«История кино: Новое поколение»: новый фильм главного визуального философа современности

В прокат выходит «История кино: Новое поколение» Марка Казинса. Визуальный философ из Эдинбурга, киноманьяк и кинотрикстер, автор многочасовых фильмов об истории кино в своем новом проекте исследует пандемию, камеру GoPro, новый киноязык и старые способы гипнотизировать зрителя.

Текст: Ксения Рождественская

Формально «Новое поколение» — продолжение великой 900-минутной саги Казинса «История кино: Одиссея» (2011), своеобразный поэтический учебник по кинематографии, видеоэссе о чуде и о способах его сотворить. Казинс размышляет о том, как новое время повлияло на документальное и игровое кино, препарирует жанры и темы, проходится по новым трендам, размышляет о новых технологиях. Но не зацикливается на всем этом. Его, как и всегда, интересуют гораздо более глобальные вещи: какие фильмы сейчас входят в историю? кто мы? как нас выразило кино?

Он не просто ценит фильмы, он ими живет, он гуляет по ним и дышит ими. Казинс обожает мюзиклы и роуд-муви, индийское и иранское кино, музыку, ходить пешком; он всегда носит с собой заламинированный кадр из фильма Герца Франка «Старше на 10 минут» и набивает на своем теле имена любимых: Форуг (иранская поэтесса и режиссер Форуг Фаррохзад, которую Казинс считает первым великим иранским режиссером), Эйзенштейн, Орсон Уэллс, Кира Муратова, но еще и Мария Кюри, Ле Корбюзье, Альбрехт Дюрер, Поль Сезанн. Он смотрит фильмы ежедневно и ценит даже плохое кино: в каждом фильме что-то есть — свет, солнце, какая-то монтажная склейка,— что-то, что, как он говорит в «Новом поколении», может заново осветить жизнь.

Он всегда играет с фильмами и режиссерами, как ребенок с кубиками или машинками. Например, он способен склеить два фильма в один, чтобы получился триллер о мужской ярости и о том, что все огни — огонь («Больше, чем „Сияние"», 2016), чтобы уничтожить единственную копию фильма после фестивального показа. Топором. Или снять фильм об Орсоне Уэллсе («Глаза Орсона Уэллса», 2018) в форме любовного письма. Или сделать 14-часовое роуд-муви, рассказывающее о кинематографе на примере фильмов, снятых женщинами («Женщины снимают кино»), и ни разу не позволить себе размышлений на тему «женщина в мужском мире». Его всегда интересует мир «человека смотрящего» — и ему всегда есть что смотреть.

«Новое поколение», по его собственному определению,— это эпическая сага. В мире пандемии невозможно снять роуд-муви: ничто не движется, пустуют кресла в кинотеатрах, пустуют подземные переходы, пустуют нью-йоркские улицы. Но нечто огромное, неохватное происходит с миром, гудит и расшатывает его, и кинематограф это фиксирует, пытается раздвинуть собственные границы, прийти туда, где кинореальность истончается и становится жизнью. Или туда, где сон истончается и становится кинематографом,— не зря в фильме несколько раз цитируется начало «Святых моторов» Леоса Каракса, где режиссер выходит из гостиничного номера сквозь стену прямо в кинозал.

У Казинса особая манера говорить. Чем-то его гипнотическая интонация напоминает закадровые камлания Вернера Херцога: тот озвучивает свои документальные фильмы с торжественной яростью, как будто обвиняя реальность в том, что она недостаточно реальна. Казинс, не уступая Херцогу в торжественности, скорее задумчив, реальность для него — лишь то, что как-то влияет на кинематограф. В его закадровых комментариях нет никаких завиральных идей, как у Славоя Жижека в «Киногиде извращенца» Софи Файнс (2006), очень мало технических деталей, совсем нет сплетен, как в киноблогах. Он просто смотрит кино и рассказывает, что видит: вот рассерженный человек, одетый в костюм клоуна, танцует на лестнице... вот госпиталь в Таиланде, солдаты спят, крепко спят... как будто весь фильм уснул... вот рыбы, снятые камерой «рыбий глаз», бьются друг о друга в волнах... Его комментарии обманчиво просты, но они запускают в зрителе желание увидеть больше, взглянуть на детали, посмотреть еще раз.

Казинс сам с восторгом засыпает, впадает в любой фильм, не делая различий между кинематографом разных стран и школ. В «Новом поколении» он с легкостью совмещает времена, героев, монтирует разные фильмы как собственные воспоминания, удивляется им, как будто детство еще не закончилось, уверен, что «у фильмов до сих пор есть власть, они до сих пор играют на нас, как на скрипке». Казинс сравнивает Ярмольника в германовском «Трудно быть богом» с Марлоном Брандо в «Апокалипсисе сегодня». Он ставит знак равенства между «Безумным Максом: Дорогой ярости» Джорджа Миллера (2015) и «Генералом» Бастера Китона (1926). Перформанс на фестивале в Минске связывает с документальным фильмом «Разум» Ананда Патвардхана (2018) о политической истории Индии. Он говорит, что Лав Диас смотрит «по-достоевски остраненно», а «Заброшенный», VR-эксперимент Цай Минляна, заставляет его размышлять о «Прибытии поезда» братьев Люмьер и о том, что камера всегда хотела быть ближе к действию, чтобы зритель чувствовал себя внутри кино. Он рассуждает о том, что кино было антропоцентрично, «но камера GoPro стала его Коперником». И рифмует фильмы по степени освещенности, степени разъяренности главных героев, степени обнаженности героинь. Рифмы не киноведа, но поэта.

Свой карантинный видеоблог «40 дней, чтобы изучить кино» Казинс начал с утверждения, что, пока у нас есть кинематограф, мы не абсолютно одиноки. Все его фильмы — это история не-одиночества, глобального и вдохновенного, история культуры и ее взаимодействия с людьми, история страсти и чуда, история эволюции кинематографа «почти в дарвиновском смысле».

Казинс воспринимает кинематограф как внутреннюю жизнь цивилизации, коллективный сон человечества. Кто мы? Спящие. Чего мы хотим? Чуда. Прилетит вдруг волшебник и бесплатно покажет кино — это про Казинса.

В прокате с 11 августа

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram