. А если кто родит мальчика и она его полюбит, обещает оставить ему в наследство «золотой» магазин. Основное же занятие крашеной блондинки Жанны (Людмила Васильева) — заправлять трудовым лагерем-борделем под вывеской «Продукты», поставлять новых девочек крышующим точку ментам и курировать человеческий трафик из Узбекистана.

Михаил Бородин, сам родом из этой страны, хорошо знаком с этой закулисной стороной жизни. Он прикоснулся к ней в короткометражке «Регистрация» — об узбекской женщине, спешащей к больному ребенку с лекарствами, задержанной и изнасилованной в московской ментовке. Новый фильм — развернутый вариант предыдущего, а также документального «Cotton 100%», где речь идет про принудительный труд на узбекских хлопковых полях.

Мухаббат становится свидетельницей кровавых драм и разрушенных судеб. Рабы лишены паспортов и миграционных документов, им некуда бежать. Одна попыталась, и мы видим расправу над беглянкой: ее практически прибивают гвоздями к тюрьме. Самая жесткая сцена в фильме намекает на другие, оставшиеся за кадром.

Нельзя сказать, что все москвичи проявляют к судьбам несчастных только злосердечие или обывательское равнодушие: в какой-то момент в сюжет вторгается добрая соседка, вмешиваются и госорганы, охраняющие права мигрантов. Мухаббат удается вырваться из московской темницы и вернуться на родину. Начинается второй акт драмы, не менее мрачный, хотя и разыгрывается он не в подвале, а на просторных хлопковых полях, где приходится ишачить героине. Больше заработать негде. Отец Мухаббат за три года ее отсутствия умер, мать больна, ей приходится ампутировать ногу, девушка хоронит отрезанную ногу в могиле отца. Другое рабство, но та же жесть.

В роли Мухаббат — не имеющая опыта в кино, но показывающая сильный актерский потенциал Зухара Сансызбай. Она держит психологическое напряжение, до самого конца не давая понять, куда она вырулит в своем моральном поединке с коррумпированным обществом. Не станет ли для нее ролевой моделью Жанна, не замкнется ли порочный круг? Фильм дает пространство воображению. Недаром героиня видит сюрреалистические сны: в последнем злосчастный московский дом с магазином возносится в небеса — а может, наоборот, взрывается и взлетает в воздух как исчадие ада.

Снята картина (оператор — Екатерина Смолина) изысканно, и временами показанные в ней московские «человейники» напоминают даже гонконгские городские пейзажи Вонг Карвая. Приходят на ум и Цзя Чжанкэ, и Цай Минлян, и Апичатпонг Вирасетакун: азиатская эстетика явно накладывает свой отпечаток. Однако отечественный социальный контекст, разумеется, возвращает это кино к более близким образцам — к «Айке» Сергея Дворцевого, к «Другому небу» Дмитрия Мамулии, к «Гастарбайтеру» Юсупа Разыкова, к мелодраме «Она» Ларисы Садиловой. А если продолжить экскурсы в киноисторию и киномифологию, можно дойти и до такого попсового хита, как «Москва слезам не верит», тоже повествующего о мытарствах «понаехавших». Другие времена — другие песни.