Тильда Суинтон о модных предпочтениях

На кинофестивалях гости часто шутят, что приехали не на смотр новинок, а на неделю моды имени актрисы Тильды Суинтон. Уроженка Шотландии в этом году впечатляла всех не только фильмами «Сувенир 2», «Французский вестник» и «Память», но и образами Chanel, Haider Ackermann и Loewe. Наряжалась актриса и на свои премьеры, и на премьеры коллег. Например, на показ фильма Жака Одиара Суинтон пришла в платье-рубашке с большими рукавами из белого хлопкового поплина и брюках со складками из темно-синей шерсти с золотой вышивкой — всё возрожденного бренда Schiaparelli.

Андрогинность Суинтон и ее отстраненный облик стали олицетворением моды конца 2010-х и начала 2020-х. Актриса доказала, что сексуальность, женственность и молодость не те преимущества, которыми следует бравировать во втором десятилетии XXI века, и что стать образцом стиля можно, даже если не вписываешься в каноны красоты. Корреспондент «Коммерсантъ. Стиль» расспросила Тильду Суинтон о том, как та выбирает наряды, с кем из дизайнеров дружит и что ценит в одежде.

—Как вы определили бы свой стиль?

—Если честно, собственный стиль меня мало интересует. За него отвечают дизайнеры, все они — мои близкие друзья. Между нами существует большое доверие, и после многих лет дружбы не требуется долгих дискуссий о том, что мне надеть. Я просто им говорю: делайте со мной что хотите. У каждого из них свой подход. Например, Хайдер Акерманн с помощью одежды любит рассказать историю, поэтому при создании образов он часто ориентируется на моих героинь из фильмов. Именно так он создал для меня брючный костюм, в котором я появилась на фотосессии к картине Уэса Андерсона, а также юбку и жакет для вечерней премьеры. Уэс обожает работать с реквизитом. Он проводит дни напролет, обдумывая каждую деталь постановки. Еще ему нравится работать с цветом. Именно эту его черту Хайдер решил позаимствовать, когда составлял для меня образы к премьере «Французского вестника». В брючном костюме он использовал яркие голубые, а в вечернем наряде малиново-оранжевые и зеленые оттенки.

—Вы член «киносемьи» Андерсона. Какой он режиссер?

—Уэс точно знает, что хочет снимать, только у него есть большая проблема, я бы даже сказала, что-то вроде болезни. Хотя весь фильм уже сложился в его голове задолго до съемок, он не может объяснить, что именно он хочет снимать. Иногда вместо бесед Уэс просто включает музыку или приносит диск какого-нибудь фильма. С большим трудом он пытается вытянуть из своей головы подходящие мысли и передает их нам: «Тильда, лови! Бенисио — это тебе!» В этом мучительном процессе ему необходимы люди, которые его прекрасно понимают. Думаю, еще и поэтому он предпочитает работать с одними и теми же актерами.

—Что вам особенно понравилось в работе над «Французским вестником»?

—Мне доставило большое удовольствие играть Розамунд Бернье — экстравагантную американку, влюбленную в европейскую культуру и искусство. Розамунд много лет прожила во Франции и Испании, окружила себя такими людьми, как Пабло Пикассо и Ман Рей, а также выпускала влиятельный художественный журнал в Париже. По возращении в Америку она стала читать лекции по искусству в известных музеях. Я бы назвала ее самым гламурным лектором по искусству. Ее выходы на публику были похожи на театральные представления, а наряды, в которые она при этом облачалась, были сшиты известными европейскими дизайнерами. Она считала, что историю людей, как и их культуру, можно рассказать через одежду.

—От многолюдного проекта Уэса Андерсона к камерной съемке у Джоанны Хогг: во второй части «Сувенира» вы играете со своей дочерью. Чем запомнилась работа над фильмом?

—«Сувенир 1 и 2» — автобиографический диптих Джоанны, с которой я дружу с юности. Поэтому ее биография — часть меня. Как и ей, мне знакома и близка музыка 1980-х. В фильме есть сцена, где молодая героиня по имени Джулия — ее и играет моя дочь Онор (Онор Суинтон Бирн) — представляет свой выпускной фильм. На самом деле речь там идет о фильме, который сняла Джоанна для своего выпускного экзамена и в котором снималась и я. Одежда Джулии — мои собственные платья и обувь из 1980-х. А ее туфли на выпускном — те самые, которые я надевала для съемок у Джоанны. Вот такие у нас получились киномемуары. Однако мне бы очень не хотелось, чтобы зритель знал, что Онор — моя дочь. Думаю, если бы ее роль сыграла другая актриса, мы так же прекрасно смотрелись бы матерью и дочерью на экране. Кинематографическая семья для меня так же реальна и близка, как и кровные узы.

—Позвольте спросить, у вас очень интересный наряд (на Тильде свободная блузка с широкими рукавами, надетая поверх широких штанов), кто его автор?

—Это работа другого моего приятеля, Джонатана Андерсона. Он часто шьет для меня особенные вещи. Например, на пресс-конференции по поводу фильма «Память» на Каннском кинофестивале на мне была блузка его работы с оригинальным аксессуаром, в котором он использовал цвета колумбийского флага. Джонатан создал ее специально к премьере картины, которую мы снимали в Колумбии.

—А какие у вас собственные предпочтения в моде?

—Если вы имеете в виду мои официальные выходы, то мне нравятся минималистичные наряды с экспериментальными аксессуарами. Проходы по красной ковровой дорожке хотя и длятся несколько мгновений, сопряжены с большой физической и эмоциональной нагрузкой. К дизайнерам у меня всегда одно пожелание — создавать одежду, в которой я бы чувствовала себя непринужденно и комфортно. Бывают случаи, или скорее настроение, когда мне хочется провоцировать, бросать вызов. В такие моменты они выбирают для меня наряды, в которых есть что-нибудь противоречивое, продвинутое, что-то из будущего. А дома в будни я целый день могу проходить в пижаме. Меня всегда восхищали женщины, которые даже сидя дома тщательно одеваются и делают макияж. Не могу понять, как они это успевают. Я вот даже волосы не отращиваю, предпочитаю стрижку, чтобы не тратить время на мытье и уход. Чем старше я становлюсь, тем меньше мне нужно. Раньше я брала с собой в поездки огромные чемоданы, набивая их до отказа. Сейчас путешествую лишь с одним, да и то заполненным наполовину. Правда, к поездкам, в которых предполагаются выходы, это не относится.

—Зная вашу любовь к искусству, хочется задать вопрос, почему из всех его видов вы остановились на кино и выбрали актерское мастерство?

—Я и сама себя часто об этом спрашиваю, особенно когда после окончания съемок фильма возникает ощущение, что эта работа могла быть последней. Я никогда не мечтала стать актрисой. Профессия нашла меня сама. Родители не противились этому, поскольку долгое время считали, что мое актерство — хобби от скуки. Моя прабабушка, например, любила оперу и распевала итальянские арии перед гостями. Когда в возрасте 25 лет я встретила режиссера Дерека Джармена и переехала в Лондон, мне это тоже не казалось занятием на всю жизнь. Съемки у Дерека были похожи на вечеринки, а он был их организатором. Да я и не считала актерство работой. Для меня это всегда было своего рода творческим времяпрепровождением в кругу друзей. Мне нравилось быть окруженной замечательными людьми, вести с ними интересные разговоры и обмениваться идеями. Именно это привлекает меня каждый раз, когда заходит речь о новом проекте. Лучший совет, который я когда-либо получала, дал мне Дерек. Он любил говорить: «Приходи вовремя, оставайся верной себе, работай с удовольствием и не ожидай, что тебе за это заплатят». Этот совет продержал меня в хорошей форме последние тридцать пять лет.

Беседовала Татьяна Розенштайн